— Сам император? — ответил я, откинулся в кресле.

Я сидел в гостиной Нининого дома. Катя, лежа прямо на полу, весело болтала ножками. Девочка рисовала смешную красную лисичку на большом альбомном листе. Нина же, ходила туда-сюда по комнате. Смахивала пыль с большой тумбы.

Я подумал, что скоро девушке не придется делать уборку самой. Не придется готовить. Она заживет так, как подобает дворянке.

— Что-то происходит, — Литвинин понизил голос, — что-то, касающееся Ташибару. Я догадываюсь что, но по определенным причинам сказать не могу.

— Может, вы передумаете позже, представитель, когда я верну вам деньги Армы — сказал я, — есть у меня новости по вашей поставке, — я бросил взгляд на свои часы. Внутри них покоилась та самая катана, что содержала внутри Филатова.

— Правда? Какие же? Мне начальник безопасности и главный логистик уже всю плешь проели. Расследование еще не началось, а они уже говорят, мол, долго длиться. А и недели не прошло, как я получил официальное поручение, — он вздохнул, -— у них свои сроки горят, вот они и беснуются.

— Новости положительные. Но лучше бы нам обсудить это с глазу на глаз. Когда вы посетите Крас?

— Полагаю, прилечу на следующей неделе.

— Прекрасно, — я улыбнулся, — жду вас у себя в гостях.

Южная теплая погода наконец-то поддалась осени. Началась вторая половина октября и дни превратились в серость. Этим утром назойливо накрапывал мелкий мерзкий дождь, ветер, прохаживавшийся вдоль улицы, косил капли в сторону. Солнце совсем скрылось за бугристыми тучами.

К военкомату я подъехал на своем новеньком черном Витязе. Когда припарковался и вышел, заметил на себе взгляды аристократов.

Группка дворян, так же, как и в прошлый раз стояла у широких ступеней здания, напоминающего помесь клуба и военной части. Складывалось впечатление, что они не сдвинулись с места. Так и торчали тут днем и ночью, ожидая моего возвращения.

Изменилось лишь то, как они смотрели на меня теперь. Когда я энергично направился к ступеням, все уставились с интересом. Некоторые, в ответ на мой взгляд, прятали глаза. Молодая девушка, в черной форме унтера, остановившаяся у входа, так и вообще ко мне явно “присматривалась”. Ее красивые васильковые глаза пробежали по моему силуэту с ног до головы. Девушка смущенно улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, подмигнул ей и вошел внутрь.

— Роман Селихов! Есть тут Роман Селихов? — раздался молодой женский голос.

В военкомате, как всегда, было оживленно. Тут и там сновали дворяне в черной форме, офицеры (большая часть из которых была девушками-унтерами) и одетые в штатское сервы.

— Есть. Я здесь, — повысил я голос.

— На медосмотр? — рыжая девушка с красивыми, убранными под черную пилотку волосами, выглянула из-за дворян, столпившихся в очередь, к кабинету номер девять.

— Так точно, — с улыбкой проговорил я.

— Прекрасно! Проходите в двенадцатый кабинет!

— Спасибо!

— А почему это он в двенадцатый кабинет? — из очереди вышел высокий молодой дворянин, гневно посмотрел на меня, — я тоже на медосмотр. И я пришел первым. Почему меня не пропускают?

— Извините господин, — девушка вежливо поклонилась, — назовите, пожалуйста, свое родовое имя.

Дворянин выпятил широкую грудь, вскинул мощный квадратный подбородок. Его тяжелые брови придавали молодому лицу грубоватый вид. Патрицианский, с горбинкой нос, напротив, говорил о чистой дворянской крови. Светлые, по-солдатски коротко стриженные волосы, выдавали в парне потомственного военного.

— Ефим Иванович Балконскай, — пафосно, на старинный манер, произнес он, — Княжич. А стою тут, вместе со всеми, как последний отступник!

Ого. Целый княжич. Таких мне еще не попадалось. А вот то обстоятельство, что он, вместе со всеми остальными дворянами разных рангов, стоял в очереди, меня как раз не удивило.

— Прошу прощения, княжич, — девушка поклонилась глубже, — но правила прохождения дворянской военной повинности едины для всех. И начинают действовать, как только вы пересекли порог этого учреждения.

— Почему его приглашают на медкомиссию, а я вынужден ждать?! А?

— Господину Селихову выдано предписание, — попыталась было оправдаться девушка, -— выдано лично от комми…

— Комиссар сменился, — гневно выдохнул он, — прошлого нашли мертвым в кабинете. И знаешь, как я считаю? Убили этого боярина, потому что он оскорбил чью-то княжью честь! — при этих словах я усмехнулся, — Передайте вашей нынешней коммисарихе, пусть не повторяет его ошибок!

— Господин… вы… ну… — растерялась девушка.

— Тебе тоже не хватает почтения. Я смирился в первый раз. А теперь…

— О предки рода, — выдохнул молодой и худощавый дворянин, который стоял рядом со мной, — видели бы вы сцену, — он взглянул на меня, поправил каштановые волосы, зачесанные назад, — какую он сцену устроил, когда его попросили подождать здесь с нами, двадцать минут назад.

— А чего вы здесь ждете? — спросил я.

— Так тут, в девятом, предписания на медосмотр выдают. Княжич хотел в двенадцатый кабинет так пролезть, без предписания. А комиссар помахала перед его носом правилами дворянских сборов и прохождения воинской повинности. Но только он все никак не успокоится.

— Торопится куда-то? — усмехнулся я.

— Боится не успеть в следующий полк чистильщиков. Он, так-то, почти сформирован уже. Все дворяне туда метят. А следующий будет набираться только летом. В полку то ли пять, то ли семь мест осталось. Вот Княжич и нервничает, что когда его признают годным к службе в чистильщиках, полк уже полностью закроет набор личного состава.

— Ни уж то он в Поля торопится? — задумчиво сказал я, — всем не терпится в пасть к одержимости?

Каштановый как-то странно посмотрел на меня. Замолчал.

— А ты, боярская детка, — продолжал распаляться княжич, — нанесла мне оскорбление!

— Княжич, что вы такое говорите? — испугалась девушка, — я же ничего…

— И серьезное, — он злобно ухмыльнулся, — смотри, как бы всему твоему роду ни пришлось выпрашивать прощения у Князей Балконских. Скажи, — он сузил глаза, — ты замужем, красавица?

— Помолвлена, — сглотнула перепуганная девчонка.

— Отлично! В твоем случае, в качестве извинений меня устроит право первой ночи. Надеюсь, ты девственница!

Глаза девушки округлились, заблестели. Она побледнела. Я нахмурился.

— Скажи, княжич, — начал я, — ты явно за речью не следишь, — после этих слов, вся очередь изумленно уставилась на меня, — да и наверняка ни одного дворянина за свою жизнь оскорбил.

— Что? — он в недоумении обернулся, — кто сказал?

— И я уверен, — я ухмыльнулся, — извиняться приходилось часто.

— Что?! — он зыркнул на меня.

— Так ответь, — я заглянул ему в глаза, — на койке какого князя, ты оставил свою девственность в качестве извинений?

— ЧТО?!

— Хрен через плечо, — я и бровью не повел, по-прежнему не отрывал взгляд от маленьких злобных глаз княжича.

Когда высокородный понял, кто с ним заговорил, он сначала побледнел, потом порозовел, в конце концов, покраснел. Упитанные щеки княжича налились кровью. Губы затряслись от злости.

— Что-то скажешь? Или так и будешь отнимать у меня время, княжич?

Я демонстративно вскинул руку. Отодвинул рукав, обнажив часы. Причем сделал это так, чтобы княжич увидел тату короны на руке. Зачем? Да хотел его позлить. Поставить на место.

Я знал, что подобное поведение у местных князей, самой высокородной ступени дворянства, было неприемлемо. Княжество держалось с достоинством и редко позволяло себе подобные выходки. Особенно на публике. Своими капризами дворянин только позорит свой род. И уверен, если его родня узнает о таком поведении, глава рода первым делом накажет непутевого княжича.

Этот мальчишка явно был типичным фруктом. Выращивался учителями рода с определенной целью. Скорее всего, он был нужен, чтобы получить отцовскую должность в армии. “Унаследовать” ее. Естественно, неофициально. Много спеси и самоуверенности. Недостаток светского воспитания. Вот тебе и результат.