Капли кислотной жижи упали антимагическое покрытие и прожгли даже его. Благо их было немного.

Теперь нас отделял друг от друга купол. Однако, Ольгерд не мешкал, он выскочил справа и помчался ко мне, сжимая в руках объятые магическими лезвиями проводники. Я ответил Глубокими Ранами. Маг легко защитился от них, умудрившийся отбить лезвия, а потом послал в меня один из своих клинков. В форме магической прозрачной волны он помчалось ко мне.

Его я уже поглотил при помощи черного ореола. И это дало три эффекта: во-первых я понял, что Ольгерд архимаг, во-вторых его самое сильное заклинание называлось Ярость Титана, а в третьих…

— Что⁈ Какого х#я⁈ — Крикнул он, когда его лезвия погасли после воздействия ореола. Он больше никогда не сможет пользоваться этим заклинанием.

Замешкавшись, он остановился, и тут же схлопотал ответку. Причем настолько простую, что огрести от такого заклинание магу в ранге Архимага просто какой-то позор. Однако, я сделал это намеренно.

— Толчок! — Крикнул я.

Проводник блеснул синим. Полупрозрачная волна магии ударила в гиганта и тут же сбила с ног. Он отлетел и ударился в ледяную сферу. Да так, что купол даже затрещал. Ольгерд свалился под его основание.

— Что, — ухмыльнулся я, — продолжаем?

— Денис! — Заорал здоровяк, вставая на колени, — нам точно понадобится новенький!

А потом Ольгерд щелкнул пальцами. В его руках появился новый пузырек, но уже с чем-то красным, потом еще один, но с синей жижей.

— Да ты сошел с ума! Ты собираешься использовать оба⁈ — Заорал Денис и даже схватился за проводник.

Перепуганный управляющий сжался в комок на лавке.

— Нет, — улыбнулся он, — все же, мне хватит и зелья послабее, чтобы прикончить этого мелкого уродца!

— Прикончить⁈ — Денис извлек проводник.

— Тихо, герцог, — я остановил его жестом, — ты обещал. Помни про свое обещание.

— Но он убьет тебя!

— Ты обещал, — я посмотрел на Фомина.

— Проклятье… Чума на мою голову! — Он зло сунул клинок в ножны, — зачем я связался с тобой, Ольгерд! Ты совершенно разучился думать здраво!

— Зато, — он сорвал восковую печать с пузырька, выдернул пробку, — умею действовать.

В следующее мгновение, гигант опрокинул содержимое сосудика в рот, с размаху разбил его под ногами.

Изменения наступили почти сразу. На могучем теле скандинава проявились вены. Он выгнулся дугой, а потом с хрустом подался вперед, сгорбился как зверь. Белые волосы растрепались, а глаза налились кровью. Вспухшие вены запульсировали под кожей и стали светиться зеленым.

Ольгерд открыл, спрятанное до этого времени в ладони лицо и оскалился. Зубы стали острыми, а черты лица — более звериными.

— От Звериной Ярости у меня всегда мурашки по спине, — проговорил он изменившимся голосом, — сильней мурашки бывают только есть я рву человеческую плоть в этой форме.

Он оскалился, посмотрев на меня.

Я же, отбросил проводник в сторону и позвал его:

— Нападай.

— Самоубийца, — расплылся тот в зверином оскале, — меня не нужно просить дважды! Р-р-р-р-а-а-а-а!

Он, на четвереньках, словно зверь помчался ко мне. Я сжал кулаки.

Денису Фомину было не по себе. Не по себе весь этот дурацкий вечер. Он общался с Ольгердом, которого считал другом, редко. Так складывались обстоятельства и служба имперского прокуратора.

Когда Вираксис попросил его помочь с поимкой девчонки, Денис отнесся к этому, как к очередному заданию. Да и Ольгерд вел себя, как всегда. На странный, немного безумный блеск в глазах своего друга, Денис не обратил внимание. Ольгерд и раньше отличался бесшабашностью, но только в бою. Он никогда не слышал, чтобы гигант вел себя так непочтительно с дворянами. Что с ним стало, Денис не знал. Замешана ли в этом Венер — тоже.

Обо всем этом он думал весь вечер, когда он и Орловский беседовали с Ольгердом. Но сейчас думать времени не было. Потому что Вераксис мчался на Орловского, словно животное. Игнат же, даже не сдвинулся с места. А потом шарахнуло. Всю комнату осветило так, что в глазах заплясали зайчики.

Там, где был молодой парень, теперь стоял человекообразный волк. И он остановил Ольгерда.

Оба зверя сцепились. Ольгерд ударил, но Игнат заблокировал его атаку предплечьем. Так, они простояли пару мгновений, а потом Ольгерд отступил. Он отпрыгнул назад и уставился на Орловского.

— Интересно, — прошипел он сквозь клыки.

Волк же, выглядел спокойным. Он, выше Ольгерда на голову, стоял ровно, а потом сделал что-то неестественное. И даже странное: стал в боевую стойку, сжав кулаки. Казалось бы, зверь не мог вести себя подобным образом. Однако волк выглядел гораздо более человечным, чем Ольгерд.

Потом гигант напал снова. Он прыгнул и пошел размашистыми ударами. Волк уклонился от всех, легко, почти по боксерски, а потом дал Ольгерду в рожу. Легкий и быстрый левый прямой с хрустом врезался в челюсть озверевшего гиганта. Тот пошатнулся. Второй удар — правой, заставил Ольгерда отступить.

— Проклятье… — выругался здоровяк и сплюнул кровью.

Отскочив назад на пару метров, он принялся жевать челюстью. Потом полез в рот и вынул сломанный клык, отбросил.

— Ты полон сюрпризов, Орловский, — низким урчащим голосом проговорил Ольгерд.

Орловский, естественно, не ответил. Волк выпрямился и спрятал лапу за спину, как бы открываясь врагу. Второй поманил к себе, приглашая гиганта атаковать.

Это было необычное чувство. Раньше, когда я сражался в форме зверя, мне казалось, что я и есть зверь. Чувства обострялись настолько, что сложно было не поддаться им.

Острым желаниям двигаться, бежать, сражаться и убивать, сложно было сопротивляться. Волк словно бы пытался возобладать над человеком. Мне приходилось невероятно сильно напрягать волю, чтобы зверь делал то, что я хочу от него. В этот раз все было не так.

Я чувствовал, что волк стал спокойнее, хладнокровнее. Словно бы, с каждым разом, с каждым превращением, я все сильнее приручал свою звериную форму.

В бою с Ольгердом я уже мог владеть ей на достаточном уровне, чтобы сражаться как человек, используя при этом колоссальную, по меркам людей, физическую силу животного.

Когда Ольгерд бросился на меня снова, он попытался насесть силой. Здоровяк хотел пройти мне в ноги, чтобы скрутить и завалить. Я не дался, отступил, избегая его медвежьих объятий.

Он, по-борцовски прошелся на коленях и подскочил на ноги. Размахнулся, чтобы ударить мне в волчью морду. Я был шустрее. Быстрый прямой ушел в челюсть. Массивные костяшки волчьих пальцев врезались в подбородок. Щелкнуло. Ольгерд растерянно заморгал и всплеснул руками, словно бы пытаясь поймать мою кисть.

Я ударил снова, только теперь боковым. Здоровяк, словно чудовище, рыкнул и выбросил могучую руку вперед, целя в лицо. Я увернулся. Подсев на пружинистых волчьих лапах, отклонил корпус и пробил прямой в печень.

Удар прозвучал так, словно широким веслом саданули по спортивному мату. Эхо разнеслось на всю дуэльную комнату. Даже мощный мышечный пояс Ольгерда не спас его. Нет, скандинав, одурманенный зельем, не закричал, не пошатнулся. Почти никак не выдал своей боли. Почти. Его губы предательски скривились, демонстрируя мне, что пора заканчивать.

Я напружинился сильнее и врезал апперкот. Попал снизу, громко щелкнули зубы Ольгерда. Потом пошла двоечка. Вираксис зажмурился, держа руки перед собой, и… пропустил оба удара. Пошатнулся. Бестолково и размашисто ударил правой. Рука просвистела над моей головой, когда я подсел. Предплечье прокуратора даже не коснулось кончиков ушей.

Я же, не терял времени, а ткнул его в солнышко. Ольгерд выпучил глаза и надул щеки, пытаясь вздохнуть. Теперь он был в моей власти. Я дал еще боковой и апперкот. Здоровяк совсем поплыл, запрокинув голову. Я же, схватил его за волосы, и потянул на себя, на свое колено. Щелкнуло. Он не издал ни звука.

Ольгерд Вираксис после моего удара коленом прямо в лицо, отклонился назад так, будто сейчас упадет навзничь. Тем не менее, не упал. Как-то, совершенно бессознательно, он удержался на ногах и накренился, наоборот, вперед. Я не думал долго.