— Ничего не изменилось. Девяносто девять процентов как жило, трудясь ради еды и крыши над головой, так и трудятся. Но достойные теперь могут забраться на самый верх лишь своим талантом и усердием. Новый мир — честнее, проще, справедливее.

— Для сотен тысяч, что умирают ежегодно в схватках с демонами и сектантами? Когда они не могут даже поднять головы чтобы помыслить о возвышении?

— А раньше не умирали? Или в твоей пустой голове этого не сохранилось? — зло бросил Вершитель. — Да в мирное время умирало больше, чем сейчас во время войн. Это сопутствующие потери. Цена за жизнь для достойных.

— Всегда можно найти иной путь. — сказал я, достав кинжал, при виде которого глаза у Белой Смерти полыхнули огнём. А затем всё изменилось.

Исчез дом уединения правителя, сад и ближайшие окрестности дворца. Материя сжалась вокруг меня, заключая в каменную тюрьму, но я был готов к этому фокусу. После уничтожения ковчега мы отрабатывали тысячи вариантов вторичных факторов, и заточение было одним из них.

Шагами сквозь пространство я выбрался из ловушки и тут же был вынужден уходить от огненной тюрьмы, подгоняемой грохотом колокола. Невидимая сила сжала меня только для того, чтобы распасться на тысячи потоков энергии, не подконтрольных противнику, а затем сработала наша ловушка.

Вершитель, чей первый натиск не удался, попробовал сбежать, напоровшись на замаскированную серую пелену. Вот только в отличие от остальных, он продолжал двигаться и восстанавливаться быстрее чем порядок ломал его ткани. Но главное — это его замедлило, ровно до момента как я оказался рядом.

А потом… свет вспыхнул, и я едва успел заслониться бронёй, скрытой под одеждой, когда на меня обрушился поток чистого хаоса. Первородной силы, что не подчинялась никаким законам и ограничениям.

— Ты слишком глубоко забрался, мальчишка, и слишком о многом забыл. — в руках вершителя появилась боевая коса и он прыгнул вперед, а одновременно с этим на меня обрушились миллионы ударов со всех сторон. Вполне материальных, а не силовых или энергетических. Доспех трещал, но держался пока враг не оказался слишком близко.

Больше никаких ловушек. Никаких хитростей. Я просто раскрыл червоточину и дал ей поглотить столько, сколько она могла. Попавший в серую зону сектант дёрнулся, пытаясь уйти в сторону, но в этот момент на встречу высвобожденной мною силе ринулась другая, в тысячи раз более сконцентрированная, и при этом неоднородная, расходящаяся на бесконечное множество путей и потоков.

Каждый из них вгрызался в серость Тьмы, даря ей краски, раздирая на лоскуты, распадающиеся радугой, пробиваясь всё ближе ко мне. И казалось, что Вершитель должен быть счастлив такому повороту, но вместо этого в его глазах плескался искренний первобытный ужас.

Он дернулся, попытавшись уйти в сторону. Скрыться. Но поток безжалостного света захлестнул его, словно плеть, тело Белой Смерти начло меняться, пошло буграми, язвами, из него начали вырастать белые побеги, корни и ветви, затем проступили ребра, кожа провисла мешками, он вмиг постарел, рухнул на колени, но ещё до того как достиг земли его кости рассыпались в прах.

Я остался стоять, прилагая к этому все усилия, а напротив, примерно в километре, нестерпимо горела звезда Хаоса. Червоточина, что давала этому миру силу, и человек, что стоял перед ней на коленях — первый сектант, император, ключник что не позволял силе вырваться и окончательно поглотить весь мир, превратив людей и даосов во что-то новое, и куда худшее. По сравнению с чем даже первозданные демоны лишь щенята.

На размышление у меня было не так много времени. Сигма пыталась что-то орать, но я и без неё понимал — мы пробили державшуюся десять тысяч лет плотину, и если сейчас её не заткнуть — мир падёт. Превратиться ли он в новую звезду? Станет миром демонов или просто видоизменится до неузнаваемости было не так важно.

Людям, никаким людям, в этом мире уже не жить.

— Я заберу всё и всех, что смогу забрать. — произнёс я, и существо у червоточины покачало головой.

— Хорошо, я заберу всё, что смогу забрать и всех, кто захочет. — поправился я, и получив кивок шагнул ближе. Червоточина хаоса выплеснула ещё больший поток силы, который обрушился на дворец, превращая его в руины. Сидящие в медитации боги исчезли во вспышке света. Ударная волна обрушилась на меня, а следом за ней пришло всепожирающее пламя, в сотни раз сильнее чем то, что разрушило бастион-Альфа.

Но червоточина порядка лишь жадно поглощала все поступающие в неё потоки энергии. Она была в сотни раз меньше, чем разожравшаяся дыра в хаос, но обладала не меньшим потенциалом. Сцепив зубы, я продвигался вперед, камни под ногами крошились под давлением. Земля превращалась в лаву и тут же замерзала черным обсидиановым зеркалом, только чтобы пойти трещинами.

Шаг за шагом, я шел к разрушительному, испепеляющему свету, неся в себе всепоглощающую тьму спокойствия и мира.

Когда между червоточинами осталось меньше ста метров, я понял, что больше не могу сделать ни шага. Давление энергий было столь велико, что в них можно было упереться руками. И тогда я сделал то, на что никогда не решился бы до этого. Ударил себя в грудь и вырвал червоточину вместе с окружающей её плотью.

Выставил перед собой, словно факел тьмы и это развеяло безжалостный свет, дало шагнуть ещё дальше, тело ломалось с каждым движением. Область защищенная нулификатором, сужалась и таяла на глазах, а затем один из разноцветных лучей пробился к самому черному сердцу и утонул в нём.

Миг ничего не происходило, я завис на грани между жизнью и смертью, не в силах сдвинуться, а затем червоточину вырвало из моей руки, и она стрелой умчалась к звезде. Я ожидал яркой вспышки, огня или ударной волны, но вместо этого окружающее пространство, наоборот, успокоилось, и через миг стало нормальным.

Если считать нормальным стоящего передо мной Императора, и находящуюся в метре от него погасшую звезду, едва удерживаемую в воздухе потоком силы.

— Ты подарил миру ещё десять тысяч лет. — сухим хриплым голосом, словно не разговаривал вечность, сказал стоящий передо мной безмерно усталый старик. — За это я дам вам два подарка. Первый — время. У вас год и никто не посмеет даже дохнуть в вашу сторону, но, если вы не уложитесь, я лично прослежу за вашим уничтожением.

— Второе? — мрачно спросил я, понимая, что даже со всей защитой и силой владыки не в состоянии сравниться с изменённым передо мной.

— Я подарю вам место, с которого вы сможете начать. Луну. — улыбнувшись потрескавшимися губами произнёс император, и я хотел было возразить, но в этот момент в небе появилась тень, и подняв голову я без труда рассмотрел стальной шар. — Её не достроили, но, если поторопитесь, у вас хватит времени. Прощай.

С этими словами существо, ничего общего не имеющее с человеком, село в медитацию, напротив вновь начинающей разгораться звезды, а я лишь отступил, чтобы исчезнуть в вихре телепорта. Я лишился главного козыря, но получил гораздо, гораздо больше. Знания и время.

Отбытие

Много ли можно успеть сделать за год?

Мы собрали около миллиона людей по всей империи. Забрали все ковчеги что сумели найти, все технологии что ещё работали и наконец закончили обустраивать главный Ковчег, на которые телепортацией перемещали устройства и механизмы. Капсулы с колонистами пошли в последнюю очередь, так что мы торопились и те же малые ковчеги размещали целиком, благо реактор спутника позволял такие перемещения.

Иронично, что сам реактор, размещавшийся вместо ядра ковчега, представлял из себя довольно стабильный источник хаоса, вторую червоточину. Не знаю уж, пытался император разделить эти силы, чтобы суметь ими управлять, или древние учёные собирались таким образом улететь непонятно куда, но нам сейчас это было не важно, изоляция от энергии хаоса была опробована, оборудование работало стабильно, а остальное уже не так важно.