— Так точно, товарищ Сталин. Но все мои наработки хранятся в домашнем сейфе.

— Всё равно это не дело. Готовьтесь к переезду. Тем более, как мне доложили, в ближайшее время у вас ожидается пополнение семейства.

Но на показ новых образцов бронетехники Демьянов отправился ещё из старой комнатки, полученной в бытность «потаскуном-носильником» продуктового магазина. И без Румянцева, который «весь в мыле» решал административные проблемы, навалившиеся на Бюро после принятия решения о расширении.

Да, боевые машины действительно выглядели красавицами. Особенно та, что значилась под заводским индексом А-34У. Более компактная, более собранная и, пожалуй, более гармоничная, даже несмотря на кургузую пушку Л-11.

Больше Николая, пожалуй, радовался «тридцатьчетвёрке» начальник ГАБТУ Павлов, сторонник отказа от колёсно-гусеничного движителя у танков. Он тут же засы́пал конструкторов вопросами о бронировании машины, о стойкости обстрела противотанковой артиллерией. Вплоть до эмоционального предложения немедленно отправить её на полигон для испытания обстрелом.

— Товарищу Павлову так понравился этот танк, что ему сразу же захотелось его уничтожить, — пошутил Сталин. — Даже не дожидаясь, пока будут подтверждены выданные им же самим условия по надёжности на пробеге не менее трёх тысяч километров. Какова себестоимость производства каждой из этих машин, товарищ Кошкин?

Ответ удивил Сталина.

— Почему более лёгкий по бронированию танк оказался дороже более защищённого?

— Дело в сложности механизма поворота колёс в машине с колёсно-гусеничным движителем, а также в более сложной конструкции подвески Кристи, — пояснил Михаил Ильич.

— Товарищ Павлов, как часто в реальной боевой обстановке колёсно-гусеничные танки движутся без гусениц?

— Почти никогда, товарищ Сталин. Вне дорог их проходимость даже хуже, чем у бронеавтомобилей. Да и по дорогам не лучше.

— Тогда зачем нам вообще нужны дорогие в производстве танки, если они почти никогда не используют то, ради чего тратятся огромные деньги? Есть мнение прекратить дальнейшую разработку колёсно-гусеничных танков и остановиться либо на гусеничных, либо на бронеавтомобилях. Какую из оставшихся двух боевых машин будем рекомендовать для испытаний, А-34 или А-34У.

— Конечно, «тридцать четвёртую улучшенную»! — немедленно выпалил Дмитрий Григорьевич.

— А-34У.

— «Ушку», — послышалось с разных сторон.

Ещё один шаг к Победе сделан!

Больше всего Демьянов опасался, что его «запрут» в печально известном «доме не набережной». Но нет! Не вышел он, похоже, званием для заселение в «дом правительства». Или Берия опасался привлечь к «гостю из будущего» излишнее внимание со стороны столичной элиты?

Квартира на Маросейке, хоть и с «казённой» мебелью, оказалась достаточно уютной. Три комнаты, небольшая кухня, совмещённый санузел, телефон в прихожей. Кто в ней жил раньше, Николай не знал и не хотел интересоваться, но оставшаяся от прежних хозяев библиотека оказалось довольно богатой, и включала в себя не только художественную литературу. Разноплановая техническая была представлена немного устаревшими изданиями, касающимися, преимущественно, вопросов транспорта: локомотивы, автотранспорт, трактора.

В переезде помогали соседи Фёдор с Лидой и Удовенко, которому оставалась комната Николая. Значит, никакой не магазин её выделял, а «родная» контора.

Помощники предлагали вручную перетащить узлы семейства Демьяновых, но Николай нанял грузовую повозку: всё-таки тащить на руках сейф, кульман Киры и подаренный сослуживцами «сексодром» было бы тяжеловато. В этом мужчины убедились, уже спуская эти тяжести по лестнице. А потом — и поднимая его на второй этаж новой квартиры.

В хлопотах по переезду Кира, только-только ушедшая в декретный отпуск, немного перетрудилась, и к вечеру ей стало плохо. Пришлось вызвать на дом карету скорой помощи. Слава богу, обошлось без последствий. Приехавший фельдшер попенял Николаю на то, что он не бережёт супругу, и прописал ей полный покой. Так что первый ужин на новой квартире готовил Демьянов, а Кира вкушала его прямо в постели.

— Главное, что до службы ходить ненамного дальше, чем прежде, — сделала она неожиданный для мужа вывод. — И детские ясли рядом.

А это — действительно важно. Отпуск по уходу за ребёнком сейчас просто мизерный, всего четыре недели, и работающие матери среди рабочего дня бегают кормить младенцев грудью.

В рекомендациях по повышению трудовой дисциплины Николай, помимо критики уголовного преследования за прогулы и опоздания, которое было принято в 1940 году, рекомендовал и вернуть льготы беременным и кормящим, но Берия, ознакомившись с ними, выразил своё недовольство. Правда, окончательно не забраковал, а передал на ознакомление Сталину. Но надежды на то, что рекомендации будут приняты, было мало: время предвоенное, и советское руководство осознавало, что скоро понадобится очень много рабочих рук.

Но и те меры, что будут предприняты менее чем через полгода, никуда не годились. Разве ж дело, когда количество осуждённых по «прогульной» статье стремительно скакнёт за четыре миллиона человек? А «летуны» мгновенно придумают способ, как уволиться с предприятия без лишней волокиты: просто начнут совершать мелкие кражи с мизерными суммами ущерба, за которые предусмотрено немедленное увольнение, а не оправка на зону. Ставшие обязательными трудовые книжки попросту выбрасывали или оставляли на прежнем месте работы, чтобы на новую должность прийти «незапятнанным» и завести новую.

Демьянов предложил целую систему, делающую экономически невыгодным частый переход с предприятия на предприятие, опоздания и прогулы. Ведь, чего греха таить, те же самые «летуны» «порхали» с места на место в погоне за более высокой зарплатой. А опоздания и прогулы случались не только по злому умыслу или раздолбайству, но и по стечению обстоятельств, не зависящих от самого опоздавшего. Предлагалось ставить в паспорте штампик о выдаче трудовой книжки. Повторная выдача её при смене места работы должна была стать платной. Причём, покупка невзрачной серой книжицы обходилась в половину средней по стране зарплаты.

Меняющий место работы второй раз за год (за исключением случаев реорганизации или ликвидации предприятия) мог получить продуктовые карточки, лишь проработав не менее полного месяца, а претендовать на выплату премии лишь после трёх месяцев на новой работе. Второе исключение из этого правила — те, кто вернулся к работе из-за тяжёлой болезни, ухода за ребёнком, выполнения государственных, трудовых или партийных обязанностей (призыв в армию или на военные сборы, длительная командировка в другой район по государственной необходимости, временная работа на выборной должности).

Прогульщик однозначно лишался премии, но не на месяц, а на три. При повторном прогуле в течение года — на год, а уже после третьего прогула за год подлежал уголовному преследованию. Каждый прогул лишал прогульщика карточек на месяц. За опоздание свыше 15 минут, как предлагал Демьянов, полагалось наказывать лишением половины премии, три опоздания в течение квартала приравнивались к прогулу. Как и пьянство на рабочем месте.

Увольнение с работы было возможно после месячной отработки, но не ранее чем через полгода после поступления на работу. За исключением случаев, когда это делалось для выполнения государственных, общественных (профсоюзы) или партийных обязанностей. За это время руководство предприятия должно было подобрать замену увольняющемуся. Мелкие кражи, которыми займутся «летуны», наказывались лишением премии, карточек и штрафами в десятикратном размере от стоимости спёртого. Последующие кражи в течение года суммировались, и после превышения общей суммы «границы», за которой следовало уголовное наказание, дело передавалось в суд. Разумеется, никакими льготами и профсоюзными благами прогульщики, «летуны» и воришки в течение последующего года пользоваться не могли.