— Но кто будет заниматься этой… цензурой? — по лицу чиновницы было видно, насколько ей не нравится это слово.

— Вы. Нет, не вы лично, хотя я против этого и не возражаю, а ваше министерство. Разрабатываете объективные параметры, согласно которым будут оцениваться фильмы, художественные и музыкальные произведения, эстрадные выступления. Формируете комиссии, которые будут оценивать продукцию на соответствие этим параметрам. Заказываете оборудование и образцы произведений. И ставите штампики в протоколе: «Годится», «Не годится», «Годится с таким-то ограничением». Главное — не переусердствовать, как это нередко бывало в СССР.

— Но когда нам этим заниматься? У нас и своей работы навалом!

— Находите время! Я же нашёл его, чтобы приехать к вам, хотя для этого мне пришлось отложить важнейшие дела…

Мля, неужто я превращаюсь в бюрократа? Вон как заговорил! «Находите время»!

— Привет, Валерьич! Это Чёрный.

— М…г…

Это должно было обозначать «ага», но рот занят пережёвыванием котлеты.

— Слушай, тут у нас чёрт знает что творится! Народ ломится толпами, как в первый день. Требуют кино!

— Ну, так у Женьки же оно есть!

— Ты не понял! Они требуют, чтобы им, как вчера, показали что-нибудь, кроме документалки. Нет, её они тоже хотят посмотреть, но что-нибудь дополнительное требуют.

— Блин, Толян! Я только со службы приехал, только жрать сел!

— Так я тебя не тороплю. До темноты-то ещё — ого-го! Я тебя просто прошу, чтобы ты, как будет время, завёз этот… диск…

На этот раз я к микрофону вылезать не стал, предпочтя, чтобы Евгений сам объявил фильм.

— Современная российская комедия о простом деревенском мужике, пытающемся найти справедливость. Называется «Не послать ли нам гонца?».

Я выставил рядом с будочкой «киномеханика» табуретки, привезённые с нашей кухни, и мы с Наташей, в отличие от большинства из доброго десятка тысяч зрителей, приютившихся на ступенях, на каких-то покрывалах на газончике или смотревших кино стоя, устроились, как в вип-ложе.

Блин, не зря говорят, что от просмотра ленту в кинотеатре и дома на диване совершенно разный эмоциональный эффект!

Где-то посреди фильма нас потревожил Воздвиженский.

— Где же вы ещё можете быть, если телефон не отвечает, а квартира закрыта? Только кино крутите! Наташа, ты не сильно обидишься, если я твоего ненаглядного украду минут на двадцать-тридцать? Ты, Николай, где машину оставил?

— Что-то случилось? — задал я вопрос, когда мы уселись в «Симбир».

— Ещё нет, но готовится, — с любопытством осматривая салон машины, ответил генерал. — Я тебе рассказывал, что есть у меня человечек среди этой гоп-компании из «Голоса народа». У них тут на заседании «редколлегии» спор вышел: давать в завтрашнем номере одну статейку или нет. О том, что «кровавая тирания» готовит фальсификации выборов. Решили не печатать, а конкретные факты массовых фальсификаций опубликовать в экстренном выпуске, который выйдет днём в понедельник. Массовых фальсификаций! А заготовки для статей поручили заранее подготовить своим наиболее писючим авторам. Даже кое-какие факты им уже подкинули…

— Не понял! Какие могут быть факты массовых фальсификаций за три дня до их совершения? Если, конечно, они сами их не готовят.

— Вот и я о том же! Ты как-то рассказывал, что в России частенько мухлюют на выборах. Просвети меня, тёмного человека, как это делается.

— Максим Георгиевич, да откуда местным знать про тамошние технологии фальсификаций?

— Зря ты считаешь, что наши тупее староземельских! А если ТАМ до чего-то додумались, то и здесь могут. Главное — цель поставить.

— Самое простое — подкуп. Раздают, например, «продовольственные пайки» малоимущим в обмен на обещание отдать голос за нужного кандидата. Самое любопытно, что подавляющее большинство «облагодетельствованных» идёт и честно голосует. В смысле — голосует за того, кому пообещали проголосовать за него.

— Так. Ну, вроде такого не замечено. Хотя надо будет дать поручение проверить, не закупал ли какой-нибудь кандидат из числа артельщиков крупные партии продуктов.

— Изготовление лишних бюллетеней или кража из типографии части тиража. Потом эти бюллетени, соответствующим образом заполненные, целой стопкой забрасываются в урну для голосования. Это называется «вброс».

— Есть! В городской типографии возникла проблема: недосчитались нескольких пачек бюллетеней, пришлось печатать дополнительную партию. Вернусь в кабинет — дам поручение выяснить, для каких избирательных округов печатались эти бюллетени! Дальше.

— «Подвозка». Для этого обычно используются открепительные талоны, выданные тем, кто будет в командировке или в отъезде. Людей сажают в автобус и везут в другой город или район, где они голосуют на участке за «нужного» кандидата. Иногда — сразу на нескольких участках.

— Дам задание выяснить, где было выдано аномально большое количество открепительных талонов.

— Что здесь делают с ними после их предъявления?

— Да ничего с ними не делают! Регистрируют в специальном журнале его номер и данные, кем выдан, и отдают назад!

— Нужно или изымать, или гасить их!

— Как гасить?

— Да элементарно! Пишется, что талон использован, а на подпись председателя комиссии ставится печать этой комиссии. Кстати, можно и бюллетени проштамповать, чтобы от «вбросов» предохраниться. На пару-тройку тысяч бланков поставить печать — дополнительный час работы.

— Понял. Постараюсь убедить председателя Центризбиркома. Это всё?

— Нет, конечно. Очень распространены «карусели». Это когда один человек выносит с участка незаполненный бланк, меняет его на деньги у организатора «карусели», который его заполняет и передаёт следующему, чтобы тот опустил его в урну и вынес ещё один незаполненный. И так — десятки и сотни раз, насколько хватит денег у организатора.

— А с этим как бороться?

— Запретом на вынос бланков бюллетеней с участка и наблюдением за окрестностями участка. Организатор «карусели» обычно вертится поблизости, и к нему подходят вышедшие с участка. Но куда более эффективны манипуляции при подсчёте голосов, когда «свой» член комиссии преднамеренно портит бюллетени соперников, «ошибается» при подсчёте или кладёт их в другую стопку. Здесь уж поможет только взаимный контроль членов комиссии или видеосъёмка.

— Хм… А это мысль! Слушай, а сложно научиться пользоваться видеокамерой?

— Минут пяти хватит! — засмеялся я. — Если есть в наличии бытовые миниатюрные камеры.

— Тогда поехали!

— Куда? А Наташа?

— Извини. Зови свою супругу, завезём её домой, а потом едем ко мне в Совет Министров. У меня оттуда тоже прямая линия с Большой Землёй есть. Я туда же и председателя Центризбиркома вызову. Повторишь ему всё то, что мне наговорил.

Пришёл я домой только под утро. А Воздвиженский решил заказать на Большой Земле «Симбиры» для начальников управлений СГБ…

Полсотни видеокамер, самых простеньких, пишущих на восьмимиллиметровую плёнку, а также по десятку кассет и запасной батарейке на каждую, пришло «из-за Стены» в ночь на субботу. Поэтому с утра мне пришлось раздать их сотрудникам городского управления СГБ и центрального аппарата Службы и тут же начать их учить обращению с этой техникой. Тупо раздал ещё не распакованные коробки, а потом заставил действовать по принципу «делай, как я». Лишь из-за отсутствия такого большого количества розеток для зарядки батареек я показал, как батарейки заряжаются и меняются, и отправил всех по домам со строгим приказом быть на открытии избирательных участков при полном комплекте кассет, зарядных устройств со шнурами питания и запасных батареек.

Как потом выяснилось, ни один сотрудник не отказал себе в удовольствии снять какой-нибудь сюжетик из семейной жизни и продемонстрировать его на крошечном экранчике видоискателя домочадцам. Ну да ладно! Вполне понимаю этих людей, впервые столкнувшихся с подобным «чудом вражеской техники»!