— Мы настаиваем на том, чтобы точные замеры силы отдачи вашей пушки были произведены немедленно. И если их результаты будут именно таковы, как сказал товарищ Демьянов…

— Разрешите, товарищ Сталин?

— Вы что-то хотите добавить?

Не успевший остыть взгляд хозяина кабинета, обжёг и попаданца.

— Никак нет. Я хотел бы сделать предложение. Я уверен в том, что пушка товарищей Таубина и Бабурина хороша. Но её критический недостаток на месте авиационного орудия не помешает использованию её в другом… амплуа. Нам позарез нужны наземные самоходные зенитные установки, для которых у нас не хватает скорострельных пушек. Для них не столь критична сила отдачи, как при установке на самолёте. У товарищей Таубина и Бабурина, помимо мотор-пушки, разработаны ещё два её варианта, предназначенные для установки в крыльях. Соответственно — с боепитанием справа и слева. Поэтому подобный комплект при минимуме переделок может быть использован для создания модернизационного модуля спаренной зенитной установки. А мотор-пушка — в качестве одиночной зенитной установки. Единственное — следует вернуться к изначальному темпу стрельбы, предложенному товарищами Таубиным и Бабуриным — 500 выстрелов в секунду, а не 600.

— Почему вы предлагаете ухудшить этот показатель?

— В полёте набегающий поток воздуха хорошо охлаждает стволы пушек даже при столь высокой скорострельности. В наземном же варианте она приведёт к слишком быстрому перегреву стволов. Поэтому темп стрельбы требуется снизить. Прошу вас, товарищ Сталин, дайте товарищам ещё один шанс доказать полезность стране.

Вождь ненадолго задумался, прошёлся по кабинету.

— В одной из своих докладных записок вы также писали ещё о какой-то полезной разработке этих двоих.

Ох, и зол товарищ Сталин! Даже по фамилиям не назвал. «Этих двоих»…

— Так точно. Автоматический гранатомёт. Очень перспективное оружие, опережающее своё время. Жаль, так и не доведённое до конца. Но, думаю, с участием ОПБ-100 удастся довести этот проект до ума.

— Хорошо. Если ваши слова о том, что пушка МП-6 не годится для установки в самолёты, подтвердятся — а они подтвердятся, я уже выяснял — но им удастся её адаптировать для ваших целей, то будем считать, что хоть какую-то пользу они принесли.

Значит, Воронцова достали и в Перми, и он сообщил, что никакой пушки Таубина на самолётах не стояло. Возможно, что-то вспомнил и о причинах этого решения.

— Только ради этого, как вы выразились, оружия, опережающего своё время. И под вашу личную ответственность, товарищ Демьянов.

Какой именно разговор состоялся у начальника Главного управления государственной безопасности товарища Меркулова с «родителями» экс-Васи Черкасова, замначальника «НИИ ЧаВо» не знал. Только после него Павел уселся за школьные учебники, чтобы сдать экстерном экзамены за десятилетку. В собственном кабинете ОПБ-100. И для жизни ему выделили отдельную небольшую квартирку на той же Солянке, неподалёку от комнаты Удовенко. В документах Проектного бюро он значился невнятным словосочетанием «эксперт авиационного отдела», но лишь потому, что скрыть возраст тела, послужившего «вместилищем» для сознания попаданца, было просто невозможно. Иначе бы он уже давно щеголял в форме с петлицами техника-майора. Но как объяснить людям, как получилось, что малолетка, которому ещё и в армии служить рано, сумел дослужиться до столь высокого звания? В то, что двадцатисемилетний Демьянов имеет звание, соответствующее армейскому подполковнику, поверить ещё можно. Но чтобы пятнадцатилетний ребёнок с майорскими петлицами…

Подробности командировки в Молотов читал в отчёте только Румянцев. Но, по словам Удовенко, юный технический гений произвёл на Швецова ошеломляющее впечатление. Хотя, конечно, если бы не Сталин, Павла и близко не подпустили бы к двигателям.

— Особенно — работа над той самой «двойной звездой» для истребителей. Васька… То есть, Павел Валентинович всё настолько подробно расписал и нарисовал, что мотор обещали опробовать уже в ноябре. И у М-62 ресурс сразу впятеро увеличат. И это не предел. Мало того, запускают в производство модернизационный комплект деталей, которые, пусть не в пять раз, но втрое моторесурс точно увеличат. Просто в авиаремонтных мастерских при очередной переборке двигателя.

Значит, есть надежда на то, что к началу войны уже не 20 % «ишаков» и «чаек» будет стоять на приколе из-за неисправностей, а намного меньше. А там, глядишь, и Наталья Геннадиевна подберёт резину для сальников гидросистем самолётных шасси. Успехи у неё есть и немалые. Особенно — после того, как Кузнецов привёз из Саратовской области её тетрадки. К счастью, уцелевшие и даже фактически не подпорченные плесенью: за состоянием помещения колхозный кладовщик всё-таки следил.

Очень кстати оказались и её некоторые записи, не относящиеся к её специальности — каучукам. В частности — касательно нитропорохов, здесь ещё неизвестных. С этим придётся обращаться к приснопамятному товарищу Гинзбургу, таки отработавшему технологию изготовления дешёвого гексогена и сейчас запускающему её в производство. А значит, и «морской смеси» для торпед будет в достатке, и уже выпускаемые мины МОН-50 значительно уменьшатся в размерах, и пластид для Старинова и Эйтингона появится. В широком понимании слов «для Старинова и Эйтингона». Для наших диверсантов и армии в целом. Да и заряды к «Катюшам» можно усилить.

Но всё это — после. Сейчас Демьянова заботил очередной показ новых образцов техники, назначенный на первую половину сентября. Поэтому весь конец августа он «просидел на телефоне», согласовывая с заводами те перспективные (с его точки зрения) образцы, которые нужно будет предъявить высшему руководству страны.

Получилось изготовить в металле далеко не всё, что ему хотелось бы. К примеру, опытный образец авиадвигателя М-82 только-только собирался, но Швецов побожился, что его макет доставит в Москву, чтобы члены Политбюро и правительства имели возможность ознакомиться с его будущими техническими характеристиками и запланировали производство на следующий год. Конечно, конструктор очень не хотел «продавать воздух», но Николаю удалось убедить его в том, что иначе фонды на производство столь нужного стране мотора выделят ещё не скоро.

В общем, вопросов по двигателю и сомнений в том, что он нужен, действительно оказалось много. Но Сталин, выслушав их все, задал всего два вопроса.

— Товарищ Швецов, вы гарантируете такие показатели, которые вы озвучили?

— Да. Я намеренно занизил расчётные показатели, чтобы не оказаться болтуном.

— Когда вы планируете приступить к испытаниям этого мотора?

— Не позже 1 октября, — подумав, сообщил Александр Дмитриевич. — Если всё пойдёт нормально, то к 7 ноября я могу рапортовать о том, что двигатель готов.

— Не надо стараться отрапортовать к празднику. Пусть это будет даже чуть позже, но сделайте надёжный мотор. И поскорее передайте его основные габаритные размеры товарищу Лавочкину. Пусть поскорее начнёт проектировать под него машину. Вы поняли меня, товарищ Лавочкин?

Семён Алексеевич, что называется, обалдел, но «взял под козырёк».

— А почему только Лавочкину? — возмутился очень хорошо умеющий «держать нос по ветру» замнаркома авиапрома Яковлев.

— Хорошо. Раз товарищ Яковлев так настаивает, то отправьте и ему, усмехнулся в усы Генеральный секретарь, которому заранее была известна эпопея с попыткой установки швецовской «двойной звезды» на Яки.

САУ СУ-152, выставленная рядом с серийным образцом громадного КВ-2 (её пока официально называют не так, а «КВ с большой башней») что называется, выглядела бедной родственницей, значительно проигрывая ему по высоте.

— Зато удалось снизить массу почти на пять тонн при сохранении огневой мощи. Мало того, модернизационный потенциал самохода позволяет, при необходимости, поставить на машину даже пушку-гаубицу МЛ-20.

Пошумели, поспорили, но, в целом, одобрили подход «кировцев». А вот у двух КВ задержались надолго. Ломали копья, есть ли смысл в применении дифференцированной брони, или оставить всё так, как было. Решающим аргументом стал экономический: Духов сообщил, сколько экономится средств при производстве модели, условно называемой Николаем КВ-1С.