Впрочем, Валентина Евгеньевна, отдохнув с дороги и поужинав, немного успокоилась и начала находить свои прелести в мире, окружающем её теперь. Особенно — после беседы с Дедом, быстро уловившим настроение Наташиной матери и сумевшим найти нужные аргументы для её убеждения.

Ошеломляюще на тёщу подействовала встреча, совмещённая с проводами, с уезжающей в Новую Ирландию Леной. Наташа долго уговаривала мать поехать поутру с нами в город, скрывая, для чего она понадобилась нам. Поэтому эффект от сюрприза превзошёл все ожидания. А мы с женой таким хитрым способом выполнили данное нами обещание привезти Лене порцию свежих саратовских новостей. Именно после этой встречи в потухших от пережитого стресса глазах Валентины Евгеньевны снова появился живой огонёк.

Тем не менее, «пляски с бубнами» вокруг родителей и брата жены затянулись на два дня. Мы им показывали город, водили по магазинам, чтобы привести одежду и обувь родственников к требованиям здешней среды обитания, а по вечерам подолгу засиживались в беседке, где готовили шашлыки из антилопы. И лишь в понедельник мы с Виктором Сергеевичем и Андреем занялись делами. А именно отправились к Серёге Семёнову, узнать, в каком состоянии трофейный багги и договориться об обслуживании и доработке тестевой «Нивы».

Движок багги шёл на выброс, поэтому я продал машинку Сергею почти по цене металлолома. Тот уже быстро сообразил, что, совместив работу в «разборке» с «шабашками» может неплохо зарабатывать. Поэтому также охотно подрядился вместе с сыном перетрясти машину тестя.

После этого мы отправились на парковку, чтобы отдать распоряжение охране, что багги продан новым хозяевам. А заодно — вдумчиво порыться в трофее на предмет возможных тайников.

То, что мы нашли под водительским сиденьем, нас не сильно порадовало, хотя, несомненно, имело немалую ценность. Во-первых, старый и потёртый «Вальтер-ППК», выпущенный в Третьем Рейхе для прусской полиции и внешне похожий на привычный нам ПМ. На удивление, в неплохом состоянии. Видимо, прежний хозяин хранил его в качестве «оружия последнего шанса». А во-вторых, маленькую жестяную баночку из-под дешёвого староземельского кофе, заполненную на треть всевозможными золотыми украшениями: крестиками, цепочками, кольцами, серёжками. Наверняка — снятыми бандитами с жертв.

Тут же, на стоянке, меня разыскали «строители Украинской Суверенной Соборной Державы». При этом Олесь, теперь гладко бреющий голову и избавившийся от позорных усишек, освещал себе путь лиловым «фонарём» вокруг левого глаза.

— Ну, спасибо тебе, Колян, за помощь! — саркастически изрёк унсовец. — Ну и классных же ты нам земляков подогнал!

— А что такое?

Мой невинный взгляд наверняка гарантировал мне бесконкурсное поступление в любое театральное училище.

— Не видишь, что ли? — ткнул Александр пальцем в свой бланш.

— Вижу, конечно! Кто это тебя так? Драка, что ли, в кабаке приключилась?

— Да какой там кабак! — фыркнул Олег. — К этому долбанному фермеру мы скатались, который на говновозке «Галичина» ездит.

— На бандитов, что ли в дороге напоролись? Кстати, как там Труш? Движок у своего драндулета отремонтировал?

— Блин, да твой Труш — сам хуже любого бандита! Мы же к нему со всем уважением приехали. Как ты и говорил, флаг украинский на машине вывесили. Я для него последнюю бутылку самогона не пожалел!

В общем, эти два обалдуя, укушав с фермером самогона и закусив выставленным тем сальцом, как я и предполагал, принялись агитировать Труша строить УССД на территории благословенного Евросоюза. Сбудется, мол, извечная мечта всех великих украинских деятелей прошлого и современности о возвращении украинского государства из москальской азиатчины и дикости в состав великой европейской цивилизации. И будет в составе Украинской Самостийной Соборной Державы, как завещали великие Донцов, Коновалец, Сциборский, Михновский, Бандера и Шухевич, вольно житься каждому украинцу, но не будет в ней ни одного русского, еврея и поляка. Поскольку, как писал в своём «Декалоге» Михновский, «москали, ляхи, венгры, румыны и евреи — это враги нашего народа». А его ферма лучше всего подходит для того, чтобы с неё эту державу начинать строить...

После этих слов Труш и врезал Сашке в глаз. Да так, что тот вместе со стулом на пол улетел. А потом крикнул работников, которые пинками «проводили» «строителей УССД» до их броневичка и пообещали из гранатомёта расхреначить, если те ещё раз к ферме сунутся.

— Ты прикинь, Николай: он, оказывается, поляк! Флаг наш, блин, с машины сорвал и свиньям выбросил! Я так и не понял: за что он нас так? — жаловался Сашко.

— Может, за то, что вы его, как поляка, врагом украинского народа обозвали? — предположил я, едва сдерживая смех. — Явились на его ферму, говорите, что с неё будете строить государство, в котором полякам не место... Что бы вы на его месте подумали? Радуйтесь, что живыми оттуда уехали!

— Подумаешь, поляк! А я — русский. И что, мне теперь из-за этого от идеи Украинской Самостийной Соборной Державы отказываться? Я же ему всего лишь про теорию рассказывал, а он мне — сразу в глаз!

Вот и дождались мокрого сезона.

Нет, дождь вовсе не начался разом, будто его рубильником включили. Просто последние дней десять погода становилась всё менее солнечной, сначала появились лёгкие облачка, потом облачность со стороны океана затягивала небо всё сильнее, а в последние дня три-четыре иногда лёгкий дождичек сбрызгивал. Настолько лёгкий, что даже пыль прибить не мог.

Тёща моя за несколько дней, проведённых в Порто-Франко, отошла от шока, и теперь смотрела на жизнь уже не так мрачно. Хотя курьёзов хватало.

Например, возвращаясь с рынка, я как-то увидел «плечевую», топавшую по тротуару, картинно повиливая попкой. Припарковавшись, я выскочил из машины и окликнул её:

— Зинаида!

Шлюха меня узнала и разулыбалась в ответ. После обмена любезностями, я перешёл к делу.

— Я тут наслышан про твою эпопею с украинскими хлопцами. Слушай, ты бы замолвила за них словечко перед своими хозяевами. Пацаны же не знали, что ты на работе была, вот и начудили.

— Они не знали, а у меня из зарплаты эти деньги вычли!

— Давай, я с ними переговорю, вернут парни эти деньги и тебе, и хозяевам твоим. Они же хоть и балбесы, но вроде бы безобидные ребята. Жалко будет, если румыны их где-нибудь прирежут!

— Прирежут! Это точно! Если узнают, что они так и не смылись из Порто-Франко. И действительно мальчики классные! Сладенькие! — облизнулась Зинка. — Ладно, намекну я романештам, что видела их случайно на улице, и те извинялись и обещали деньги вернуть. Где их искать-то, если всё нормально с румынами сложится?

— А если не сложится? Их же тогда не ты искать будешь, а гориллы, под которыми ты ходишь.

— Не переживай! Я же не дура, чтобы своих клиентов под нож или пулю подставлять. Сначала скажу, что видела, извинялись, хотели деньги вернуть, а если румыны упрутся и начнут интересоваться, где их искать, заявлю, что они собирались до начала дождей в... Нью-Портсмут уехать.

Я рассказал Зинке, где работают эти обалдуи, и она кивнула в знак того, что место она представляет.

— Ну, а сам ты, красавчик, почему ко мне не ходишь?

— А ты не помнишь, что я с молодой женой сюда перебрался? — кивнул я на стоящую на противоположной стороне улицы машину.

— Ну, смотри. В жизни всякое бывает...

Наташа потом мне рассказала, что в это время происходило в машине.

Тёща долго вертела головой, а потом не выдержала:

— Это что за женщина?

— Да так, Колина знакомая. Проститутка...

— ЧТО??? ПРОСТИТУТКА???

— Мам, а чему ты удивляешься? Я же тебе рассказывала, что здесь огромный квартал красных фонарей и десятки публичных домов.