— Да вы что, Махмуд-джан?! Дом и половины этого не стоит!

— Дом, может быть, и не стоит, а вот та услуга, которую ты мне оказал, очень даже стоит. Ты меня от очень большой проблемы избавил там, на мисяшской дороге!

— О чём вы, Махмуд-джан? — насторожился я.

— Я понимаю, Коля, что ты ничего о мисяшской дороге не знаешь, и даже охотно верю в то, что никогда, и особенно — в ночь на 15 июля, по ней не ездил. Мало того, даже сам могу под присягой подтвердить, что всю эту ночь ты просидел возле моей больничной койки, кормил меня с ложечки и травил анекдоты, чтобы мне было не так больно от пулевого ранения. Но, Коля, я же бывший следак. Знаю, какую пулю вынули из неопознанного трупа, закопанного в паре километров от следов торможения внедорожных шин на асфальте, а также в трёх километрах от сожжённой БМВ, за пару дней до этого уехавшей с места покушения на меня. А ещё раньше караулившей тебя вон там. Именно поэтому я хочу купить твой дом не меньше, чем за пятьдесят тысяч долларов. Соглашайся! Цена хоть и немного заниженная, зато переоформление тебе не будет стоить ни копейки, да и время на поиск покупателя сэкономишь.

Столкнуться с Боровком и Седым нам пришлось буквально через пару дней. У Софи, барменши «Сан-Ремо», с которой Наташа сдружилась, ещё когда мы жили в гостинице в первые дни после Перехода, выдался выходной, и они решили поужинать вместе. Мы договорились, что я приеду за ними в ресторанчик в 24 часа.

Моё появление в ресторане было ознаменовано вылетом с крыльца пьяных в хлам миасских бандюков. Судя по окровавленным мордам и следам подошв на одежде, вышибалы били их жестоко. Причём, ногами. Кроя матом и заведение, и вышибал, они галсами добрели до «Крузака», принадлежащего Боровку, и, едва не таранив стоящие на парковке машины, укатили.

Официант быстренько наводил порядок на столике в дальнем углу зала, где сидели бледная Софи и Наташа, которую просто трясло от бешенства.

— Эти двое? — спросил я жену, указав на дверь.

Она судорожно кивнула в ответ, и я присел рядом, чтобы успокоить дрожащую от пережитого Наталью.

— Они нас с собой пытались утащить. Пьяные настолько, что еле языком ворочают. Хорошо — вышибалы вмешались!

Наташа, прижавшись ко мне, понемногу начала успокаиваться.

— Софи, как Вы?

— Уже лучше! — вымученно улыбнулась девушка.

Официант наконец-то убрал со стола и поменял скатерть, испачканную содержимым перевёрнутых тарелок.

— Милые дамы, наше заведение извиняется перед вами за возникшие проблемы. Вам не нужно оплачивать стоимость вашего ужина. Может быть, что-то ещё желаете?

— Вы сегодня что-нибудь пили? — спросил я жену.

— Практически нет. Всего по бокальчику вишнёвки.

— Тогда принесите, пожалуйста, две рюмки по пятьдесят граммов водки и три стакана апельсинового сока.

Я насильно заставил девушек проглотить «лекарство от стресса», и буквально через пять минут они стали приходить в себя. Допив сок, Наташа отправилась в дамскую комнату, а я остался выслушивать похвалы в её адрес от Софи.

— Она у Вас такая смелая! Она же одному из этих мордоворотов нос разбила, когда он её стал хватать! А я так перетрусила!

Эти словоизлияния прервал какой-то шум при входе. Потом раздались два выстрела, и в зал ввалились едва стоящие на ногах Боровок с Седым.

— Что, бл...ди, не ждали!

Боровок ухватил подвернувшегося под руку официанта и рукояткой пистолета со всей дури отправил его в полёт по залу.

— Получи, пидор!

Сам при этом еле устоял на ногах, но выровнялся и навёл пистолет на бармена.

— Это ты, е...лан, своих козлов вызывал?

И в этот момент у меня остановилось сердце: Наташа, выскочившая из туалета, налетела на Седого, и тот едва не рухнул, удержавшись за брус, поддерживающий потолок.

— Сука! Это же ты мне нос разбила!

Похоже, у супруги сработали рефлексы: шажок в сторону от направленного на неё в вытянутой руке пистолета, захват, рывок, и свиная морда впечатывается в стойку. А Наташа держит в руках «Стечкин», выхваченный из рук рэкетира.

На шум за спиной всем корпусом повернулся Боровок, пьяным взглядом ловя в прицел мою жену. Выстрел, и он сгибается вперёд, зажимая рану в плече. В это время Седой с окровавленной мордой поднимается и пытается атаковать выхваченным из чехла на поясе ножом. Снова выстрел, и он валится на пол, как мешок с говном. И снова Боровок поднимает руку с пистолетом. Наташе, уходя с линии прицеливания, пришлось ещё четырежды нажимать на курок, пока он не улёгся рядом с корешем.

— Коленька! — обессиленно повисла у меня на руках моя любимая.

Мы так и стояли рядом с двумя трупами миасских бандитов, когда со своим стандартным воплем «положить оружие» в зал ресторана ворвались патрульные Ордена. Наташа рыдала у меня на шее, а я гладил её по голове.

— Заберите! — указал я взглядом на торчащий где-то у меня за ухом пистолет. — Она пока невменяемая.

А вскоре началась суета с эвакуацией в госпиталь раненых вышибал и стонущего от боли в сломанном носе официанта.

Одним словом, посиделки у девушек удались на славу...

Наташины трофеи, включая «Лендкрузер-100» Боровка и «Ниссан-Патруль» модели Y61 Седого, забирали уже на следующий день, после того, как обе подружки прорыдались, напились на нашей кухне и проспались. Забирали втроём: я, Андрей и Наташа. Причём, если «Крузак» стоял перед входом в ресторан, то за «Патрулём» пришлось ехать к гостинице, где два отморозка снимали по люксу. Ключи от машин лежали в карманах рэкетиров, и патрульные вручили их нам вместе с найденными при убитых вещами. Среди которых была пара «Стечкиных», нож американских морпехов «Ка-бар» с воронёным лезвием, две с половиной тысячи экю преимущественно сотенными купюрами, часы в золотых корпусах, две «пацанские» золотые цепуры, едва ли не в палец толщиной, три массивных золотых перстня, мобильные телефоны и, самое интригующее, гостиничные ключи. От номеров и от сейфов в этих номерах.

Среди посетителей ресторана оказалась ужинавшая вместе с супругом и друзьями портье гостиницы, в которой остановились Боровок с Седым. Эти двое за неделю проживания уже успели достать персонал отеля своими понтами и быдлячим хамством, и она огромным удовольствием подсказала мне, где искать Ниссан. Да и со шмоном номеров, проплаченных бандюками на две недели вперёд, проблем не возникло. Я настолько разозлился на уродов, напавших на мою жену, что решил мародёрствовать по полной программе. И не прогадал.

Носильные вещи рэкетиров, полупустые бутылки с выпивкой и заброшенные за тумбочку женские плавки меня не заинтересовали. Перерыв тумбочки, из ценного я нашёл лишь позолоченную зажигалку «Зиппо» в комнате Боровка, да ещё пару золотых «гаек», как «братки» называют перстни. Взрезанные бандитами при спешном вооружении оружейные сумки дали неплохой улов. Два «макаровых» с несколькими запасными магазинами, по паре АКМС и милицейских «ксюх». Пистолет-пулемёт «Кедр» Седого и снабжённый прицелом ПСО-1М-1 «Вал» Боровка — бесшумный автомат с интегрированным глушителем, наводящий на мысли о том, что этот деятель промышлял и «заказняками». Всё с запасными магазинами и патронами в пачках.

Заинтересовала и записная книжка Боровка, куда он записывал свои финансовые дела. Прежде всего — знакомыми фамилиями, попадавшимися на её страницах. Эх, коллегам Галанова бы её переправить!

Но самый большой улов нас ждал в сейфах. О том, что Седой — распи... В общем, безответственный товарищ, я знал прекрасно. Поэтому не удивился, что в его сейфе и нашлась лишь пара пачек купюр по сто экю (кто бы сомневался — стянутых резинками!) да три килограммовых орденских слитка золота. Боровок оказался более запасливым. Извлечённые из его сейфа деньги и золото тянули где-то на сто шестьдесят тысяч. Почему так неопределённо? Да просто в его заначке лежали и монеты, и ещё две цепи, и необработанные камни, в которых я узнал голубые топазы, всё ещё откапывавшиеся браконьерами в законсервированных копях Ильменского заповедника.