— Ясно, — кивнул я и посмотрел на своих бойцов. — А что, если мы разожжем костер?

Совсем новенький узкий серп Эрато как раз убрался за горизонт, и стало совсем темно.

— Кто не разрешил Лео взять гитару? — поинтересовался Алекс.

— Ну я, — признал я свою вину. — Кто ж знал, что выпадет такой вечер.

— Тогда расскажите, как вы воевали под Мачератой! — попросил Берн. — Только подробно, а не как ты у Ловере: «Ну компас не работал, ну бластер стрелял, ну карта была», — передразнил он меня.

— Я понял, чего я не умею, — печально признался я, — внушать подчиненным священный трепет.

— Возьми пару уроков у Скандиано, если, конечно, хочешь проиграть следующую войну, — ехидно предложи мне Алекс. — Слышал, как он орал, еще перед игрой?

— Угу. Его поражение было предрешено уже тогда, — я огляделся по сторонам и обнаружил, что таки умею внушать священный трепет: рядовые солдаты моей армии стояли или сидели в отдалении и не решались приблизиться своему командиру.

Ну вот. Этого мне только не хватало. Я приглашающе помахал руками:

— Идите сюда, ребята, не торчите в стороне.

Тихий летний вечер прошел в воспоминаниях. Я ломал тонкие веточки и кидал их в костер, рядом Алекс, иногда с юмором, иногда очень серьезно, рассказывал о нашей партизанской эпопее. Лео время от времени вмешивался, дабы уточнить, что не такие уж мы герои. Смена караула прошла дисциплинированно, но под громкие недовольные стоны: когда же мы это еще услышим? Однако Гвидо, раненный под Мачератой храбрец, был непоколебим: лагерь надо охранять. Под конец чересчур честный командир разведроты рассказал, как он ходил в последнюю разведку и как мы ругали его после этого. «А если вы полезете на рожон, он вас вообще убьет!» — закончил Алекс свой рассказ суровой моралью.

— Ага, — подтвердил я. — Всё, отбой по гарнизону. Гвидо, по-моему, ты как-то маловато спал, — заметил я начальнику штаба.

— Четыре часа, — ответил очень удивленный моей заботой братишка. — А что? Нормально. И сейчас посплю до следующей смены караула. Еще целый час.

Я покачал головой:

— Ну смотри! Чтоб завтра был бодр и свеж. Ты еще и стрелок, не забыл?

— Нет, — улыбнулся Гвидо.

— Алекс, — позвал я.

— Ау, — откликнулся тот.

— Мы все встаем в семь, а вот один из твоих ребят — в пять. И идет наблюдать за Джорджо. И это будешь не ты.

— Тогда Марко? — ответил Алекс с вопросительной интонацией.

— Это твое дело.

— Э-э-э, а что тебе не нравится?

— Всё нравится. Я сказал именно то, что имел в виду: это твое дело.

— Понял. Меня тихо и незаметно высекли за попытку переложить на других свою ответственность.

— Мне вот что непонятно, — задумчиво проговорил я, — почему мы играем в войну не всё время? Все так резко повзрослели и поумнели. Я просто чувствую заливающуюся в меня из космоса мудрость.

— Э-э-э, «война — это та же жизнь, только гораздо быстрее».

— Здорово! — восхитился я. — Сам придумал?

— Не-а, прочитал где-то.

В третий раз сегодня спать ложусь: все-таки Алекс был прав, воюют в основном по ночам. Или на рассвете.

Лежа на своем спальнике, я планировал завтрашний бой. Неудивительно, что он приснился мне немедленно, как только я закрыл глаза. В виде кошмара. Я проснулся, подкорректировал свои планы, чтобы не повторить кошмар в реальности, и снова заснул.

— Тревога! — услышал я сквозь сон.

Черт побери! Неужели я неправильно просчитал Джорджо? Я схватил бластер и колобком выкатился из палатки: что выскакивать в полный рост не стоит, я понял позавчера днем в лагере «Дракона».

Темно, ни черта не видно. Я пополз к кочке, за которой лежал во время прошлого оборонительного сражения. Чуть в стороне тихо опустился на землю Роберто.

— Отбой! — услышал я голос Гвидо, но вставать не торопился.

— Что случилось? — спросил я его через комм.

— Разведчики Джорджо. Двое. Мы их подстрелили.

— А больше точно не было?

— Вроде нет. Я сейчас как раз выясняю. Лента твоя пригодилась, — Гвидо сделал мне комплимент.

— Уложи этих бедолаг подремать до рассвета, — насмешливо предложил я. — А то ночью будут ходить кругами и мешать спать.

— Ага, — хмыкнув, согласился Гвидо, он оценил юмор ситуации.

В окружающем нас лесу метались лучи нескольких фонарей, высвечивая черные ветви с блестящей, как от воды, листвой: часовые под руководством начальника штаба искали диверсантов. Пригибаясь, я отправился обратно в палатку.

Утром меня разбудил Роберто, Гвидо тихо спал в углу. Наконец-то у моего начальника штаба сел аккумулятор, а то я уже начал за него опасаться.

— Марко ушел? — поинтересовался я у командира разведроты.

— Мог бы не спрашивать! — обиделся Алекс.

— Я больше не буду, — серьезно пообещал я. — Тогда скажи, где он теперь?

— Я вот сейчас умоюсь и свяжусь с ним, угу?

— Угу. Сначала свяжись, потом умойся.

Марко сидел на дереве метрах в трехстах от лагеря «Дельфина» и тихо крыл самыми ужасными словами капитана Ловере: бинокль — это тоже современная техника. Ха, оптические придумали веке этак в шестнадцатом, у Галилея вроде уже был. Хотя, с другой стороны… Где взять на Этне оптический бинокль? Только электронные.

Я посоветовал Марко заткнуться, а то начальник лагеря обидится.

— Пусть обидится! — огрызнулся Марко. — Я тоже обиделся.

— Докладывай! — посерьезнел я.

— Ночью они мирно спали, потому что сейчас встают.

— Какая синхронность! — откликнулся я. — И что делают?

— Ну, Джорджо проверяет караулы, кого-то поменял, они завтракать садятся.

— Хорошо. Рассказывай про систему обороны.

— Со стороны реки у них ничего нет. Она тут довольно широкая, и на другой стороне голо. Так что, если оттуда кто-нибудь подойдет, они успеют занять оборону на берегу, а может, и подстрелят его раньше, чем он спустится к воде. Один часовой смотрит за реку. И по-моему, этого достаточно.

— Ясно. Дальше.

— С другой стороны у них оборудованы лежбища для стрельбы. А там, где деревья близко подступают к лагерю, тоже стоит часовой.

— Хорошо, а скольких ты видишь?

— Сейчас сосчитаю, — долгая пауза. — Тринадцать вместе с часовыми.

— О! Опять мое счастливое число. Молодец! Так, сиди там тихо. Не высовывайся.

— Понял, — печально потянул Марко. Ему уже надоело. Ничем не могу помочь.

Я велел Роберто прочесать окрестности, а Алексу — сдержать слово: установить такой заслон вокруг лагеря, чтобы ни один «дельфин» не проскочил.

— Ты обещал мне роту, — напомнил Алекс.

— Бенни! — позвал я.

— Ау, — откликнулся тот.

— В распоряжение командира разведроты.

— Есть.

— Это называется полурота, — ехидно заметил Алекс.

— Что ж ты вчера не сказал, что тебе нужна вся армия, чтобы дать мне возможность спокойно искупаться?

— Ладно, — вздохнул Алекс, — я понял.

— И если «дельфины» зашевелятся, сразу докладывай.

— Есть.

Я пошел проведать пленного и «покойных».

— Всё, ребята, — сказал я, — пора вам всем выходить из леса.

— Угу, — вздохнул Джен, — пропустим самое интересное.

— Ну, ничего, — утешил его один из «дельфинов», — посмотрим фильм. В прошлом году капитан Ловере показывал.

— Да знаю я, — недовольно потянул Джен.

Я осмотрел Карло, он уже был вполне ходячий, в чем честно мне признался. Я связался с капитаном и, с полного согласия Джена (уговор есть уговор), объявил его юридически умершим.

Ребята, вздыхая и оглядываясь, потащились из леса. Как только они отошли подальше… «Всё, делай. Пошел отсчет», — скомандовал я себе.

— Ари, Крис, вы будете учиться плавать.

— Надо же, — вылез упрямый Стефан, — до сих пор думал, что умею.

Вчера он слишком поздно вернулся из дозора и ничего не видел, и ему не успели рассказать.

— Ты не умеешь, — решительно заявил я.

— Есть! — Он встал по стойке «смирно» и преувеличенно правильно отдал честь.