— Энрик! Никогда не слышал, как ты ругаешься. Успокойся. Все, что ты сказал — это не приметы.

— Прошу прощения. Фернан, ты ничего не заметил, когда разглядывал четверых очень грязных мальчишек, точнее троих из них?

— Хм.

— А если я добавлю, что родились они все с интервалом в две недели и никто из них не знает своего отца.

— Дьявольщина! Да этого скота (…).

— Вот, а ты говоришь, не ругайся.

Марио недоумевающе смотрел то на Фернана, то на меня. Я сжалился:

— Примерно четырнадцать лет назад здесь был месячник безнаказанного изнасилования.

Следующий взрыв ругани исходил от Марио.

— Ты уверен? — засомневался Фернан. — Вроде никто особенно не хранит свою девственность — не полковое знамя!

— Не совсем, но именно потому, что не хранят, предохраняться умеют.

— В таком диком месте…

— Но других детей нет. Семей нет, и детей нет.

— Но проверить все равно надо.

— Согласен. Вот и займись. Или нет, Марио, попробуй ты. Такой здоровый медведь — может, тебе пожалуются, имея в виду, что именно ты можешь свернуть шею и сказать, что так и было.

— Ага, я так и сделаю. Шею сверну. — Марио уже сжимал и разжимал кулаки, представляя себе, с каким удовольствием он будет это делать.

— Есть еще одна проблема, — задумчиво сказал Фернан. — Ну допустим, переселим мы всех сюда — и что будет через полгода?

— А что будет? — удивился Марио.

— Представляешь, неграмотных, озлобленных людей пустили в нормальное жилье, да еще и принадлежащее ненавистным богачам. Да через полгода тут будет такой же сарай, как в этой конюшне. И все начнется по новой.

— Это уже проблемы Кальяри — справиться со своими работниками, — заметил я. — Хотя вообще-то ты прав, пока он тут ничем не распоряжается, такой же бесправный и униженный, как все. И красивый жест синьора Мигеля этой проблемы не решает. Ладно, сейчас я еще напишу меморандум на тему «Директор должен быть директором».

— Завтра напишешь, — твердо заявил Фернан. — Забыл, что я забочусь о твоем здоровье?

— У-ууууууу ну что ты за зануда!

— Марш спать, завтра опять вскочишь ни свет ни заря. Или тебя отнести?

Утро ничем не отличалось от предыдущего.

После такого же, как вчера, плотного завтрака (а жокей, между прочим, должен быть худым) я растянулся на своей необъятной (три на три метра) постели, чтобы как следует подумать. Обычно я устраиваюсь поразмышлять на травке, но мять эту траву просто кощунство. Как это все по ней ходят и даже ездят верхом?

Вроде бы решенная вчера, проблема разрослась так, что втроем с ней не справиться. Не можем же мы обыскать весь остров — он примерно восемьдесят на пятьдесят километров и похож на фасолину. Привлечь армию? Именно этого очень хочется избежать. Армия все делает просто: накачивать пентатолом — так всех поголовно, копать землю — так на всей территории сразу. Но кое в чем они могут помочь, и легко. У них же есть госпиталь и лаборатория при нем — ответить, что за яд находится в ампулах, они могут за пару часов. Тогда одной проблемой сразу станет меньше. Могут помочь, но захотят ли? Кто я для них такой? О! Я сын генерала Галларате. А что? Рассказать им легенду, сочиненную синьором Мигелем (а что в ней неправда?), и историю с отравленными лошадьми. Мальчик хочет сделать доброе дело, а лошади принадлежат любимому военачальнику — грех не помочь. Где тут у нас ближайший военный объект и как до него добраться? Карту Ористано пришлось скачивать из интернета. Хм, тридцать пять километров, грунтовая дорога, а элемобиля я тут что-то не заметил. Поехать верхом? Если Кальяри не против. А завтра вернуться. Так и сделаю, а над остальными задачами подумаю по дороге.

С собой я решил взять не Фернана, а Марио. Если во время моего отсутствия здесь что-нибудь случится, Фернан сумеет принять разумное решение, а Марио нет. Мои охранники немного поспорили, но согласились. Кальяри тоже не был против при условии, что я возьму с собой кого-нибудь, кто умеет ухаживать за лошадьми. Я предложил Стефана. Пьетро и Джованни немного обиделись, но я был тверд: целой кавалькадой мы не поедем. В качестве утешения Фернан обещал поучить их драться и дать выстрелить из бластера.

— Уезжайте скорее, а то до темноты не успеете доехать, — напутствовал нас Кальяри.

Три оседланные лошади привычно отмахивались хвостами от несуществующих насекомых. Поехали. Пыльная дорога вела нас через принадлежащие конезаводу луга, потом выбралась за ограду и почти сразу нырнула в апельсиновую рощу. На Ористано просто нет свободной земли. Вся она поделена между плантациями, заводом и военными базами. Хм, интересно, а где учились дети солдат и офицеров семьи Каникатти? Или у них тут только холостяки служили? А меморандум я так и не написал, между прочим! Черт возьми. И кстати, сказавши «А», надо говорить «Б». До сих пор жившим здесь людям было не до будущего: сегодня сыт и слава богу. А сейчас, как только они немного отъедятся, им понадобится школа, больница, парк, кафе, кинотеатр, пляж, курорт и так далее. Ну и нормально. Только всем этим кто-то должен заниматься. Интересно, синьор Мигель догадается или нет? А вообще идиоты эти Каникатти! Рабство экономически неэффективно. Надо будет поинтересоваться здешней урожайностью и сравнить ее с результатами наших ферм и ферм Вальгуарнеро (ББ, говорят, зубами скрипит: такие они все передовые в сельском хозяйстве). А уж завод — это вообще сплошные убытки: чтобы он приносил деньги, у него должны появиться конкуренты, как это ни парадоксально. Можно будет проводить скачки — появится прибыль. Учитывая всеобщую увлеченность спортивными состязаниями, яркими зрелищами и азартными играми — большая прибыль.

Мой меморандум, как я подозреваю, будет очень длинным. Ладно, несколько дней у меня еще есть. Пока народ и так счастлив.

Другая важная проблема: как искать склады оружия? Во-первых, сомнительно, чтобы Тео был единственным агентом Каникатти на Ористано. Наверняка такие люди есть на всех плантациях, и может быть, не по одному на каждую. Ловить их? Элементарно, военный врач высматривает наиболее сытые физиономии, укол пентатола — и все ясно. Брр, здесь живут голодные озлобленные люди. Самых озлобленных слегка прикормили, обманули и наняли для выполнения грязной работы. Они наверняка даже не догадываются, что в случае успеха их собственные шансы на жизнь равны нулю. Их в любом случае не пощадят — не одна сторона, так другая. Они не виноваты. Лучше всего дать им возможность забыть об этой истории и жить дальше. Как? Найти эти чертовы склады — будет не с чем воевать и незачем. Вернулись туда, откуда начали. Что еще можно сделать? Изучить внимательно карту острова, поставить себя на место противника. Где можно спрятать кучу железа и, что очень важно, заряженных батарей так, чтобы их нельзя было обнаружить армейским сканером? При том, что слишком глубоко закапывать нельзя: во-первых, не откопать (голыми же руками), во-вторых, крупномасштабные земляные работы видны со спутника. А уж от населения их точно не скроешь.

Тут меня прошиб холодный пот: что, если оружие уже раздали? Армия-то нарочито не вмешивается, это приказ. Спокойно, не до такой же степени. И скрыть подобные вещи от мальчишек нереально. А если они все-таки смогли не проговориться? Э-э, нет, тогда Пьетро и Джованни не прыгали бы так оттого, что им дадут «стрельнуть». Уже бы «стрельнули» и не по одному разу. Нет, не может целый остров свято беречь какую-то тайну. Зря волнуюсь.

Апельсиновые рощи кончились, начались сплошные поля, а на них какие-то высокие кусты, или, скорее, невысокие деревца — это, наверное, кофе так растет. Стефан не смог подтвердить, он никогда здесь не был. Да! И это в пятнадцати километрах от дома! Навстречу нам ехал небольшой трактор.

— Эй! — крикнул нам тракторист сквозь вой плохо отрегулированного мотора. — Вам тоже накинули нолик справа?

— Ага! — весело завопил Стефан.

Мы помахали друг другу руками и разъехались в разные стороны. Вот, черт! Сразу я этого не заметил, и синьор Мигель тоже. Его решение просто напрашивается в анекдот или карикатуру, особенно если что-нибудь сорвется. Но менять что-либо поздно.