— Угу, — согласился Алекс.

Я лично ничего не слышал, но поверил. Траяно снова начал всхлипывать.

— Тигренок, прекрати! — велел Гвидо.

Траяно, похоже, вспомнил, кто он такой. Мы побрели влево и, метров через сто, при свете наших фонарей, увидели, как сверкает вода в маленьком ручейке.

— Ну, всё, — утешил Алекс смертельно уставших тигрят, — родник в ста метрах, не больше, и там полянка.

Когда мы остановились, Траяно рухнул на землю, даже не сняв рюкзак. Гвидо хмыкнул и занялся этим вопросом сам.

Очень осторожно я стянул лямку с левого плеча. Еще палатки, костер, топливо…

Лео положил руку на мое правое плечо и надавил:

— Сядь, без тебя обойдемся, — заботливо прошептал он. Я помотал головой:

— Нельзя.

Лео посмотрел на меня нахмурившись. Летучие коты! Хватит спорить!

— Романо, — скомандовал я, — ты пойдешь с Лео за топливом. Гвидо, костер чтоб горел через три минуты. Вито, ты будешь моей левой рукой. Давай, доставай плащ-тенты.

Лео недовольно покачал головой, но отправился за дровами, забрав с собой Нино и Романо.

— Траяно, встань. Возьми фонарь и посвети нам, — моя жестокость когда-нибудь войдет в легенды.

Мальчишка со стоном поднялся, я отдал ему пригревшегося, задремавшего лисенка:

— Подержи. Чем быстрее мы разобьем лагерь — тем скорее отдохнем, — заметил я.

Пока Алекс, Роберто и я с помощью тигрят (объяснять как не было сил, поэтому мы только командовали «подай то, подержи это, потяни здесь») ставили палатки, Лео с Нино и Романо притащили довольно большую сухую сосну: на всю ночь хватит, а Гвидо разжег костер.

Следующая педагогическая задача: мне пора прекратить так явно демонстрировать Луиджи свою неприязнь, поэтому говорить ему «я тебе не доверяю…» я не буду. Запихнуть их всех в одну палатку? Э-э-э, чем-то мне это не нравится. Наши тигрята весь день вели себя идеально и всячески старались наладить отношения со старшими товарищами, а вот между собой… Бедняге Луиджи сегодня никто из них ни одного слова не сказал, с самого утра. Траяно тоже оказался на отшибе. У Тони с Романо какой-то конфликт, и я не знаю, в чем дело.

— Ты сядешь наконец?! — рявкнул на меня Лео. — Или тебя завтра надо будет нести в виде трупа.

Я схватил его за рукав, подтянул к себе, заставил сесть рядом и очень тихо объяснил, какая задача ввергла меня в ступор.

— Все вместе… Они опять передерутся, — заметил Лео.

— О! — обрадовался я. — Так я и скажу. Хотя не будут они драться, сил нет. Ну, я понял, ладно.

— Тогда снимай камуфляжку, если сможешь, — немного насмешливо предложил мне Лео. — Будем тебя лечить.

Камуфляжка снялась, а вот футболка — нет: плечо отекло и раздулось до устрашающих размеров.

Лео разорвал футболку по шву, стянул ее с меня, смочил в ручье и сделал мне ледяной компресс.

— Ды-ды-ды-ды, холодно, — пожаловался я.

— Потерпишь, — отрезал Лео, — глупость наказуема.

Я только вздохнул: Лео тоже тиран, вроде меня. Тигрята смотрели на меня с жалостью, вот черт, этого мне только не хватало! Траяно, то ли чтобы избавиться от обузы, то ли чтобы меня утешить, отдал мне спасенного звереныша. Я его помыл, поливая нагревшейся за день водой из фляжки. В отличие от серебристо-серой матери детеныш был покрыт желтым младенческим пушком. Лапы казались слишком массивными для такого хрупкого и изящного существа. Острая лисья мордочка и огромные уши. Он был невероятно обаятелен, как все дети. Интересно, детеныши горынычей тоже симпатичные? Смыв с лисенка грязь, я завернул его в чье-то полотенце. Он свернулся калачиком у меня на коленях и опять задремал.

Все уселись в кружок у костра и принялись за поздний ужин.

— А как его зовут? — спросил Тони, кивая на лисенка.

— Э-э-э… Стратег! — заявил я серьезно. — Это чтобы Лео было кого так назвать!

Ребята тихо рассмеялись. Новоокрещенный Стратег проснулся и заинтересовался нашим ужином. Я предложил ему размоченные в теплом молоке крекеры, и он занялся едой.

— А про римских легионеров… — разочарованно спросил Вито.

Мы устало посмеялись.

— Никакого угомону! — заметил Роберто.

— Не сейчас, — серьезно сказал я. — Как поужинаем — сразу спать. Надо их положить через одного, — продолжил я, — а то опять передерутся. Так что в маленькой палатке — Вито, Романо, Нино, Лео и я. А все остальные — в большой.

На усталом, осунувшемся лице Луиджи стала появляться робкая улыбка. Настоящая, не как у мелкого пакостника. Потом он вспомнил, что крайний срок наступает уже утром, и посмотрел на меня с испугом. Я промолчал. Разговор будет завтра, и не по моей инициативе — тебе придется набраться храбрости! А там посмотрим.

Мальков загнали спать (на этот раз без особого труда), и Гвидо распределил вахты, этой ночью моя очередь наступала последней.

— По-моему, — грустно произнес я, обращаясь к Алексу, но так, чтобы все слышали, — Гвидо мне за что-то мстит.

— Конечно, — легко согласился Гвидо. — Нечего было записывать меня в калеки. Вот сам и попробуй!

— Послезавтра поваляешь его по песочку на пляже, — пресек Лео взрыв моего возмущения. — Тащи сюда свои синяки, — он продемонстрировал мне наше универсальное лечебное средство.

— Знаю я, как оно работает, — проворчал я, подвигаясь к нему поближе и снимая с плеча уже нагревшуюся мокрую тряпку, — ни один нормальный организм не захочет повторения — вот и вылечивается.

Стерпев очередной терапевтический сеанс, я полез в палатку. Тигрята лежали поверх спальников, и Романо яростно доказывал Нино, что я более великая и героическая личность, чем Лео. Вито поддакивал. О, Мадонна! Вот за это точно надо шлепать.

Заметив меня, мальчики замолчали. Я сел на свой спальник, недовольно покачал головой и приказал Романо:

— А ну-ка перевернись.

Он удивился и перевернулся на живот, и я его так шлепнул, аж звон пошел. Тигренок только охнул.

— Спать, — велел я, — а то у Лео рука еще тяжелее.

Нино показал Романо язык и полез в спальник, наверное, чтобы его было трудно шлепать.

Романо надулся и смотрел на меня обиженно и недоумевающе.

— Не понимаешь? — спросил я. Он помотал головой.

— Ну, подумай немножко.

— Угу, — пробормотал он, моргая, чтобы не заплакать. Я обнял и его, и Вито, чтобы никому не было обидно:

— Бедные дети, — прошептал я, — замучили, загоняли.

Возревновавший Стратег вцепился коготками в мою шею. Я дал пальцем ему по носу: не хулигань. Романо хмыкнул. Нино вылез из спальника и начал подбираться ко мне поближе. В этот момент в палатку вошел Лео, и Нино переменил свои намерения — пусть его Лео обнимает. Лео, конечно, так и сделал.

Через пару минут Вито и Романо уже спали, прижавшись ко мне, Нино — к плечу Лео.

Мы с Лео запихнули тигрят внутрь спальников — ночью будет не жарко, синхронно облегченно вздохнули и тоже рухнули спать. Все-таки римские легионеры проходили свои сорок километров по хорошей римской дороге!

Под утро у меня так зверски разболелось плечо, что я проснулся за полчаса до начала своей вахты. На уголке моего спальника свернулся калачиком Стратег, тигрята тоже свернулись калачиками внутри своих спальников. Рука не поднималась, поэтому надеть футболку не удалось, накинув куртку, я выбрался из палатки.

— Ты чего? — хмуро поинтересовался Гвидо.

Кажется, он решил, что слишком уж хитроумный я ни за что не позволю ему одержать над собой верх и устрою ему короткую, а себе длинную вахту. А что? Хорошая идея!

— Плечо болит, — признался я.

— А-а-а, — понимающе потянул он, снял с ветки тряпку, только вчера вечером бывшую моей футболкой, и отправился к ручью, чтобы смочить ее и сделать мне еще один холодный компресс.

Пойти спать пораньше я ему так и не предложил — Гвидо бы обиделся.

— И что нам сегодня предстоит? — поинтересовался я, садясь поближе к костру: и так холодно, а тут еще эта мокрая тряпка.

— Уймись. Дай и другим посовершать подвиги, — беззлобно огрызнулся Гвидо.