Прищурившись, я различил огромную стаю сиринов. Чудовищные птицы, вылетев из Чёрной Гнили, полетели по кругу, истошно вопя. До нас долетали только отголоски этого крика.

Казалось, сирины пытаются найти лазейку, подлететь к Месту Силы поближе.

— И выпустил Ной голубя, — пробормотал я.

— Неуместная аналогия, — приземлил меня Ликрам. — Чем бы ни была эта Чёрная Гниль — она совершенно точно не имеет никакого отношения к богу.

— А что ты знаешь о боге, Ликрам? — вздохнул я.

— Оставим теософские беседы на потом. Как сражаться с этой тварью — никто не знает. Поэтому никакого сражения и не будет. Как только она начнёт прорываться сюда — включится аварийный режим, консервация.

— И что это значит?

— Это значит, что очень быстро вход на нижние уровни заблокируется окончательно, навсегда, даже я не смогу его открыть. Гниль уничтожит нас всех. Никто не сможет добывать Камни. И мы окажемся ещё на один шаг ближе к провалу.

— Поправка. Уже не «мы», а «они».

Ликрам промолчал, а мне сделалось стыдно. Что за настрой такой, мол, «после нас — хоть потоп»? Неужели мне действительно пофигу, что после моей смерти это дерьмо уничтожит все остальные миры, включая мой родной?

Я вспомнил родителей. Лица одноклассников. Представил, как они превращаются в шатунов… Нет, нафиг. Если я могу что-то сделать, чтобы остановить эту срань, я это сделаю.

Но это вовсе не значит, что я стал фанатом номер один той твари, что меня призвала на эту войну. О таких вещах надо как минимум спрашивать.

— Почему ты мне об этом рассказываешь? — резко перевёл я тему.

— Потому что когда я сюда попал, меня единственного из всех призвали Хранители. Они ответили на мой вопрос. Они показали мне сон о гибели мира, — резко заговорил Ликрам. — И вскоре после этого они сделали меня своим глашатаем и командиром базы. Вот почему, Крейз.

Вот тут я капитально заткнулся. Почти на минуту.

Теперь стало ясно, почему Ликрам так странно себя вёл. То помогал и советовал, как положено командиру, то вдруг на ровном месте впадал в бабскую истерику.

Тяжело это — видеть, как на смену тебе готовят перспективного новичка. Наглого выскочку, который читерски обошёл целых девять уровней. Как будто вообще попал в Место Силы по блату.

Мы уже спускались по светящимся ступеням обратно на базу, когда я нарушил молчание:

— А шатуны, Ликрам?

— Что шатуны? — спросил он, не оборачиваясь.

— Ты сказал, что Гниль плодит тварей из тех, кого она уже замесила, так? Крикуны, ёжики — из местных, холодец — из какого-то предыдущего погибшего мира. Ну а шатуны? Это ведь… люди.

Ликрам молчал.

— Я чего-то не понимаю? На первом уровне шатуны пёрли пачками. Их было больше, чем кого бы то ни было. Если наш родной мир ещё цел и невредим, то откуда тогда…

— Заткнись, Крейз, — сказал Ликрам.

— В смы…

— Заткнись.

Я до крови закусил нижнюю губу. И пошатнулся. Чуть не упал с высоты пятиэтажки.

Но всё-таки выстоял. Никому не стало бы легче от моего падения. Разве что Ликрам бы чуток улыбнулся.

День четвёртый. 154 боевые единицы человеческого ресурса. 25 боевых единиц человеческого ресурса небоеспособны. 6 боевых единиц негуманоидного ресурса. Боеспособность Места Силы: приблизительно 13.5 % от запланированной

Я не стал никому рассказывать об увиденном. Ликрам был совершенно прав. Такая себе мотивация для людей, чья работа — рисковать собой.

Ровно в полдень пять «птичек» снялись с места и улетели в одном направлении. Я единственный, кроме Ликрама, провожал их. Остальные валялись в казарме, приходя в себя после «утренней зарядки».

Мне тоже было нелегко. Но и позволить себе просто так срубиться я не мог.

Мне не давали покоя шатуны.

Значит ли это, что мой мир погиб? Если да, то — когда это случилось?

Голова кругом идёт… Вполне возможно, что на самом деле процесс моего перемещения был вовсе не таким быстрым, как мне показалось. Что если я, пройдя сквозь портал, провалялся в стазисе в этом «ланчбоксе», скажем, год? Десять лет? Десять тысяч лет?..

Шатуны. Грёбаные шатуны…

Ликрам ушёл в подвал. Может, раненых проведать, а может, понаслаждаться напоследок командирскими привилегиями.

Из корпуса напротив выбрался один из анфалов. Этому, видать, тоже какие-то мысли не давали уснуть.

А спят ли вообще анфалы? Что они такое в принципе?

Я отвёл взгляд. Тяжело было смотреть на эту человеческую фигуру, будто вырезанную в пространстве и горящую мистическим огнём. Зрелище, которое явно не предназначалось создателем для человеческих глаз.

Что-то коснулось моего плеча. Я покосился на это и чудом успел сдержать крик. Не говоря уж о том, чтобы достать топор и разрубить любителя сюрпризов на мелкие кусочки.

— Спайди, — процедил я сквозь зубы. — Когда ты уже поймёшь, что подкрадываться так к людям, которые не очень в теме — плохая идея?

«Извини, — прощёлкал паук и убрал лапу у меня с плеча. — По меркам моего вида я так сильно шумел, что меня нельзя было не заметить».

Паук встал рядом со мной. Кажется, он таращился на анфала. Но по факту, наверное, видел сразу три четверти базы, своими здоровенными круглыми глазами.

Я только сейчас смекнул, что Спайди был, по сравнению с пауками, которых я видел на первом уровне, довольно мелким. И почему именно он сумел добраться до финала? Загадка…

Хотя, если быть честным, то испытания пауков на первом уровне показались мне какими-то чересчур уж лёгкими. Ну, для пауков, естественно.

«О чём думаешь?» — прощёлкал Спайди.

— А что?

«Показалось, ты отягощён».

Похоже, лингвистика не была сильной стороной Спайди. И это, как ни странно, помогло мне расслабиться. Я решил: а почему нет?

И рассказал ему о своих «отягощениях». Только касаемо ходячих мертвецов, не упоминая подъём на стену.

Спайди внимательно выслушал, даже не щёлкая. Потом, когда я закончил, вытянул лапу и хамски указал на слоняющегося по территории анфала.

«Что ты видишь?»

— В смысле? Анфала!

«Опиши его».

Вздохнув, я сказал:

— Человеческий силуэт. Чёрный, как сама чёрная дыра. А вокруг — свечение. Если долго смотреть, начинает съезжать крыша. А что, ты видишь что-то другое?

«Да. Я вижу почти то же самое, что и ты, но только я вижу силуэт паука».

— В смысле?!

«У анфалов нет формы. Что они — никто не знает. Но каждый, глядя на них, видит нечто, отдалённо напоминающее его самого».

Переварив информацию, я медленно кивнул.

— Окей, спасибо… А ты уверен, что вот это… ну, то, что между нами сейчас — ты уверен, что это был именно диалог?

«На первом уровне мы дрались с металлическими жуками-пожирателями-добычи. С большой птицей. И с трупным курганом».

— С кем?!

«Трупный курган не существует. Поверье. Из паука, который умер отверженным собственным народом, вырастает курган. Может перемещать предметы, не прикасаясь к ним. Сильный. Бродит ночами и убивает пауков. Трудно переводить. Языки разные, миры разные. Трупный курган — похожее».

Я вспомнил те конусы, которые напомнили мне символы для обозначения женского туалета. По форме, пожалуй, похоже на курган… Ну да, и они силой мысли шарахнули одного паука об потолок туннеля.

— Погоди. Так ты хочешь сказать, что на первом уровне Места Силы против нас выставляли соперников, которые выглядели так, как в наших сказках про оживших мертвецов? Чтобы нас подготовить? К… к вот этому всему?

«Да, оживших мертвецов, трупный курган. Трупный курган больше похож на то, что делает Чёрная Гниль. Трупный курган — не мертвец, но иное».

Со скрипом, с усилием я втиснул этот фрагмент головоломки на подходящее место и с сомнением на него уставился.

«О чём ты думаешь теперь, Крейз?»

— О том, откуда они всё это брали, Спайди. Из чего они делали такое количество оживших мертвецов, трупных курганов и… И крикунов, ёжиков, сиринов. Ни в одном из которых не было никаких Камней Силы.