— Кроме того, мужские и женские особи очень различны. Не говоря о возрастных изменениях. В тот раз я призвал пожилого мужчину. А на голограмме ты, должно быть, видела юную девушку, Эйли. Ей лет восемнадцать-двадцать, наверное. Забавно, что она тебе понравилась.

— И что в этом забавного? — Я скрестила руки на груди.

— Потому что она мне напомнила тебя.

— Меня?!

— Из-за твоей белой ментомы. В ней тоже есть что-то подобное. Такое белое, чистое, вроде бы беззащитное. Однако, понаблюдав за ней, я убедился, что она вполне способна надавать по заднице, если кто-то осмелится переступить черту. Подумываю взять её в стержень, когда дойдёт до дела…

— Не важно, — перебила я. — Мне — плевать, что ты будешь делать дальше. Я пришла сказать, что прощаю тебя.

— За что?

— За то, что ты украл моих друзей. Ты — великий созидатель, и они заслуживают шанса работать вместе с тобой. Знаю, тебе плевать на моё прощение. Пусть это больше нужно мне. Прошу об одном: убирайтесь отсюда как можно скорее. Вот и всё.

Я повернулась к двери. Но открыть её мог только Виллар, либо те, кому он доверил доступ. В этот круг я, понятно, не входила.

— Нихрена не всё, Алеф. — В его голосе зазвучала злость. — Всё только начинается. Нилли и Айк со мной лишь потому, что я — местная звезда. Они смеются над моими творениями. Они признают мою силу, но для них я — всего лишь одарённый чудак, безумец. Крейз! Они пойдут со мной просто потому, что я имею силу приказать. А ты будешь со мной, потому что ты видишь красоту того, что я делаю. Послушай, Алеф. Я — ничто. Меньше, чем ничто. Пылинка в потоке времени, которая однажды исчезнет. Но то, что я делаю — гораздо больше.

Я услышала странный звук. Повернулась и забыла, как дышать.

Виллар стоял передо мной на коленях.

— Если ты смогла увидеть красоту — ты сможешь всё. Ты поймёшь меня. У нас до обидного мало времени, мы до безумия разные… Но если ты всё ещё не видишь правильного пути — я прошу, доверься моему видению! Там, впереди, мы идём вместе, все пятеро. Ты, я, Айк, Нилли, Тайо. Так нужно Музыке, так звучит в её переливах, когда я различаю их за хренью, что врубают здесь, на станции. Посмотри мне в глаза, Алеф. Посмотри на меня — сейчас я не скрываю ничего. Я не эгоист, не самовлюблённый безответственный мальчишка. Пусть я — ребёнок, но я — ребёнок, который может уничтожить Кета, если ты и остальные будете рядом. Нам ещё многого не хватает, и большую часть этого я даже не знаю, где достать. Но когда я упаду, они лишь помогут мне вернуться к Общему Делу. А ты… Ты поставишь меня на ноги и, ругая на чём свет стоит, потащишь дальше. Вот почему мне нужна ты. Вот почему вся эта станция, весь этот треклятый мир был создан только ради тебя. Быть может, когда-то на каждой стене будут висеть мои портреты. Но мы, пятеро, всегда будем знать, что я был лишь острием копья, заряженной молекулой воздуха. Кто-то держал оружие, кто-то целился, кто-то нажимал на спусковую скобу. И кто-то — возможно, самый важный из всех них — берёг это оружие до той самой секунды, ради которой оно создавалось.

Я видела его ауру, в которую выплеснулось всё. Он и правда ничего не скрывал, весь был как на ладони. Ментомы слепили не хуже, чем у тех детей, что разглядывали голограмму в бассейне.

— Ты меня не знаешь, я тебя тоже не знаю, — послышался ленивый голос Тайо, — но ты вроде как добрая. По крайней мере, не гоняешься ни за кем по коридорам с кинжалом в руке. Так вот, если тебя волнует хоть немного моя жизнь — соглашайся. Если я ещё хотя бы день буду вынужден слушать его нытьё на тему «неужели я такое говно, что Алеф никогда не согласится со мной работать», я просто скончаюсь в страшных мучениях.

— Тайо, заткнись нахрен! — рявкнул Виллар.

— А, да, прости, тут ведь серьёзный разговор. Куда я влез, где мои манеры… — И Тайо отгородился от нас консолью.

Виллар заглянул мне в глаза. Я с трудом вернула себе способность дышать. И, вдохнув, сказала:

— Ты и вправду безумец.

— Ну что ж, — ответил Виллар, — от тебя я готов принять это имя и носить его с гордостью. Если те, кому повезло быть нормальными, загнали мир в этакую сраку, то, быть может, чтобы вытащить его обратно, вселенная и породила безумца вроде меня.

— Крейз, — повторила я.

— Алеф, — сказал он.

Я протянула руку, и его пальцы коснулись моих.

Мы сошлись все вместе в столовой этой же ночью, когда все остальные спали или занимались чем-то ещё за закрытыми дверьми своих кают.

Нилли тут же бросилась ко мне, обняла и прошептала:

— Я знала, что так будет!

— Иди ты в задницу, — прошептала я в ответ, и она рассмеялась.

— Кстати насчёт задницы, — вмешался Айк. — Давайте сразу же проясним один момент. Когда и если мы решим создать наследника, мы его усовершенствуем. Хватит этого так называемого «пищеварения»! Я много дней медитировал на ту формулу и понял, что мы уже вполне способны питаться чистой энергией. Проблема лишь одна: если ничего не есть и не пить, то система грёбаного пищеварения начинает болеть и создавать проблемы! Это уже давно бесполезная система, которая обслуживает лишь саму себя! Долой жопы и половые органы! — Айк воздел над головой кулак.

— Звучит неплохо, — сказал Тайо. — Напишем этот лозунг на какой-нибудь видной стенке на дальней станции. Ну, чисто для того, чтобы не забывать, каково наше жизненное предназначение.

— Хватит, — сказал Виллар. — Достаточно веселья. Перед нами стоит задача, которая потребует полнейшей сосредоточенности и самоотдачи. Все вы знаете, о чём идёт речь. Мы должны избавить мир от Кета. Избавиться от этой чудовищной дани, которую мы ему платим. Вот что будет написано на видной стенке на дальней станции.

Промолчали все. Только я, увидев, что ни у кого нет возражений, сказала:

— Но не в ущерб Общему Делу.

Виллар посмотрел на меня.

— Так или никак, Крейз, — сказала я, держа перед собой, как щит, белую ментому.

— Так или никак, — повторил он. — Да. Мы служим Общему Делу. Но делаем намного больше.

Я кивнула, довольная, и развела руки в стороны.

За правую руку взялся Виллар. За левую — Нилли.

Круг — пятиугольник — замкнулся.

И я вскрикнула, почувствовав, как мой внутренний мир легко и просто распахнулся навстречу внимательным взглядам чужих. Но и мой собственный внутренний взгляд пустился в путешествие по чужим мирам. Бесконечное, бесконечно увлекательное путешествие, из которого можно было и не вернуться, можно было заблудиться там на веки вечные.

— Поторапливайтесь, живее! — прикрикнул Ликрам.

Он руководил погрузкой. С чего — непонятно. Ни по рангу, ни по специальности это занятие было не для него.

Я шла к стыковочному отсеку последней, с вещмешком через плечо.

Со всеми попрощались ещё вчера вечером. Куратор обняла меня и сказала, что гордится моим выбором.

Ликрам остановил меня взглядом.

— Ну вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — сказал он.

— Здравствуй, друг, — сказала я, продолжая бесить его белой ментомой.

— Ты помнишь наш первый разговор. О расходниках. О том, что такие, как ты, на дальних станциях не живут долго. Что любая заминка стоит вам жизни. Ты собиралась быть осторожной. Ты хотела собрать пятёрку, которая будет осторожнее самой воплощённой безопасности. И что в итоге?

Он помолчал, глядя на меня, а я опустила взгляд.

Светлое настроение угасло. Белая ментома оставалась, но более ничего не означала, только тянула силы.

— Пока ты ещё здесь — откажись, — понизил голос Ликрам. — Ты к смерти летишь, Алеф. Виллар перешагнёт через твой труп и пойдёт дальше. А ты заслуживаешь лучшего.

— Алеф? — Виллар высунулся из стыковочного отсека и посмотрел на меня. — Всё хорошо?

Я кивнула ему и перевела взгляд на Ликрама:

— Я кое-что поняла здесь, на «Афине». Что жизнь не так проста, как кажется. Ты хочешь меня спасти, но относишься ко мне, как конченый мудак к куску дерьма. А Виллар, может, и убьёт меня, но он дарит мне веру и надежду, которые больше целого мира. Лучше я полечу к смерти, чем буду жить с переломанными крыльями и ненавидеть всех так же, как ты.