Ликрам II — бывший командир верхней базы Места Силы, созданный Вилларом по образу и подобию Ликрама I, однако без слепка его личности. Циклоп. Оружие — египетский хопеш.

Спайди — паук из мира, созданного Алеф. Слабый боец, отличный повар, надёжный товарищ.

Айк — единственный выживший из пятёрки Виллара, единственный бесспорный член экипажа «Андромеды». Совершил невозможное, чтобы вернуть Крейза на станцию и предотвратить катастрофу. Продолжает совершать невозможное, хотя и сам этому не рад.

Гистон — командующий пятёркой, создавшей Виллара.

Занвар — член пятёрки Гистона.

Дальми — член пятёрки Гистона.

Командующий Даймин — командующий военным флотом Общего Дела, который прибывает в четвёртом акте, чтобы урегулировать кризис и ликвидировать аномалию.

Без реплик:

Йонн — член пятёрки Гистона.

Крайн — член пятёрки Гистона.

Четверо из пятёрки Ликрама

Анфал

Кроме того:

Битти — Целительница, ходившая в рейд с Крейзом.

Майлд — член расширенной пятёрки. Возможно, испытывал чувства к Сиби, беспокоился о ней больше остальных, отчасти это его и сгубило. Погиб на станции «Андромеда». Трэшер. Оружие — боевой молот.

Оли — девушка Сиби, погибшая по вине Хирурга. Была командиром пятёрки. Сёрчер. Оружие — не упоминается.

Кет — Кет.

От граждан жертвой морю (?) избрана.

Ведь есть у варваров закон старинный,

Чтоб жертвой человеческой они

Гнев Крона ублажали.

Софокл «Андромеда»

Если бы пару часов назад меня спросили, где на станции «Андромеда» находится спортзал, я бы пожал плечами, после чего задумался бы, насколько целесообразно вообще устраивать спортзал в космосе. Ну, как бы… лишнее пространство, лишний вес…

Теперь я точно знал, где и зачем находится спортзал. И — нет, не только потому, что сидел в нём, как в тюрьме, ожидая приговора, который вынесет Ликрам. Я просто помнил, где говорил с Айком, когда просил у него кусочек Чёрной Гнили для своего Корня Зла.

Две жизни. Две памяти. Две личности сошлись воедино у меня в голове.

Как и у Алеф. Но если ей хватило одного длинного обморока, чтобы швы схватились, то мне потребовалось пять коротких. И швы всё равно болели.

Виллар. Крейз.

Всё это напоминало какой-то сумасшедший кошмарный сон, в котором нет логики, есть просто последовательность событий и глючных откровений.

Внешне я просто сидел на полу, прислонившись к стене, и смотрел перед собой. Воплощение дзен-буддистского спокойствия. А внутри меня, не прерываясь ни на секунду, шла война.

Там сталкивались и разлетались, крича друг на друга, Крейз и Виллар. Но если у второго было легитимное имя, то у первого и того не было.

Как меня звали до Места Силы?! Василий? Владимир? Антон? Александр? Илья?.. А может, что-то вычурное, какой-нибудь Люцифер, как иногда люди прикалываются… Нет, тогда я бы запомнил, как надо мной стебутся в школе.

Был каким-нибудь Семёном или Димой, ничего необычного. Однако из-за того, что я не могу этого вспомнить, мне кажется, что вся моя жизнь до Места Силы была не больше чем иллюзией. Как у Ликрама — ну, того Ликрама, что сейчас в Месте Силы. Стоит, небось, замерев с раскрытым ртом, и смотрит, как сквозь щель лезет внутрь Чёрная Гниль. Тоже застывшая. Айк ведь остановил им время.

Ликраму я точно дал фальшивые воспоминания. Не только о солнечном детстве, но и об уровнях Места Силы. Так что — грех осуждать мужика. Как только до него дошло всё это, естественно, кукуха немного отъехала.

Если у швеи съезжает кукуха — жди полотнище длиной в километр с вышитой Библией в картинках. А если кукуха съезжает у солдата — жди трупов. Чего я, собственно, и дождался.

Забавно, как с самого начала на меня валились проблемы, которые сам же я и создал. Намеренно или не очень. А я только злился и орал, что найду того, кто всё это затеял, и буду курить сигарету, наблюдая, как он мучается в предсмертных корчах. Или корчится в предсмертных муках…

Забавно, как разлетаются мысли, если дать им волю. Можно удержать одну, сконцентрироваться и довести до конца.

Нет, жизнь до Места Силы — не сон. Я действительно прошёл всё это. Детство, школа, филфак на спор… Все эти девчонки, с которыми я чувствовал себя взрослым только потому, что… Господи, насколько смешно всё это вспоминать теперь! А сместив точку восприятия к Виллару — ещё и непонятно. Ну, то есть, умом-то он понимает мои чувства, но не сердцем, не душой.

Так же, как я могу умом понять, что клоп-самец для оплодотворения пронзает хреном брюхо самки. Понять — могу, как биолог. Но не больше. То, что во мне большего, хочет лишь плеснуть бензина на эту нечисть, чиркнуть спичкой и уйти, не обернувшись.

И всё же. Даже будучи этим Ваней или Петей, или, чем чёрт не шутит, Стёпой, я где-то в глубине души оставался психологически Вилларом. В моей основе был слепок сознания Виллара, зерно личности.

Хранительница когда-то путано объяснила мне, что Место Силы рассчитано на тех, кто не находил себе места в мире, кто чувствовал себя чужим и ненужным на этом празднике жизни. Я тогда ещё возмутился, что ко мне эта характеристика не относится никак. Теперь вижу, насколько ошибался…

Хранительница объяснила, как поняла сама, и как умела перевести на мой язык. Возможно, если бы она постаралась чуть лучше, то сказала бы, что речь не о затюканных интровертах, пережёвывающих детские комплексы. Речь об Онегине и Печорине, мать их так.

Да, если не приглядываться, то я жил быстро и капитально, брал от жизни всё, ну или почти всё. Однако если напрячь мозги, то окажется, что я просто не воспринимал жизнь всерьёз. Не знаю уж, с какого момента, наверное, с раннего детства, я вдруг почувствовал, что всё это — какая-то игра.

Игра с определёнными правилами, часть из которых надо бы соблюдать, часть можно обойти, а часть — безжалостно сломать.

Но суть не в правилах, а в том, что в жизни не может произойти ничего по-настоящему серьёзного, по-настоящему важного. Поэтому — да, запросто можно поступить в универ на спор. А когда родители выпучат глаза, равнодушно пожать плечами: «Господи, да какая разница?! Покажите мне человека, который сегодня нормально живёт, работая по специальности, и я покажу вам, как летать без крыльев. Универ нужен для того, чтобы слить куда-то четыре года, растянуть детство. Филфак или мехмат, или Гриффиндор — невелика разница».

Занятно, как из одной мысли может вырасти целое соцветие. Это — свойство человеческого мышления. И когда я думаю так, я — не Виллар. Виллар сидит где-то в уголочке и не знает, как вмешаться.

Зато когда начинает думать он — Крейз уходит в сторонку. Потому что даже в самой жаркой ситуации Виллар будет холоден, собран. Ни одной лишней мысли. Он будет разрабатывать стратегии, одну за другой, пока какая-то из них не сработает.

— Ничерта не понимаю! Если они такие дохляки, то какого чёрта мы сидим взаперти?!

Это Сайко. Он лёг на гравитационную скамью и подбрасывает на руках гравитационный стержень. В его представлении это — гриф от штанги, а «блинов» в зале нет.

Сайко быстро оправился от ранения, Алеф хорошо его заштопала. Уже никто и не вспомнит, что пару часов назад он, пошатываясь, вышел из лазарета, бледный до синевы.

Ответить? Боже, как лень даже языком шевельнуть…

Алеф подошла к скамье, и я улыбнулся.

— Ты забыл включить, — сказала она и коснулась чего-то в воздухе.

Стержень рванулся к глотке Сайко, тот чудом успел напрячь руки и теперь хрипел, толкая стержень вверх.

— Прости… — Алеф повела в воздухе рукой. — Вот, двадцать килограмм, тебе должно хватить.

Сайко рывком выжал стержень и поставил его на стойки. После чего сел и уставился на Алеф:

— Ты рехнулась, женщина?!

Алеф с улыбкой отвесила ему щелбан. Сайко так и замер с раскрытым ртом. Алеф же подошла ко мне и села рядом.