— Руки вверх, сука! — крикнул я, выныривая из- за стины и как мог, быстро ковыляя к наблюдателю. — Руки, блять, пока не уебал, гнида!

— А?! — удивился он, поворачиваясь в мою сторону и застывая на месте от шока.

— Глухой, блядина?! Руки, руки, руки! — приблизившись, я с ходу ударил его стволом автомата голову. Болезненно, но не смертельно, возможно на лбу будет синяк.

Силовой метод подействовал и водила выронив из рук бинокль, сразу поднял руки, едва удержавшись на ногах.

— На колени, уебище! Живо блять! — скомандовал и придал ему ускорения, пнув в левую голень. Теперь цыганенок не выдержал и рухнул на землю. — Руки! За спину, блядина!

Я действовал максимально агрессивно, словно омоновец на задержании навальненка. Вжав водилу мордой в землю, завел ему руки за спину и заломав в локтях, накинул с десяток мотков проволоки, чтобы ему передавило кровоток. Для верности, перекручивая восьмеркой, стянул ему контровкой еще и локти. Пленник орал от боли, но я к подобным крикам привык. Ну больно, да, ну затекают суставы в миг, ну пережаты нервы, бывает. Сам пришел грабить и убивать, вот и не жди что к тебе будет человеческое отношение. С подобным дерьмом надо только так. Как знать, если бы мы пленных духов показательно казнили, нас бы боялись обстреливать с гантраков. А так, вели себя как неженки с этими уродами и огребали по самое немогу от небритых мужиков со старым вооружением. Наши западные коллеги вон не церемонились и расстреливали в Ираке всех подряд. Поэтому их боялись и особо не лезли терроризировать по мелочам. Только «на мужика», с массированной атакой.

Впрочем, придаваться воспоминаниям не стоит. Местность еще окончательно не зачищена, поэтому стоит помочь сталкерам.

Вот только когда я приблизился к дому, внутри уже шла перекличка.

— Сява двести, — проорал Хряк. — Пиздец, Ковалю тоже хана.

— Раненые есть?! — окрикнул Хриплый.

— Я, Жижа, осколок рука, — негромко отозвался рхбзшник. — Сука, как же больно…

— Хриплый! Это Старый! Я захожу во двор! Смотрите не ебните меня! — заорал я и выждав несколько секунд, аккуртно прошел в калиточный проем. Саму дверцу грубо выбила штурмовавшая группа.

Мда, это явно работали местные обрыганы. Зашли по грубому. Первый слег в прихожей, двое остальных у лестницы на второй этаж. Причем судя по выбоинам на стенах, их накрыло гранатой. А хорошо сталкера постарались. Граната, судя по тому, что один из убитых сжимает оружие в левой руке, предназначалась как раз обороняющимся. Кстати оружие тоже специфичное. ППС-43, погрызенный изрядно временем, но рабочий и кажется, еще в масле.

— Жижа! Ты где там? — крикнул я, проходя мимо трупов. Одного из караульных сложило как раз на лестнице. Видать он спускался, когда штурмующие ворвались. Стопроцентный двухсотый. Одежда на куртка на спине изорвана выходными отверстиями, пули прошили его насквозь, причем садили по нему сразу с двух стволов. Не менее десяти попаданий.

— Здесь, — подал голос раненый и я сразу направился к нему. Он оказался на втором этаже. Осколком фрагментировавшегося боеприпаса, ему вскрыло верхнюю треть плеча. Сталкер зажимал рану рукой, пока сидящий рядом Хряк пытался найти что-то в рюкзаке.

— Юра, подсвети, — скомандовал я, закидывая автомат за спину и вскрывая медицинский подсумок. — Хриплый! Пулемет минус, но палите за ним, там язык!

— Принял! — сразу отозвался командир сталкерской группы. — Труба, паси перекресток, оттуда тоже палили.

— Держись, Жижа, — я вытянул из подсумка турникет и сразу продев руку раненого в петлю, взялся его утягивать. Зафиксировав язычок жгута, принялся выкручивать вороток, чтобы создать давление. Да, артерия идет по внутренней стороне, но хрен его знает, сколько из него еще крови натечет.

— Держусь, бля, — прошептал сталкер и вяло усмехнулся. — Сука… больно пиздец…

— Значит жить будешь, — кивнул, вскрывая перевязочный пакет. Какой-то навороченный, с гемостатиками. Я на службе только старенькие ППИ-3В видел. Впрочем, принципы десмургии всегда одни и те же. Наложить подушечку, затем пара фиксирующих оборотов и пошел наматывать. Кровью не истечет, значит будет жить. Само по себе огнестрельное ранение не так страшно. От травматического шока умирает гораздо меньше солдат, чем от кровотечения из перебитых пулей вен и артерий. А уж про инфекционные осложнения и молчу, до них еще дожить надо. На моей памяти, самое раннее осложнение проявилось через двенадцать часов. За это время боец уже был отсортирован и ехал в санитарном автомобиле в госпиталь.

На всю обработку ушло меньше пары минут. Все это время, вместо того чтобы помочь, Юра копался в рюкзаке, пока наконец не вытащил какой-то шприц и не вколол его прямо в руку раненого. Я лишь удивленно уставился на него.

— Ледокаин, — гордо заявил он.

— Это я понимаю, — согласно кивнул и выудил из подсумка шприц-тюбик. — Трамадол. А ты долбаеб. У него не было травматического шока, он находился в полном сознании и обезбол ему на данный момент не требовался. Это раз. Два, ты вколол локальный анестетик в здоровую руку. Молодца. Теперь сам его будешь таскать. У него обе руки сейчас не рабочие…

— Старый! — позвал Витя. — Походу они сьебали. Вон, машина быстро уматывает.

— Нам тоже тут нехуй задерживаться, — отозвался я. — Пакуемся, собираем все что можем, грузим тела в пикап и уебываем. Тут по окружности еще бармалеи могут шароебиться.

— Поддерживаю, — согласился со мною Ваня. — Сяву и Коваля надо похоронить по-человечески, но не здесь. На четвертом километре есть старое военное кладбище, предлагаю там. Почетно, хуле.

— Принято, Старый, Труба, бегом к машине. Языка в кузов, потом поговорим с ним. Грузитесь и перекатываете ее сюда. В пикап закидываем рюкзаки и забиваемся по максимуму. Старый прав, ловить здесь шальную, дураков нет, — скомандовал Витек и зашуршал рюкзаками.

Группа разбежалась по задачам и уже минут через десять, загруженный в хлам пикап, медленно катился по поселку, ощетинившись автоматами и пулеметом. За рулем сидел Юрка, который как оказалось, ранее подрабатывал в грузоперевозках. Рядом на пассажирском Ян. Устраивать ему яйцетряску в кузове, было бы слишком бесчеловечно по отношению к раненому. Я, Труба и Хриплый, сидели на рейдовых столитровках в кузове, то и дело случайно пиная стонущего пленника, который свернулся в позе эмбриона на полу под приваренной треногой крупнокалиберного пулемета. Тела убитых сталкеров положили валетом у задней откидной стенки кузова. Укрыли сверху белыми простынями. Даже в условиях тотального хаоса, стоит оставаться человечным по отношению к телам павших товарищей. С этой парочкой я не успел познакомиться, но по молчаливой грусти Хриплого, было понятно, что сегодня ночью группа решилась двух хороших ребят.

— Хасанские, — тихо произнес Труба, глянув на отдаляющийся поселок, скрывающийся в ночной темноте. — Палюбэ это эти мрази.

— По наводке работали, не иначе, — согласился Витя, тяжко вздохнув. — Совсем борзеют твари… Раньше у них таких стволов не водилось. Склад может вскрыли какой?

— Тогда уж музей, — усмехнулся я. — Нет, мужики. Тут не все так просто. На складах помимо этого дерьма, есть и стволы получше. Они бы тогда с АКМами бегали… А мы кстати сейчас и узнаем. Эй, фью! Хряк! Тормози, кажись приехали! Ща мы и посмотрим, кто это на вас так зуб точил…

Живописное местечко. Небольшая низинка с ручеем, шириной с метр наверное. Через ручей перекинут мостик из досок, некогда явно бывших частью скамейки. Слишком уж яркая окраска, хоть и пооблупившаяся со временем. Вокруг множество хвойных деревьев и под одной из высоченных сосен, сталкеры решили похоронить павших собратьев.

Машину отогнали с дороги, скрыв ее за кустарником. На дежурстве остался Жижа и Хриплый. Труба и Хряк, взяв лопаты, принялись раскапывать одну общую могилу. Двухсотых сложили пока что на землю рядом, предварительно сняв с них разгрузки. Камуфляжи сдергивать не стали. Из уважения к усопшим. Правда и с оружием хоронить не решились, оставив мужикам лишь ножи на поясе. Рано еще для формирования новых традиций по захоронению. Впрочем, скоро общество перенасытится оружием с выпотрошенных складов и начнут хоронить, оставляя на могиле воткнутую в землю винтовку.