Илайя была альбиносом.

Сразу стало понятно её замешательство, когда я спросил, не блондинка ли она. Технически — да, её волосы были изумительно белыми, белее свежевыпавшего снега. Такими же белыми были её брови, ресницы и, наверное, даже крохотные волоски на теле. Но она была в обтяжке, перчатках и полном комплекте формы.

Кожа бледная, нездорового оттенка. А глаза, когда на них попадал свет, отдавали краснотой.

Белая мышь с красными глазами. Вот первая ассоциация, которая приходит на ум. Но затюкать бедную девчонку унизительной кличкой только из-за того, что она такой родилась?.. Это уже за пределами идиотизма. Не в каменном веке живём.

После моего окрика все попытались отвести взгляды. И от этого Илайе, наверное, стало даже хуже. Я представил, как часто ей приходилось видеть людей, которые делают вид, что не пялятся на неё.

— Ты — Илайя, да? — спросила Алеф, которая, как и я, стояла рядом с девушкой-альбиносом.

Молчание. Если бы не шевелящаяся в такт дыханию грудь, можно было бы подумать, что между нами сидит манекен.

— А почему она не проснулась наверху? — спросил Гайто.

— Без понятия, — ответил я. — Может, потому что пряталась в нише…

Так себе, конечно, версия. Но другой нет. Да и так ли это важно? По функционированию Места Силы есть уйма куда более важных вопросов. Ну, нашли девчонку и нашли. Ну, не проснулась. Ну, телепатка. Ну, молчунья. Ну, альбинос.

— Пойдёмте уже домой, — сказал я. — Пока…

В глазах потемнело. Я приготовился увидеть «прописи», но не увидел. Когда тьма рассеялась, оказалось, что я лежу на полу и смотрю в потолок, а рядом со мной встревоженная Алеф.

— Нам не обязательно подниматься всем, — сказал где-то голос Сайко. — Здесь в кухне полно еды, твари туда не добрались. Давайте наша пятёрка останется здесь, а вы, ребята, валите в больничный цилиндр.

— Нет, — пробормотал я. — Надо…

— Э, командир. — Гайто опустился на корточки возле меня. — Хорош геройствовать. Напоминаю: мы где-то в туннелях посеяли кибера. Понимаю, что у нас есть ещё, но разбрасываться добром без нужды — не дело. Сейчас ты его с места точно не сдвинешь. Тут комнаты рассчитаны на пятерых. Перекусим, поспим. Уровень чист, если я ничего не путаю. А утром — вернёмся наверх и соберём новый самоубийственный рейд.

— Утром? — переспросил я. — А сейчас?..

— Если моё чувство времени не подводит, то сейчас что-то около трёх часов дня, — пожал плечами Гайто.

Три часа дня, и мне предлагается отрубиться до утра. Пока там, наверху, происходит чёрт знает что.

— За кибером можно завтра вернуться, — подал голос Санх. — Этого я вынесу.

— Не сумеешь, он невыносим, — возразил Сайко. — Решение принято единогласно. Я вижу «да» в прекрасных глазах Алеф. Отчаливайте, ребятки. Возьмите пару коек, положите на них пару девчонок покрасивее. Например, Лин. Должна же она пользоваться хоть какими-то преимуществами от того, что оказалась в «господствующей пятёрке». Раз уж мы не берём её с собой играть.

— Лин заслуживает особого отношения хотя бы потому, что она — вообще хрен знает кто теперь, и мы все, кажется, зависим от неё, как слепые котята от мамки, — сказал Майлд. — Так что — да. Давай, здоровяк. — Он хлопнул Санха по плечу. — Покажи мне, на что ты способен, когда речь заходит о койках.

Мы выбрали комнату на первом же ярусе (ну или на втором — в общем, пришлось подняться на один пролёт. Как в современных домах, блин. На первом этаже — магазины и офисы, и он, типа, не считается). Меня втащили внутрь Гайто и Сайко.

— Кто бы, блин, сомневался, — усмехнулся я, обнаружив, что комната — пятиугольная.

Планировка была спартанской, но не без оригинальности. Пять коек стояли, отсекая от каждого из пяти углов по треугольнику. В этих «треугольниках» были вмонтированы тумбочки.

Как бы я ни был умотан, но когда меня уронили на койку, я тут же открыл «свою» тумбочку и увидел там…

— Слава тебе, Господь Отец Всемогущий, Сын Иисус и Святой Дух, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь! — вырвалось у меня.

Все уставились на меня с недоумением и опаской. А я показал им кристалльницу, которая когда-то принадлежала кому-то из здешних ребят.

Выдавил на ладонь зелёный кристаллик и забросил его в рот.

— Ты бы поел сперва, — вздохнула Алеф.

— Позже, — пробормотал я и закрыл глаза.

Соскользнул в сон, как по смазанной жиром горке на санках.

Оно разворачивалось.

Оно шевелилось меж звёзд.

«Пятьдесят рублей. На толпу».

Оно посмотрело на меня.

А у меня в руке — бутылка с «коктейлем Молотова». И дешёвая бледно-жёлтая зажигалка.

— Бросай, — потребовал голос. — Сейчас же.

— Пошёл нахрен, — сказал я.

— Или бросишь, или вы погибнете все.

— Пошёл нахрен, — повторил я предложение. — Убей меня.

Поджёг бутылку и, размахнувшись, бросил её в темноту.

Темнота равнодушно проглотила бессмысленную искорку.

— Ты пожалеешь…

Я распахнул глаза и буквально за хвост поймал собственный крик, втянул его обратно, не дав вылететь.

Дверь приоткрылась, и я увидел…

Да, какое-то мгновение я видел его. Того самого крикуна, ту самую воронку, пульсирующую на месте лица, готовую исторгнуть страшный, запредельный вой.

— Охаё, ублюдки! Выспались?

Я моргнул и выдохнул. В комнату вошла Лин.

— И какого, собственно, дьявола ты тут делаешь? — спросил Гайто, протирая глаза. — Разве мы тебе не сказали сидеть наверху?

— Вы вроде бы уже всё тут почистили. — Лин вошла, оставив дверь открытой, и за ней я видел движение. — Чисто для справки — народ сейчас массово ворует койки. Выглядит так, будто студенческую общагу списали под снос, и каждый прёт всё, что к полу не приколочено. Немного не та атмосфера, чтобы бояться за собственную жизнь. Кроме того, ваша находка научилась произносить своё первое слово. Угадайте, какое?

Вслед за Лин, скукожившись, будто от холода, в пятиугольную комнату вошла Илайя. Она нашла взглядом меня и тихо сказала:

— Крейз.

— Отказалась выходить из лифта, — пояснила Лин. — Тронешь — визжит. А когда не визжит — повторяет твоё имя.

— Романтично, — сказал Сайко. — Ну, заходите…

— Мы не с пустыми руками! — послышался голос Райми.

Она вошла с подносом, от которого исходил соблазнительный запах. У меня в животе заурчало. И не у меня одного.

— Если подумать, — сказал Гайто с набитым ртом, — то последний раз я по-настоящему ел… Года полтора-два назад? Когда моё тело засунули в этот гроб?

— Кстати, да, — спохватился я. — Наверное, надо было начинать с малого…

— Угу, — согласился Сайко. — И нагрузки тоже подключать потихоньку, по всем правилам реабилитации. Сначала — ходьба мелкими шажками с поддержкой санитаров. Мышцы же атрофированы.

Райми фыркнула так, что во все стороны полетели крошки от ватрушки.

— Эй! — возмутился Сайко. — Леди так себя не ведут.

— Откуда ты знаешь, как себя ведут леди? — невнятно пробормотала Райми.

— Видел в кино. Я смотрел очень много добротного старого кино. Чёрно-белого.

— «Касабланка»? — спросила Райми.

— Четыре раза.

— О… — Райми смерила его уважительным взглядом. — Я думаю, это начало прекрасной дружбы.

Мы сидели на полу, кружком, как дети, играющие в индейцев. Справа от меня сидела Алеф, слева — Илайя. Илайя почти не ела. Она только робко взяла со стола батончик и за всё время пиршества едва его надкусила. Мы же отдали должное старым добрым знакомым — лепёшкам с фаршем и бутербродам. Кроме того, какой-то оригинал на десятом уровне выпекал ватрушки.

— Как там, наверху? — спросил Гайто, глядя на Лин.

Та дёрнула плечом и заговорила, глядя на меня:

— Среднедерьмово. Но до мордобоя не дошло, Ликрам справляется. Он ублюдок, но опытный.