Гектор-то будет подостойнее всех своих врагов — и божественного происхождения, и всякого другого.

Ради этой книги стоило придумывать алфавит,[45] «но почитаю еще, и меня самого похоронят».

Посмеиваясь над собственной ленью, я сбежал вниз по лестнице. Чем бы заняться? Пока проф распускает хвост перед Инесс, преждевременная ссылка домой мне не грозит. Вот и думай теперь: я не катаюсь на виндсерфе, потому что боюсь наказания, не хочу отрезать себе путь к пляжу — или потому, что плавать с аквалангом не менее увлекательно? Если бы проф попросил меня не ходить под парусом, я бы выполнил его просьбу, но он не попросит. Я его тоже никогда ни о чем не прошу, наизнанку выворачиваюсь, только бы не произнести это слово. Как все сложно.

В итоге я пошел совершенствоваться в прыжках с вышки и раз двадцать прыгнул с десяти метров. Кстати, по-моему, это гораздо опаснее, чем плавать с аквалангом или ходить на серфе. На серфе даже девчонки ходят.

Вечером, вернувшись в номер после тренировки, я не нашел в нем профессора, зато обнаружил записку:

Записка предоставляла широкие возможности для нарушения духа запрета, без нарушения его буквы: я же могу не ужинать или ужинать попозже, ресторан открыт всё время. Только зачем мне это надо? Пойти на дискотеку? Ребята на кемпо звали, как они выразились, «оттянуться». Громкая музыка, глупые слова, и танцевать я не умею. Гулять по набережной мне не с кем. В итоге я остался в гостинице: Гомер победил всех своих конкурентов.

Наутро, когда я медленно брел вдоль берега, там, где счастливчики прилаживали мачты к своим виндсерфам, меня окликнули:

— Эй, Энрик!

В десяти шагах от меня Ружеро, с которым я здесь познакомился еще до похищения, спускал на воду свою доску. А рядом с ним… Теперь я понял, куда вчера так пялился проф: он увидел Инесс. Наверняка у меня сейчас не менее глупый вид. Девочка походила на терракотовую статуэтку из тех, что так нравились древним грекам. Я подошел поближе.

— Ты, конечно, не будешь кататься, — с издевкой сказал Ружеро, — после твоих приключений?

— Каких приключений? — спросила девочка.

— Это Лариса, — небрежно произнес Ружеро. — Энрика похитили неделю назад прямо с виндсерфа.

Ружеро окликнул меня, чтобы похвастать своей победой. На его беду, девочка это поняла. Она мягко улыбнулась и попросила:

— Ты не поможешь мне укрепить мачту?

— Конечно, а ты подождешь, пока я спущу серф для себя?

— Угу, вообще-то я не умею ходить на серфе…

— Я тоже ходил только полтора раза.

— Как это?

— Ну меня же похитили.

— А-а.

У Ружеро что-то не заладилось с креплением мачты, поэтому он только в этот момент обратил внимание на нашу беседу.

— Эй, Энрик, тебя уже здесь нет!

— Слепоглухим на серфе ходить запрещается, — огрызнулся я.

Парень плюхнул парус на воду и пошел на меня. Я сделал шаг в сторону, чтобы не споткнуться о доску. Ружеро немного выше ростом и довольно хорошо тренирован — вчера на кемпо я решил, что мне с ним не справиться.

— Мальчики, не смейте драться! — Единственная команда, которая в таких случаях выполняется всеми и всегда.

— Вечером, после тренировки, — буркнул Ружеро.

— Согласен.

Он еще пробормотал что-то себе под нос, повернулся и ушел.

— Ты будешь с ним драться?

— Ага.

— Он сильнее тебя.

— Ну и что? Значит, каждый пропущенный удар будет получен в вашу честь, синьорита.

— Другой бы сказал, что победит.

— Я не другой. Хвастуны чаще проигрывают. Ладно, хватит жариться, пошли в море.

Пока Лариса приноровилась держать равновесие, я раз двадцать прыгал в воду, чтобы помочь ей поднять парус, и еще столько же раз, пока она научилась поворачивать, так что мы прекрасно провели время.

Обедать в ресторан мы пришли вместе, Лариса помахала кому-то рукой и сказала:

— Пойдем, я познакомлю тебя с родителями.

Я огляделся. Профа нигде не видно, но объясняться с ним мне все равно придется. Ладно, это подождет.

— Пойдем.

Мы стали пробираться между столиками к одной только Ларисе ведомой цели. Отцом моей новой знакомой оказался синьор Арциньяно, собственной персоной. Он был очень рад меня видеть:

— А, юный взломщик и возмутитель спокойствия!

— Вы тоже взломали мой сайт!

— Да, но я заплатил.

— И теперь я узнаю, как вы это сделали.

Затем я вспомнил четыре книги о хороших манерах, которые мне в свое время пришлось выучить, и все эти манеры обрушил на немного чопорную синьору Арциньяно. Через десять минут она, кажется, примирилась с мыслью, что я взломщик.

Мы уже приступили к десерту, когда к столику подошел проф. Синьор Арциньяно пожал ему руку и сказал:

— Наши дети познакомились сами…

— Мы катались на виндсерфе, — перебил я его. Я не мог позволить, чтобы проф узнал это от кого-нибудь другого.

— После обеда зайди, пожалуйста, в номер, — необычно мягко ответил проф и откланялся.

— Что будем делать после сиесты? — спросила Лариса у меня (!).

— Можно поплавать с аквалангом — шторм был давно и вода прозрачная, я уже вчера плавал. Можно, я тебе позвоню? Тогда и договоримся.

— Можно.

Я получил код коммуникатора, попрощался и отправился в номер в самом похоронном настроении: сейчас все будет испорчено!

Проф уже был там. Я не стал дожидаться его упреков.

— Если мне нельзя того, что можно всем, — какой смысл здесь оставаться?! Тогда отвезите меня домой, свяжите и запихните под кровать, потому что иначе я пойду гулять сегодня вечером, даже если мне придется прыгать с балкона!

— С четвертого этажа?

— Какая разница?

Проф немного подумал.

— Согласен, я был не прав, не стоило запрещать тебе того, что можно делать твоим сверстникам. — Он тяжело вздохнул. — Ну хорошо, иди гуляй со своей девочкой, только возвращайся не слишком поздно.

— Ладно, — улыбнулся я, — я еще сегодня дерусь из-за нее.

— Поздравляю, — серьезно ответил проф.

Я удалился «в свой шатер»,[46] принял горизонтальное положение и перечитал бой Гектора с Ахиллом — пригодится, тем более что свою Елену я украл сам. Правда, Лариса совсем не похожа на гомеровских волооких красавиц. «Волоокие», они, небось, и в других отношениях — коровы. Лариса худенькая, стройная, с черными кудрями и серьезными серыми глазами. А нос у нее как у Нефертити.

Кстати, в английском языке некоторые слова означают совсем не то, что в этна-эсперанто. Сомнительно, чтобы Гектор регистрировал свои отношения с Андромахой в Троянской мэрии, а представить себе, что Ахилл с Патроклом,[47] хм… Дружат там тоже как-то иначе. Сиеста кончилась — пора звонить Ларисе. Она явно обрадовалась, услышав мой голос, и я сказал девочке, что буду ждать ее внизу.

Пришлось во второй раз выслушивать инструктаж перед погружением, но дело того стоило. Из-под воды мы вылезли незадолго до начала тренировки.

— Мне обязательно надо пойти на кемпо, — сказал я, — так что встретимся за ужином.

— Обязательно? — Лариса казалась встревоженной и огорченной.

Конечно, это в гости можно не приходить — позвонить и извиниться. А когда приглашают подраться — надо идти.

На тренировке я украдкой поглядывал на Ружеро, пока не заметил, что он делает то же самое. Это меня развеселило и обрадовало: парень считает меня серьезным противником — так может, мои шансы не так уж и малы? Наконец рассерженный тренер велел ему отжаться тридцать раз — чтоб не отвлекался, — почти сразу та же участь постигла и меня.

Стоило сенсею покинуть площадку, как все, кроме нас с Ружеро, оказались на краях татами. Зрителей — полный зал, и еще где-то в темноте прячется Лариса. Не может быть, чтобы не пряталась.