— Чем ругаться, — сказал я, постаравшись сделать это спокойно, — лучше бы по ракетам тоже стреляли, они опаснее.

— Понял, — ответил Лео, — был не прав.

— Ладно, пошли вниз. Сколько их там осталось?

— Кто ж их считает? — ухмыльнулся Алекс. — Все наши.

Я вспомнил, как Барлетта падал в пике на моих противников. Ястребы мы или не ястребы?

— Сейчас сверху на стайку этих птичек, — предупредил я ребят, — попробуйте пощипать их как следует.

Жаль только, что Лео не сможет принять участие в этой охоте. Кормовой бластер будет догрызать самых храбрых, тех, кто кинется вслед.

Вот оно, самое перспективное место, если мы не подстрелим хотя бы троих — сами дураки. Феррари прошил скопление врагов сначала вниз, потом вверх, а потом еще раз вниз, почти до самой воды. Перегрузка не меньше 20 g. Сломанные ребра снова хрустнули. Зато улов — пять птичек. Нет, шесть: Лео тоже времени не терял.

На радаре осталось только четыре отметки, и тут корабельная установка дала еще один ракетный залп. Надо же, своих не пожалели. Я опять запустил противоракетную защиту. На этот раз ракеты взорвались слишком далеко от корабля и не причинили ему вреда, зато мы сейчас практически беззащитны.

— Экраны все! — крикнул я и опять повел Феррари вверх. На полпути нас уже ждали, на это, наверное, и был расчет.

У Феррари начала плавиться броня: стрельба противника не давала нашим экранам выйти на рабочий режим. Я с трудом проскочил мимо них за стокилометровую отметку, но еще двоих мы сбили: одного Лео, а второго Гвидо, — сектор Алекса оказался пустым, а от автоматики толку, как всегда, никакого.

— Можно выдохнуть, — успокоил я экипаж, — сейчас чуть охладимся, и еще разок.

Скрипя зубами от досады, я читал список поломок: все экраны потеряли кучу ячеек — не меньше половины, а верхний вообще три четверти. Что гораздо хуже, сгорела нижняя видеокамера: я теперь слеп на один из своих шести глаз. В бою, который нам теперь предстоит, самый главный глаз. Еще внутренний гравитатор вышел из строя (ах ты, черт, хуже не придумаешь). Теперь у меня возможности, как у этих старых реактивных… И если я об этом забуду, нас просто сплющит.

— Гвидо, тебя еще не раздавило? Все время молчишь.

— В порядке, — ответил он хрипло.

— Хорошо.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем бластеры охладились, а экраны заработали как полагается, в меру своих уже слабых сил. Отметок на радаре не прибавилось, значит, это все, больше у них катеров нет. Эту пару мы уж как-нибудь собьем. Вот они летают, защищают друг другу хвост — это, наверное, автоматы, программа иногда дает сбои в таких сложных случаях, а хотя бы и нет, что они еще могут сделать? Я вспомнил свои слова о подкреплении — мы и есть подкрепление. Если бы они посадили на палубу хотя бы четыре Джела — нам бы не поздоровилось. А пока не поздоровилось им. Рано я радуюсь, как еще дела там, на Земле?

— Сбиваем эту пару, а потом еще один фокус с кораблем, — сказал я. — Начали!

И мы опять пошли вниз. В который уже раз? Не считал. Э-э, всего-навсего второй.

Бац! Бац! Бац! Бац! Ну наконец-то я сам кого-то сбил в этом бою. Второго тоже сбили. Отлично, приказ Торре мы уже выполнили. Теперь еще разок попортим жизнь морякам.

Черт, не вижу я, что делается у катера под брюхом, мораль: будем летать вниз головой. А там бластер не пашет, ну что за напасть с этой автоматикой: себя и то защитить не может. Над кораблем я прошел правым бортом, Алекс догадался устроить еще один тарарам на палубе. Залп! Вот вам! Еще залп! А это уже нам. Целая стая ракет понеслась по нашему следу. Все, никаких кувырканий, просто бегство. Быстрее, быстрее… Когда у Лео перегрелся бластер, за нами летели уже только три ракеты. Только… С нашими экранами одной хватит. Я летел над самыми джунглями, едва не касаясь верхушек папоротников. А может, и касаясь… А ведь идея! Не-е, Феррари не рассчитан на такого психованного летчика. Передняя камера приказала долго жить, заляпанная какой-то зеленой дрянью. Но две ракеты взорвались в джунглях, подняв хорошие фонтаны грязной воды. Третью Лео подстрелил из немного охладившегося бластера. Уф-ф!

— Ты что? Решил поохотиться на мараканов? — поинтересовался Алекс, когда мы немного набрали высоту.

— О-о-о! — Лео стонал от немного нервного хохота. — Смешно будет, если эти ракеты и впрямь в кого-нибудь попали.

— Молись, чтобы это были вражьи десантники, — устало предложил я, настраивая рацию.

— Командир, это птичка.

— Слушаю.

— Задание выполнено. Что-нибудь еще…

— Видел, поздравляю. Возвращайтесь.

Я прервал связь.

— И как мы найдем дорогу? — поинтересовался я сам не знаю у кого. — Темно же.

— При свете пожара, — ответил Алекс, — если корабль не горит, я твоя бабушка.

— Не боишься, что придется одаривать меня конфетами?

— Нет. Смотри сам.

Корабль горел. Полтора десятка больших ракет взорвались чуть ли не на палубе. Будем надеяться, что сейчас им не до десанта. Ноги бы унести. Хм, а на берегу видны вспышки выстрелов. Вносить свою лепту мы не стали: еще в своих попадешь при такой видимости.

Посадочная площадка была освещена для нас. Сейчас затемнение не очень-то нужно — враги остались без авиации, а от корабля нас защищает высокая стена какого-то склада.

Я приземлился… Потом — темнота.

Я очнулся, потому что кто-то поцеловал меня в губы. Это Лариса, больше меня никто никогда не целовал.

— М-мм, — обиженно промычал я: могла бы целовать меня подольше.

— Доктор, он очнулся!

Открываю глаза — надо мной склонилась какая-то худая невысокая женщина в зеленом комбинезоне:

— Вздохни!

Вздохнул. Грудь перетянута пластповязкой, значит, ребра и правда не выдержали.

— Больно?

— Нет, — соврал я.

— Врешь! Нельзя обманывать Маму Маракана!

— Немножко, — пошел я на попятный. — А почему «Мама Маракана»? — спросил я и услышал, как Лариса тихо смеется. Что я такого смешного сказал?

— Потом узнаешь, — ответила врач, проводя вдоль меня медицинским сканером, — так, лежи и не вставай, понял?

— Нет.

Мама Маракана еще не знает, что мериться со мной взглядами — дохлый номер. В гляделки играть я в приюте навострился, там побежденный мыл пол за победителя, ну я так и не научился тряпку выжимать: не приходилось.

— Зачем тебе вставать? — отступила Мама Маракана.

— Я здесь единственный летчик, и если я не могу встать сам, значит, вам придется позвать кого-нибудь, кто донесет меня до катера.

— Это если прикажет майор Торре.

— Ха, если вы ему доложите, что я лежу и умираю, он, конечно, не прикажет.

— Все мальчишки одинаковы, — вздохнула Мама Маракана и куда-то ушла.

Лариса взяла меня за руку и улыбнулась.

— Как там наши дела? — поинтересовался я положением на фронте.

— Перестрелка у периметра и в джунглях, ребята туда побежали.

— Черт бы их побрал! Ой, прости, пожалуйста.

— Пожалуйста. Они должны были остаться здесь? — с тревогой спросила Лариса.

— Конечно! Если понадобится взлететь, где я буду их искать?

Летучие коты! Мало им было стрельбы?! Наверняка ведь свалили без разрешения, так что после парада победы (еще надо победить) Торре устроит им торжественную порку победителей. В самом что ни на есть буквальном смысле. Если узнает. И коммы у них выключены во избежание перехвата. У меня включен, как у маршала авиации, но я давал страшную клятву, что буду пользоваться им уж в таких крайних случаях! Придется идти их искать. С помощью Ларисы я сел на кровати и огляделся в поисках своей рубашки. Ох уж эти женщины! Хорошо, хоть кроссовки не утащили.

— Где это мы? — спросил я у Ларисы.

— В городском убежище, в госпитале.

На остальных трех кроватях в этой палате никто не лежал. Наверное, наши дела не очень плохи.

— А как выйти на поверхность, ты знаешь?

— Знаю.

— Доведи меня до лестницы.