— Гайто, если ты хочешь спровоцировать меня — не трать силы, — покачала головой Лин. — Хочешь сдохнуть — скоро полдень. Нам понадобится собрать пятёрку в любом случае. И этой пятёрке придётся несладко. Я так понимаю, ты в деле?

— Понимай как хочешь. — Гайто опустил голову и побрёл прочь, волоча ноги.

Раз иголка, два иголка… будет ёлочка. Снова истерическое хихиканье. Сдерживаюсь, как могу.

— Крейз? — Голос Алеф совсем рядом.

Я приподнялся на локте, радуясь до безумия, что могу это сделать. Значит, несмотря на все эти иглы, я не так уж сильно пострадал.

Столовая превратилась в лазарет или хоспис. На столах, которые большей частью вернули в нормальное положение, лежали немногочисленные выжившие. Жаста я среди них не увидел. Минка — тоже. Сайко лежал на дальнем столе. В этот раз ему повезло больше. Он был внешне как будто цел, но дышал тяжело и руками закрывал глаза.

Может, у него не было глаз…

Все убитые и зарубленные твари исчезли, обратились в прах.

Только кровь оставалась. Не поймёшь, чья. Хотелось верить, что большей частью — кровь тварей из туннелей. Но логика упрямо шептала, что их кровь наверняка уже распалась на молекулы.

Алеф лежала на том же столе, что и я. Головой к голове со мной, как будто действительно мы задремали утром, а проснулись посреди этого кошмара. Лежала на левом боку, подложив под голову левую руку, согнутую в локте. Белые волосы были перепачканы кровью.

— Ты как? — спросил я и закашлялся.

— Больно… — бесстрастным голосом отозвалась Алеф.

— Господи…

Сначала мне показалось, что она просто водит пальцем правой руки по столу. Теперь я разглядел, что она пишет. Пишет кровью последовательность чисел.

1-3

2-2

3-1

4-…

«Чернила» закончились. Алеф переместила палец куда-то в область живота, куда я не мог заглянуть, после чего продолжила писать.

Я рухнул обратно на спину.

— Крейз?

— Да, Алеф?

— Зачем мы выжили?

Стиснув зубы, я продолжил выдёргивать из себя иглы. Раз иголка, три иголка, два иголка, два иголка… Вот и ещё одна песенка про то, как мы выйдем из этого ада. Быть может, в ад ещё худший.

— Выжили — значит, надо, — сказал я.

— Кому надо?

— Нам надо! — рявкнул я. — Больно вечно не будет. Боль пройдёт, всё изменится. Сломаешься сейчас — сломаешься навсегда. Терпи.

— Будет, — отозвалась Алеф, никак не реагируя на мою вспышку. — Вечно будет боль. Вечно…

Я не был здесь в то время, когда проходили другие Наказания — и слава богу.

Я не знал, всё ли было так, как сегодня, или же раньше было иначе.

Речь даже не о том, сколько и каких тварей врывалось в «малую часть» Места Силы. Речь о том, как все жили после.

Сегодня мне казалось, что этого удара нельзя пережить. Из ста пятидесяти Избранных осталось дай бог пятьдесят.

Трупы разложились так быстро, что далеко не все успели проститься с друзьями и, может, даже любимыми. Просто вместо людей остались кучи праха — их без всякого почтения подметали стаффы, у которых после всего пережитого оставалось ещё множество дел.

Стаффы пострадали в наименьшей степени, и мне казалось, что я чувствую, как каждый Избранный сдерживает желание налететь на них, опустивших головы и смиренно выполняющих свою работу, с оружием.

Всякий ли раз было именно так?

Жаст погиб.

Минк погиб.

Скрам погиб.

Погибло множество людей, имён которых я даже не знал…

Киао погиб.

В этом аду мы потеряли самого сильного Целителя, и уже одно это было чудовищным Наказанием. Потому что множество оставшихся в живых выли на луну, не в силах укрыться от боли.

Я чувствовал себя виноватым за то, что, избавившись от игл, встал на ноги. За то, что мог ходить. За то, что у меня были руки и ноги, оба глаза. Вот только голова кружилась и тошнило. Но мне было бы стыдно об этом говорить, поэтому когда Лин спросила, в порядке ли я, я ответил:

— В полном.

Мы посмотрели на Алеф.

Она закончила выводить на столе спасительную последовательность чисел и теперь тупо смотрела на неё. Рана в животе выглядела не так уж страшно.

Нет, страшно, конечно, в том смысле, что в обычном мире любой человек, получивший такую рану, уже давно бы скончался. Но здесь, в Месте Силы, можно было считать её царапиной.

— Это и есть правильные повороты? — спросила Лин, указав на кровавые письмена.

— Да. — Алеф, казалось, немного приободрилась. — В обратной последовательности. Мы ведь шли от Врат. И это не с начала. — Она постучала пальцем в перчатке по последней цифре. — Это от того места, которое я помню.

— Алеф, ты серьёзно? — Лин, закатив глаза, упала на скамейку. — Ты думаешь, что мы уйдём без тебя?

Алеф без всякого перехода заплакала. Слёзы смешивались с кровью, перепачкавшей ей лицо.

— Пожалуйста, не бросайте меня здесь, — разобрал я.

Лин покачала головой. Её лицо как-то вдруг окаменело. Она посмотрела на меня и кивнула на Алеф.

— Крейз.

Встала — и отошла в сторону. Мол, «твоя работа, решай».

Я сел на её место. Одной рукой сжал ладонь Алеф, другой погладил её по голове.

Я мог бы утешить девушку, которую отчислили из универа. У которой сломался смартфон. Или сдохла любимая кошка. Но я понятия не имел, что можно сказать девушке, пережившей такое.

— Всё будет хорошо, — сказал я. — Обещаю. Всё будет хорошо. Слышишь?

Алеф посмотрела на меня сквозь слёзы.

— Крейз, ты идиот?

— Нет, — улыбнулся я ей. — Я — чёртов гений, Алеф. Ты даже не представляешь, как вам всем со мной повезло.

Теперь настал её черёд истерически смеяться, одновременно гримасничая от боли.

Сам я считал, что легко отделался. Ну, по крайней мере, в сравнении с теми, кого уже не вернуть при всём желании. Да и в сравнении с многими другими — тоже. Я не лишился конечностей, не получил сколько-нибудь серьёзных травм.

Но основная травма была нанесена где-то глубоко внутри и не имела к плоти никакого отношения.

Я стоял посреди зала и смотрел в пустоту остановившимся взглядом. Иногда меня начинало трясти. Вокруг меня сновали люди, которых я не замечал, и которые не замечали меня. Казалось, я навеки вырван из любого общества, я совершенно одинок, и… И, наверное, меня это полностью устраивало.

Хотелось тишины, покоя, и чтобы даже мысли прекратили появляться.

При этом совершенно не хотелось спать. Пожалуй, мне было страшно закрыть глаза. Как только я моргал — я вновь видел воронку, засасывающую мир, слышал этот ни с чем не сравнимый звук — «у-у-ум-м-м, у-у-у-у-ум-м-м-м-м».

Так можно и с ума сойти.

А как можно не сойти с ума, оказавшись в месте, подобном этому? По-моему, здесь психическое здоровье выглядит отклонением от нормы.

— Эй, Крейз!

Я сфокусировал взгляд на лице парня, который остановился передо мной и с трудом вспомнил имя — Фальм. Это он в шутку (но с долей правды) возмущался, что Лин совратила меня, чтобы заманить в свою пятёрку.

— Да? — спросил я.

— Я тут собираю небольшой рейд.

— Что?

— Скоро полдень. И, как ты понимаешь, это не то место, где дают выходной за вредность. Правила есть правила.

Да, точно. Правила есть правила. В день в туннели должна выходить одна пятёрка, иначе — Наказание. Я почувствовал, что сейчас опять истерически засмеюсь.

— Ты как? — спросил Фальм.

— В порядке.

— Я имею в виду, ты как насчёт со мной?

— Я пойду с тобой! — нарисовался рядом Гайто.

— Тебя я уже посчитал, у тебя на лице всё написано, — отмахнулся Фальм. — Крейз?

Я призадумался.

Чего проще — взять и уйти прямо сейчас. С произвольно набранной пятёркой. Оставить за спиной весь этот кошмар. Может быть, конечно, впереди будет кошмар ещё более страшный. Но он хотя бы будет новым. Любые перемены — к лучшему. Кто так сказал? Не помню.

Но чем дольше я смотрел в глаза Фальму, тем отчётливей понимал, что не поступлю так.