— Вы, стаффы, ведь все двери открываете, — пояснял я на ходу свою мысль. — Мне нужно к моей девушке попасть, посмотреть, как она.

— Хорошо, — безропотно согласился Растор. — Кстати, ты знаешь — они не любят, когда их называют стаффами.

Вот ещё новости. А как их вообще называть? «Избранные с ограниченными возможностями»?

— Они не в претензии, — пояснил Растор. — Просто тяжело смириться с тем, что у них, в отличие от вас, нет шанса отсюда уйти.

— А о чём вы врёте себе? — спросил вдруг я, не успев прикусить язык.

— В каком смысле? — озадачился Растор. Мы с ним уже поднимались по лестнице.

— Ну, мы верим, что всё станет лучше, когда мы выберемся с первого уровня. Трудно жить без мечты. Или цели… Чего-то такого.

— Да, в общем-то, ни о чём, — пожал плечами Растор.

— Да ладно?

Он призадумался. Мы уже остановились возле нужной двери, когда Растор сказал:

— Краем уха слышал что-то вроде суеверия. Что кто-то из избранных однажды уйдёт на верхние уровни и там что-то сделает, что остановит эту адскую машину и освободит всех. Но это просто суеверие, никто в него, кажется, всерьёз не верит.

— Интересно, — хмыкнул я, — откуда здесь берутся суеверия?

— Ну, это уже просто. Говорят, что в прачечной есть одно место… Вообще, оно и вправду есть. Это какая-то совершенно бессмысленная ниша в стене. Я сперва решил, что это вентиляционная шахта без решётки. Она довольно высоко. Сам я туда не заглядывал… Говорят, это просто глубокая ниша, куда можно забраться, она в длину метра два.

— И-и-и что? — не понял я. — Какой смысл туда забираться?

— Стаффу — никакого. А вот Избранному… Говорят, однажды во время Наказания один Избранный в панике запрыгнул туда и спрятался. Его, кстати, твари не нашли. Но он там долго лежал, сходя с ума от страха, слышал, какая бойня происходит в прачечной. Парень был новичком, Наказание случилось чуть ли не в его первый день… В общем, его вытащили оттуда стаффы, когда всё закончилось. И парень, ещё толком не придя в себя, рассказал, что увидел там буквы. Которые и поведали ему вот эту… легенду.

Растор ощутимо путался. Он явно был не мастак травить байки. К тому же из уважения ко мне пытался говорить на русском, что тоже не помогало ему чётко выражать мысли.

— Ла-а-адно, — протянул я. — Дверь-то откроешь?

— Конечно. Рад помочь.

Растор провернул колесо и открыл дверь с таким энтузиазмом, как будто правда верил, что такими мелочами постепенно сможет расплатиться за всё, случившееся по его вине.

— Спасибо, Растор. Если что — я тебя найду.

— Да, Крейз. Если я буду в своём коридоре, и тебе понадобится что-то — просто скажи Найане, ты её видел. Она передаст мне. Что угодно. Заменить бельё в неурочный день, постирать форму…

— Слушай, Растор, — перебил я его. — Вот скажи честно. Ты никогда не думал, что лучше бы тебе было погибнуть на Испытании, чем вот это вот всё?

Растор серьёзно посмотрел мне в глаза и чуть заметно мотнул головой.

— Я не такой, Крейз. Ты был прав. То, что я устроил в комнате Скрама — это был самый настоящий цирк. Мне хотелось… чтобы меня пожалели. Вот и всё. Я хочу жить. Как угодно плохо, но — жить. И остальные стаффы — тоже. Может, именно это нас и отличает. Может, именно поэтому мы не сумели пройти Испытание. Потому что у вас хватало смелости идти навстречу смерти.

Я молча вошёл в коридор. Что тут скажешь?

Я постучал в дверь Алеф. Спустя вечность услышал за ней шорох и тихий голос:

— Кто это?

— Крейз.

— Уходи.

Я помолчал, пытаясь понять, как на это реагировать. Но тут Алеф сочла нужным прояснить:

— Не хочу, чтобы ты меня видел такой.

— Какой? Я тебя уже видел раненой, Алеф. Просто открой дверь.

— Мне плохо, Крейз.

— Знаю. Поэтому я и здесь…

Наверное.

Сказать по правде, я сам не знал, зачем я здесь. Как будто ходил по Месту Силы, собирая армию для решающего сражения.

Вздох, щелчок отодвинутой щеколды. Дверь приоткрылось, и тут же зашуршали босые ноги по полу — Алеф поспешила уйти.

Я вошёл внутрь, закрыл за собой дверь. Свет горел — конечно, без света за закрытой дверью было бы темно, как в могиле. Алеф лежала в постели, укрывшись простынёй до подбородка. На меня смотрели её блестящие глаза, глубоко запавшие в глазницы. Алеф попыталась слабо улыбнуться:

— Очень медленно, Крейз. У меня всегда плохо заживает.

— Держи шоколадку, — протянул я ей батончик.

Алеф посмотрела на меня, как на психа.

— Крейз, у меня только-только вырос желудок…

— Прости. — Я, вздрогнув, убрал батончик. — А как насчёт других Целителей?

Я взял стул, поставил его рядом с кроватью и сел, погладил Алеф по спутанным волосам.

— Оба истощены. Раньше, чем завтра утром вряд ли… Да и тогда — есть более важные случаи. Многих изуродовало так, что…

Алеф замолчала. И без слов всё было ясно, я сам видел, чем закончилось Наказание.

— Я тебя торможу, — повинилась Алеф.

— Чего?

— Неправильно сказала? — поморщилась она. — Ну… Из-за меня ты задерживаешься. Я вряд ли смогу пойти в рейд раньше, чем через пару дней. А сколько новичков сегодня появится… Нам останется лишь молиться, чтобы за это время ничего больше не случилось.

Вот уже второе упоминание о грядущей ночи. Чёрт… А ведь действительно, если сюда разом попадёт целая толпа новичков — ошалевших, ничего не понимающих, говорящих на разных языках — до рукоприкладства окажется недалеко. А один удар — и всё. У нас больше элементарно нет силы, чтобы сдержать или хотя бы частично отразить нашествие тварей из тоннелей.

Для того, чтобы эта сила появилась, надо сперва хорошо подготовить этих новичков, чтобы они перестали быть новичками и сделались одними из нас. До тех пор мы будем представлять собой лишь охваченную паникой толпу. Я даже не вижу смысла браться за топор в такой ситуации. Проще уж действительно — закрыть глаза и сдохнуть.

— Да, Алеф, ты права, — сказал я. — Эта ночь будет ночью новичков. Чёрт… Ты здесь не останешься.

— Что? — нахмурилась Алеф.

— Я тебя не оставлю, говорю.

— Крейз, у меня в комнате тоже есть дверь. И она запирается. Избавь меня от необходимости идти в таком состоянии на другой конец вселенной.

— Алеф, мне по барабану твоя дверь. Я не смогу быть за тебя спокойным, если не буду тебя видеть.

— В крайнем случае у тебя всегда остаётся Лин…

— Господи, Алеф! Я не робот, я не могу рассуждать так.

— А жаль. Здесь совсем не плохо быть роботом.

— Возможно. Но уж если не дано — значит, не дано. Я отнесу тебя. Что-то возьмёшь?

— Угу. Косметичка в сумочке.

Она умудрилась это сказать так уверенно, что я обернулся в поисках упомянутой сумочки. Услышал негромкий смешок.

— Н-да, — сказал я. — Ладно, Алеф. Идём.

Сначала пришлось открыть дверь, потом — вернуться за Алеф.

— Голова кружится, — пожаловалась она, когда я вынес её в коридор, завёрнутую в простыню.

— Кстати насчёт головы, — вспомнил я. — Пятёрка ушла, вернулись трое. Гайто притащили без головы. В холодец вляпался.

— Без… Что?

— Угу. Голову отожрало начисто. Ребята умудрились вытащить. Он не разлагается — ну, ты понимаешь. Мы ждём, что будет.

Помолчав — обалдевшая Алеф молчания не нарушила — я добавил:

— Гайто — пятый член нашей пятёрки.

— Господи, — простонала Алеф. — Этому безумию вообще положен какой-то предел?

Вряд ли, Алеф. Вряд ли… Уже даже я понял, что безумия мы тут ещё даже большим пальцем ноги не пощупали. Что готовит второй уровень? Век бы не знать… Но жить здесь, на пороховой бочке, вздрагивать каждый раз, как кто-то кого-нибудь случайно толкнёт? Не-е-ет, хватит с меня.

Я остановился перед одной из открытых дверей, заглянул внутрь. Увидел незнакомого парня. Он лежал в постели и негромко стонал сквозь стиснутые зубы.

— Парень, — сказал я.

— Чего тебе? — повернулся он.