Из проема, некогда бывшего окном, за нами наблюдала пара голодных глаз. Исхудавший мужичок, лет тридцати пяти, сжимал в руках обычный ломик, коих было много на пожарных щитах. Выживший смотрел прямо на меня, словно не замечая, что я уже уставился в ответ и прекрасно вижу где он прячется. Голодный, грязный и практически обезумевший от голода, мужик явно хотел накинуться, но инстинкт самосохранения удерживал его от глупого поступка, ведь у нас с Зябой на поясах виднелись кобуры, а я к тому же нес на ремне за плечом сверток. И вряд ли это были замотанные в тряпье удочки.

— Пойдем чтоль, показывай, где этот твой рынок, — печально вздохнув, отвел взгляд от оборванца.

Город менялся. Увы, как бы различные фантасты не предвещали, что в случае постапокалипсиса общество откинется в начало семнадцатого века, все было куда плачевнее. Многие выжившие, понятия не имели, как прокормить себя. А все дело в высоком технологическом прогрессе. До войны даже ребенок мог выйти в виртуальный мир, доставая любую информацию и заказывая что ему надо. Многое за людей делали роботы и машины. Отрасль сервиса практически умерла для кожаных мешков с мясом и костьми, кроме совсем уж далеких глубинок. Садоводство и фермерство стало скорее хобби, нежели работой. Зачем напрягаться, вспахивать поле, сажать, когда за тебя это сделают комбайны под управлением искусственного интеллекта.

Сейчас же, увы, в ближайший год начнется вымирание от голода. Первые отголоски уже видно. Например такие вот «дикари». Затворники, привыкшие работать не выходя из дома и заказывающие все через роботов-доставщиков. Как итог, абсолютно не социальная личность, не способная без своего интернета на добычу жизненно важных ресурсов. Подавляющее большинство мародеров и мусорщиков именно такие. Ползают по соседним хатам в поисках еды, а на большее и не способны. Забавно, но как мне кажется, чем дальше, тем все заметнее будет расслоение, на тех кто сохранил разум, откатившись в… Например, железный век. И на тек, кто стал безумен и чья жизнь зависит от того, успешно он хату вскроет или нарвется на вооруженных жильцов, а может и таких же мусорщиков, но сильнее. Не удивлюсь, если они первые займутся поеданием трупов.

И я вполне серьезен. Подобное было распространено и до войны. Сколько разных треш-контентмейкеров жрали мертвечину, а чего только стоит придурок, который в зоне боевых действий на камеру зажарил мясо, срезанное с трупа убитого врага. Это только кажется идиотизмом и дурачеством, но подобное первый шаг к каннибализму и пожиранию сородичей. Какой там зомби апокалипсис, вон, разумные, зомбированные пропагандой, сволочи и так готовы жрать себе подобных.

Апокалипсис всегда многогранен. Где кажется и так грязь, можно откопать вещи почернушнее и это как раз рынок. Меня конечно предупреждал Зяба, что я смогу увидеть здесь самое разное. Да и ранее я на черных рынках уже бывал, но этот…

Вдоль улочки, между разрушенных домов стояли наспех сколоченные навесы и палатки. Между ними постоянно бродили различные личности маргинального вида. Торговцев было крайне мало и я насчитал всего полтора десятка. Для сравнения, на вокзале у вояк, по словам Юры, их уже около сотни. Как они только там умещаются. Видать даже платформы заняли и вставшие намертво поезда.

Зато тут был куда интереснее ассортимент. Причем, самое занятное было внутри палаток. Первым делом мы с Зябой заглянули к лавочнику, рядом с которым стояла табличка «Стволы на любой вкус!». Обманул.

На двух партах, поверх которых были кинуты какие-то полотенца, расположились в основном пистолеты и пистолеты-пулеметы. Худоватый мужичок, с четко выраженными чертами азербайджанца, заметив наш интерес, добродушно улыбнулся.

— Любой ствол на самый изысканный вкус, — начал он, закатав рукава ветровки и указывая на ряд Макаровых. У него в родословной явно были хорошие торгаши. — Есть модели пятьдесят четвертого года, для ценителей. Рабочая лошадка, впрочем, вижу, вас не интересует, что у вас там, простые Макары? Пфы, предлагаю ПээМэМ! По эргономике, тот же пистолет Макарова, но! Магазин на дюжину патронов, усиленная пружина, повышенный ресурс ствола, может питаться вообще любой макаровской девяткой, а главное, усиленным боеприпасом. Возьмете два и коробка патронов в подарок!

— А посерьезнее? Например шесть пэ девять? — негромко спросил я, изучая пистолеты на прилавке, пока Зяба стоял на шухере, оглядываясь, чтобы не подошли сзади.

— Ооо, сразу видно, серьезный человек, — удовлетворенно закивал он и сунув руку под прилавок, извлек черный кейс. — Однако, товар редкий, штучный, что предлагаете взамен? Принимаю патроны и продукты.

— Цена? — спокойно поинтересовался. — есть патроны, автоматная пятера ПС, а так же БЗ семера винтовочная. Плюс гостовская тушенка «не для продажи». Всего по чуть-чуть.

— Хм… — Азер задумался. — Мне надо посовещаться. Э, Мага! Бурада гевес ве патронлар вар. Сихмакью?

Он начал перекрикиваться с лавочником через дорогу, который торговал ножами, битами, заточенными арматурами, лопатками и прочим, попадающим под рамки оружия ближнего боя.

— Зеиф горюнюр, — отозвался тот, заставив меня напрячься. Пускай эти черномазые и балакают на своем, но некоторые слова я понимаю. Доводилось проводить экспресс-допросы азеров в горах.

— Зяб, — негромко позвал я, привлекая внимание товарища, пока торгаш перекрикивался с земляком. — Готовься, ща нас будут гопать…

Юрка словно только этого и ждал. Сунув руки под куртку, он тихо скинул оружие с предохранителя, готовясь встречать угрозу шквальным огнем. Правда, Кедр это такой специфичный пистолет-пулемет, что как говорят ирландцы «спрей анд прей», то есть «распыляй и молись». Точность аховая, эргономика отсутствует в принципе, уж про то, как эта мразота клинит, и говорить не приходится. Конструкции уже пятьдесят с лишним лет, десятки модернизаций, а один фиг, кусок дерьма для стычек на короткой дистанции.

У меня для подобных случаев был аргумент поинтереснее. Не подавая виду, я левой рукой вытянул гранату из подсумка. Что в армии, что на зоне, что в стычках, покажи, что ты бешенная собака, готовая умереть, но забрать противника с собою в могилу, и от тебя отстанут.

А тем временем торгаши закончили перекрикиваться и видимо позвали дружков. К нам с зябок подступило с пяток мужиков в возрасте от двадцати, до сорока лет. Все, как на зло, с пистолетами.

— Покажи оплату, — усмехнулся торговец огнестрелом, легонько барабаня по крышке кейса. — Сначала оплата, потом товар.

— Так подойдет? — я показал подошедшим зажатую в кулаке РГО, с которой уже сорвал предохранительную чеку. — Только лови быстрее, а то я стар уже, ручки у меня слабые, могу и выронить…

Ласково улыбнувшись, отогнул два пальца, удерживая активную чеку и прижимая ее лишь мизинцем и безымянным. Улыбка исчезла с лица торговца и он что-то закричал на своем родном, практически на весь рынок. Не ожидали ребята, что безобидные с виду старики могут дать хоть какой-то отпор, а то и правда. Выглядим как бомжи, но при этом заявляем, что имеем патроны и консервашку. Сейчас и за гораздо меньшее готовы убить.

— Что за шум, а драки нет? — к нам быстро подскочил еще один лавочник, видимо первый отозвавшийся на крик барыги. — О, какие люди и без охраны!

Он удивленно уставился на Зябу. Юрка, видимо вспомнив что это за кадр, недовольно поморщился. Я пока так и остался стоять с гранатой в руке, не понимая, что происходит. По логике, сейчас должны были начаться либо замес, либо активные дебаты с применением русского народного мата, вперемешку с горными ругательствами. Вот только вместо этого, пятерка подошедших «братков» в миг потерялась при виде лавочника, а что один, что второй, сыны гор, заткнулись.

Парнишка лет двадцати пяти, в потасканных штанах от горки, причем еще первых образцов, какой-то кожаной куртке и что удивительно, резиновых сапогах. Прям писк моды апокалипсис две тысячи пятьдесят. Меня больше удивило, что этот крендель своими сапогами умудрился пройтись по какому-то дерьму, поскольку они почти по самое горло были заляпаны грязищей и нечистотами. Да и пахло от него скверно.