— Алеф, я всё это знаю, но…

— Тогда почему ты не можешь просто закончить эту грёбаную работу?! — закричала она. — Почему ты тянешь?! Крейз, я не хочу, чтобы меня от… отчис…

Она не смогла договорить, её скрутил приступ кашля.

Алеф сложилась пополам, закрывая рот руками, её лицо отчаянно покраснело.

Как будто телевизионные помехи пробежали по вселенной. Как будто всё, что я видел, было не настоящим.

И кровь на руках Алеф была — не настоящей.

Она подняла взгляд на меня. В её глазах блестели слёзы.

— Прошу тебя, — прошептала она. — Не надо никакой любви. Просто сделай, Крейз. Всё остальное готово. Мы ждём только тебя.

Крейз!

Я вскочил, возвращая сознание, душу из того непонятного параллельного мира, где мы с Алеф учились вместе и не то писали какой-то доклад, не то книгу или сценарий.

Всё готово, ждём только тебя.

Мне потребовалась секунда, чтобы сообразить, о чём речь.

Ах, да. Все отряды стянулись к Гнили. Мой выход. Пора утрамбовать Гниль туда, где ей и место. Впрочем, ей и там не место. Но с уничтожением твари придётся подождать.

Принял, работаю.

Я вывалился в однозначную реальность и обнаружил, что моего пробуждения никто не заметил.

Ребята сидели ближе к Гнили. Я прислушался к их разговорам.

— Арне, ты — мудак.

— Что? Я ни разу не ходил в рейды так надолго. А от стресса у меня ускоряется метаболизм.

— Мог отойти подальше.

— Я прошёл целый туннель. Думал, этого хватит.

— Надо было пройти два.

— Боялся заблудиться.

— Это и называется «мудак».

— В чём дело? — вмешался я в беседу.

Мне ответил Войт:

— А ты не чувствуешь? Арне навалил кучу в туннелях.

Я принюхался. Ну… Если сильно постараться, то что-то такое в воздухе можно было уловить.

— Почему оно не разлагается? — буркнул покрасневший Арне. — Херня какая…

Действительно, несправедливость. Но в веренице бесконечных «почему» это — вообще не пользуется никаким приоритетом.

— Встрепенулись, — сказал я. — Работаем. Все отряды готовы.

Ребята действительно быстро встрепенулись, подскочили. Я прошёл вперёд, разминая затёкшие плечи. Челюсть уже почти не болела. То ли Битти подсуетилась, пока я спал, то ли собственная сверхбыстрая регенерация.

— На счёт три, — сказал я весело. — Раз, два…

«Три» сказать не получилось, но запустившийся Мальстрём сказал сам за себя.

Сон пошёл мне строго на пользу. Я чувствовал себя бодрым и полным сил. Сразу же пошёл вперёд, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

Гниль заворачивалась в воронку, отступала, издавая потусторонние стоны. Так, так тебя, сучка! Пошла вон отсюда. Пошла вон отовсюду! Убирайся за пределы всех мыслимых и немыслимых вселенных и питайся там Великим Ничем!

Гниль «отпрыгнула» назад трижды.

Три раза я запускал Мальстрём, прежде чем она с рёвом провалилась в свой «стакан».

Я побежал к панели, но меня опередил один из новичков.

Он вырвался вперёд на добрый десяток метров и потянулся к панели.

Я уже выдохнул с облегчением.

И тут из «стакана» выплеснулся чёрный язык.

Он подхватил парня и втянул его в черноту, тот не успел даже вскрикнуть.

А потом — потом Гниль рванулась наружу.

На всех уровнях одновременно чёрный поток хлынул, будто получив откуда-то свежую энергию.

И монстры вырвались из него во всём своём многообразии.

Целую секунду, целую драгоценную секунду я стоял, как громом поражённый этой вопиющей несправедливостью.

Так просто не должно, не могло быть! Гниль нарушила правила, которые…

Которые я сам себе придумал.

Что с того, что ты десять раз подряд трогал мокрыми руками проводку, и тебя ни разу не ударило электричеством? На одиннадцатый твоё везение может внезапно закончиться.

Вот как сейчас.

Новичок, имя которого моментально вычеркнулось из памяти, погиб. Тут же на меня выскочил созданный из него шатун с выпученными глазами и широко раскрытым ртом.

И тогда, спустя секунду после начала кошмара, я допустил вторую глупую ошибку. Я достал топор и ударил.

Я рубил, не заостряя внимания на том, что именно я рублю. Передо мной была бесконечная шевелящаяся серая масса, которой блевала в меня Чёрная Гниль, и я кромсал её, тратя последние силы.

Тем же занимались все остальные. Везде.

Везде!

Я — часть целого

Алеф повезло больше всех, она каким-то чудом успела запечатать Гниль, но не могла двинуться с места. Гниль билась в контур так, что по воздуху, сгустившемуся на выходе в «стакан», шли радужные разводы. За границей стоял шатун и колотил кулаками по силовому полю. На голову ему забрался нюхач и лихорадочно лупил лезвиями. Но вот их обоих пожрала Гниль и выплюнула десяток ёжиков, которыеразразились иглами. Иглы отскочили от поля и посекли их самих. Вновь их пожрала Гниль, и по силовому полю размазался холодец.

Тварь рвалась наружу, всеми доступными способами, как чёртов Т1000, пытающийся спастись из ванны с расплавленным металлом.

Остальные не успели.

Лин приняла удар на себя, её «лунная секира» вертелась, как вентилятор, наполняя короткое пространство до контура кровавым вихрем.

Но Чёрная Гниль ползла, и ничто не могло её остановить там, потому что там не было меня.

В остальных отрядах гибли люди. Стремительно, беспощадно — гибли, столкнувшись с очередным аналогом Усиления или даже Наказания.

Гайто жив.

Сайко жив.

Я

Я развалил ударом топора своего бывшего соратника и разорвал связь. Она могла быть полезной, если мы бились в одной локации. Сейчас же — только путала.

— Крейз! — услышал я крик.

Я узнал его моментально, потому что раньше никогда не слышал этот голос кричащим что-то осмысленное. Это просто не могла быть Битти. Кричала Илайя, но я не мог обернуться.

— Что?! — заорал я в ответ, пятясь под натиском толпы шатунов.

Из пульсирующей тьмы лезло что-то по-настоящему огромное. Какая-то дикая, неимоверная тварь пыталась прорваться в нашу реальность. Я увидел руку размером с кибера. До маразма человеческую руку…

Потом появилась вторая. Руки словно бы пытались раздвинуть стены туннеля, и у них получалось.

По стенам, полу и потолку пробежала дрожь. Сверху посыпалась бетонная крошка.

— Водоворот!!! — срывая голос, прокричала Илайя.

Если бы в этом был хоть какой-нибудь смысл — я бы сам себе врезал топором между глаз.

Я должен был сразу, моментально использовать Мальстрём, а не размахивать топором, как безмозглый…

Топор вспыхнул фиолетовым. Я взмахнул им в горизонтальной плоскости, одновременно выпуская фиолетовый серп.

Получилось немного отбросить натиск. Времени хватило, чтобы поднять руку. Пространство начало искажаться.

Твари замерли. Они причудливо вытягивались, как на картинах Сальвадора Дали. А то здоровенное дерьмо, что рвалось из «стакана», взревело так, что у меня внутри похолодело.

Сзади ещё кипела битва — ребята добивали тех, кто прорвался сквозь меня. А я всего себя вложил в эту атаку.

Нет, тварь такая, ты не победишь сегодня. И завтра не победишь. Я заколочу тебя в твой сраный гроб наглухо, а потом — когда научусь, как, — вобью в этот гроб осиновый кол, сожгу его к хренам, утоплю в серной кислоте, утоплю на дне Марианского желоба, вышвырну в чёрную дыру!

А потом и твою большую мамочку пошлю вслед за тобой.

С воем и рёвом Гниль отступала.

Отступала на всех уровнях.

А я шёл на неё. Как будто сквозь толщу воды, ощущая, как из меня выплёскивается нечто за пределами последних сил.

Но никого, кроме себя, я бы уже вперёд не выпустил. Хватит и одной жертвы. Хватит всех тех, кто погиб на других уровнях.