А это уже из возможных предположений. Поэтому и читать не стоит. Я перевернул страницу. — И это все? — разочарованию моему не было предела. Описания Императора хватило на неполный лист, — А где основные характеристики? Где следствия и причины. Где, на худой конец, настоящее имя? — Что знал, то и написал, — леший в это время тащил слабо упирающегося Оливера к столу, — Я, варрканушка, не справочное бюро, а Пророк. А с Пророка взятки гладки. Ты думаешь, об Императоре кто-то больше тебе расскажет? Ошибаешься. И я так думаю, сам пойди и узнай. У него лично узнай. Это ж твоя работа. — И узнаю, — пообещал я, ругая себя за то, что потерял столько времени ради того, чтобы прочитать ненужную ерунду в записях Пуго, — Скажи только, почему эта гадость в замке человеческом обитает? Леший пристроил наследника на стул и принялся силком скармливать тому картошку с грибами. Оливер поглощал пищу с закрытыми глазами, очевидно, совершенно не воспринимая, что с ним происходит. — Загнал ты парнишку, — леший на мои вопросы не отвечал, — А в нем сила великая скрыта. Или сам не видишь? — Я его силу на своей шкуре испытал, — угрызения совести я не чувствовал. От бессонной ночи, да перетаскивания тяжелых предметов еще никто не помирал, — Чуть не спалил меня молнией, засраненок. Кстати, мне папаша разрешил в случае чего, прибить его при первом же удобном случае. — Ты, варрканушка, конечно великий человек, но дурак полный, — леший покачал головой, — В людях разбираться не научился. Если существу способности даются, то не просто так. Не ради удовольствия. Ты головой не махай. Я поболе тебя на свете пожил. Поболе и знаю, хоть и варркан ты. Вот подожди немного, пройдет время, и сам убедишься, что парнишка к тебе не просто так приставлен. — А ко мне просто так никто не пристает, — я послюнявил палец, собираясь перевернуть очередную страницу книги, — У меня как ни встреча, так с кем-нибудь знаменательным. От которого вся история мира зависит. Прямо прохода не дают. И знаешь почему? Леший ответить не успел. Оливер причмокнул губами, приоткрыл глаза, отыскал меня и сказал заплетающимся языком:- Потому, что дурак. И, отпихнув носом миску, свалился на стол, чтобы заснуть сном праведника. — Вот видишь? — я кивнул на спину наследника, — Все умные, аж тошно. А это что такое? Я смотрел на книгу, вернее, на перевернутую страницу. На чистом листе было только одно изображение. Скорее, отпечаток. Маленькой, детской ладошки. Пуго вытянул шею и сделал большие глаза. — Это? Это… Я думаю… Я предполагаю… Это не я. Вот тебе лист кленовый, не я. — Само, что ль, появилось?

Леший выхватил книгу, рассмотрел оттиск поближе, понюхал и даже попробовал на язык.

— Странно. Может это лешишки малолетние напроказничали? Над старым дедушкой Пророком подшутили?

— Тут лешишками и не пахнет, — я осторожно отобрал книгу у Пуго и, не спрашивая его разрешения, с хрустом вырвал подозрительную страницу, — Это ладонь не лешего, а человеческого ребенка. К тебе в последнее время никто из людей, кроме меня, не заглядывал? Нет?

Леший отрицательно затряс головой. Лицо его было в высшей степени растерянным и даже испуганным.

— Черт! Тогда может, объяснишь, как такое могло случиться и обязательно на странице под буквой «И».

— Да, да, да, да, — зачастил Пуго, покусывая зеленые ногти, — Это странно. Очень и очень странно. Есть у меня одна версия. Даже не версия, а предположение. То, что в книге про Императора записано, ерунда все. Для истории и художественного анализа. А вот что я тебе, варрканушка, скажу. Я слухам лесным, сам знаешь, не доверяю. Но сейчас видно время пришло поверить и им.

— Выкладывай, — попросил я. В любом слухе есть доля правды. А мне сейчас даже самая малость не повредит.

Леший прекратил кусать ногти, и принялся пальцами щипать себя за щеки, что говорило о высокой степени возбуждения.

— Лет шесть назад ко мне в гости городские приходили. Домовые, если по-вашему, по человечьему. Чайку липового попить, да языками потрепать. Тогда с гостями попроще было. И рассказали мне историю странную. Сейчас, варрканушка, сейчас. Волнуюсь я. Рассказывали домовые, будто в той самой крепости, где сейчас Император обосновался, в то время ребенок странный имелся. Годков уж порядочных, а на вид и на мысли словно и не вырастал. Как был желторотом, так и остался. И говаривали домовые, что с головой у него не все в порядке. Толи уронили в детстве, толи задуман так был. Странные вещи про этого ребенка человеческого рассказывали. До восьми лет рос нормально. Все честь по чести. А в день рождения, как раз восемь стукнуло, будто бы прекратил расти. Вот…

— А твои гости, случаем, не рассказывали о странностях разных? Об эпидемиях? О войнах кровопролитных? — постукивая костяшками пальцев по столу, я задумчиво смотрел на бритую макушку Оливера. Случайностей в этом мире не бывает.

— А мне и рассказывать ничего не надо, — продолжил леший, — Я и сам все помню. Была эпидемия. Была. Тогда, почитай, полстраны вымерло за один день. И люди, и домовые. И нашего брата, лешего, беда тронула.

— С того дня все и началось? Так? — я перевел взгляд на Пуго, — Люди в нелюдей превращаться стали? И серебра бояться?

Пуго ахнул, как умеют ахать только лешие. С легким присвистом, да приседанием.

— Уж не хочешь ли ты сказать, варрканушка, что Император и тот самый ребенок умственно отсталый…

— Про отсталость это ты мне сказал, — теперь пришла моя очередь погрызть слегка ногти, — Я лично думаю, что в твоем невысказанном предположении есть истина. Как говорят в моем мире, рядом бродит, глаз не сводит. Ишь ты! Таинственная эпидемия неизвестной болезни в день восьмилетия сына местного короля. Вы еще газеты печатать не научились? Жаль. Хороший заголовок бы получился.

— Но как? — леший потыкал пальцем в книгу, где красовался отпечаток деткой руки, — Ведь этого же не может быть! Как, варрканушка?

— А как я в ваш придурошный мир четвертый раз попадаю? Посредством волшебства, будь оно неладно. Чего вам спокойно не живется? Вроде бы ото всех освободил. Безору и Повелителей Мрака разогнал. Так нет. Не живется. Нового монстра воспитали.

— Да ты, варрканушка, не волнуйся. И не кричи. Криками делу не поможешь. Вот выпей из флакончика. Настоечка корня валерьянового. Вот и ладно. Вот и хорошо.

Хлебнув пару глотков, я почувствовал себя значительно лучше. Может и корень лешего помог, а может и само варркановское сознание обратно на рельсы вернуло. Хорош, нечего сказать. Разволновался, словно ни разу о колдовстве, да о нечисти не говорили. От криков даже наследник проснулся. Тот, который к делу нашему тоже причастность имеет.

— Как вы смеете кричать, когда я сплю?

— Смеем, — заверил я Оливера и, приподняв его за шкварник, основательно встряхнул, чтобы закрепить действием свои слова, — Иди-ка сюда, друг любезный. Помощь твоя требуется.

Приподнятый над полом наследник поболтал ногами и этот, весьма серьезный довод, убедил его в том, что сейчас не время для проявления характера.

— Тебе вот это ничего не напоминает? — поставив Оливера на ноги, я развернул его голову по направлению к книге, — Никаких ассоциаций? Не тошнит? Сердце не колет? Ты, вообще, чувствуешь что-нибудь?

— Чувствую, — пробурчал Оливер, — В тоску от твоих вопросов, варркан, впадаю.

Мы с лешим переглянулись и отрицательно помотали головами. Не то.

— Ты сюда, умник, смотри. Вот книга. А вот отпечаток.

Оливер, растирая глаза, приблизился поближе к столу. Склонился над книгой, фыркнул и положил ладонь на оттиск.

Варркан должен немного предугадывать будущее. Но то, что произошло с наследником, я ни как не мог предположить. Какую опасность может скрывать в себе простой лист бумаги? Тем более, что и я его трогал, и Пуго обнюхивал, даже на язык пробовал.

Но с Оливером дело обстояло иначе. Как только наследник опустил руку на книгу, под его ладонью раздался страшный взрыв и через миг парнишка стекал с противоположной стенки, прижимая раненую руку к груди и визжа от дикой боли.