Деморализованные и шокированные, корейцы пропустили два полных арбалетных залпа. Никто не закрывался от обстрела щитам, не прятался за надстройками, и в итоге суда превратились в подушечки для иголок, настолько плотно их нашпиговали болтами.

— Бык — Тигру. Луна без сознания, уношу ее из крепости.

Согласился я на аферу жены только с одним условием — с ней рядом должен был находится побратим. И как только она упадет без сил (техника, при всей ее эффективности, была жутко энергозатратной), он перекинет ее через плечо и на баркасе доставит на берег.

— Благодарю тебя, брат, — отозвался я.

С души словно камень упал. Через минуту Юльки уже не будет на речной крепости, которую, возможно (ох, как бы не хотелось!), придется спалить.

Тем временем все три группы джонок, включаю ополовиненную Юлькиной техникой и последующим кинжальным огнем арбалетчиков, вышли на дистанцию абордажа. Один корабль, видимо, управляемый самым горячим капитаном, оказался чуть впереди остальных. За что тут же и поплатился — попал под удар журавля. Причем исключительно удачный удар.

Железное било не просто заякорило корабль, оно вдребезги разнесло ему палубу, повредило дно, и джонка стремительно пошла под воду. Видимо, повезло попасть в какое-то слабое место.

Три других вражеских судна поймали не так эффектно. Тяжелые «клювы» всего лишь застопорил их, не позволяя приблизиться на дистанцию абордажа, а арбалетчики тут же взяли с их экипажей кровавую дань. Идущие следом корабли начали расходиться, чтобы не врезаться в резко вставшие джонки своих товарищей, и большинству это даже удалось.

А вот парочке особо неосторожных — нет. Они впечатались бортами в заякоренные суда и тут же разделили участь своих товарищей. Когурё не могли забраться на борт крепости и начать сражение накоротке, им только и оставалось, что пытаться найти укрытие от беспощадного дождя из арбалетных болтов.

Примерно то же самое происходило сейчас на переднем крае двух других крепостей — Левой и Правой. С той лишь разницей, что корейских судов там было значительно больше, и мои речные монстры оказались облеплены атакующими со всех сторон. Но борт в борт пока никому подойти не удалось — застопоренные джонки мешали это сделать. Вряд ли, конечно, это продлится долго.

Сражение на реке вступило в свою решающую фазу.

Три речных крепости были скреплены между собой массивными цепями, не дающими врагам войти между ними и атаковать с флангов, а с тыла прикрыты восемью десятками трофейных джонок и десятком не представляющих никакой ценности баркасов со стрелками на борту. Атаковать их можно было только во фронт, а левую и правую еще с флангов. Обойти же крепости с тыла корейцы хоть и могли, теоретически, но тогда они попали бы в клещи между моим резервом и стрелками с крепостей. Они это понимали, поэтому и были вынуждены атаковать в лоб.

Задача крепостей на реке такая же, как и на суше: стоять, не пускать, умирать. Резерв же я рассчитывал и вовсе в дело не пускать, лишь в том случае, если у защитников крепостей дойдет до «умирать», они помогут. Но не раньше. Слишком велика вероятность того, что резерв корейцев — еще около сотни судов — только этого и ждет.

На реке мои сюрпризы почти закончились. На берегу я еще смогу несколько раз неприятно удивить противника, но на воде они уже видели все мои возможности. Да и ресурсов на повтор любой из хитрости у меня не хватит. Закончились брандеры, подошли к концу запасы ядовитой смести из извести и мышьяка. Только огонь остался — огромные запасы горючей смеси, что-то вроде китайской версии «греческого огня», которым были забиты трюмы трех речных мониторов. Очень надеюсь, что мне не придется отдавать приказ и сжигать мощные оборонительные укрепления. Но если мне выпадет шанс этим уничтожить весь мобильный флот корейцев, я пойду и на это.

Примчался Бык, везя качающуюся в седле Юльку. Бережно ее снял с лошадиной спины, под руку подвел ко мне.

— Ты умница, — поплевывая на правила поведения в китайском обществе, нежно тронул я губами висок жены. — Отличный был выстрел.

— Жаль, я его не видела! — сделала неудачную попытку улыбнуться девушка и тут же сморщилась от головной боли.

Выглядела она настолько истощенно, что я не удержался и обнял жену, прижимая к себе. Ее отец, глядя на эти нежности, не мог не поджать губы, отчего его лицо сразу превратилось в ощипанную утиную задницу. Даже слова ей не сказал, а девчонка, между прочим, на сто сорок шесть процентов выложилась и сделала возможным уничтожение почти десятка судов противника.

— Садись, — я устроил супругу в плетеное кресло, которое по моему знаку доставили слуги, сам же остался стоять.

В душе тут же начался неравный бой между продавцом-консультантом из двадцать первого века и Стратегом из третьего. Первый проигрывал всухую, но все еще постреливал мыслями-образами: «Зачем тебе это все? Эти смерти? Эти победы? Зачем тебе доводить любимую женщину до предсмертного состояния от истощения „маны“? Неужто не хватило бы небольшого куска Китая для тихой мирной жизни вместе с ней?»

Второй, пользуясь подавляющим численным превосходством в доводах и тяжелой броней аргументов, крошил его позиции с легкостью. «Здесь никогда не будет покоя. Здесь выживет только сильный, хитрый и жестокий. Это дикий век, никого доводы разума не тронут. Тихая и спокойная жизнь не появляется в результате бегства от опасности. Ее можно сделать только самостоятельно и, как правило, на трупах врагов».

— Все плохо? — по-своему поняла мою задумчивость Юэлян.

— Нет, что ты! — воскликнул я, приседая рядом. — Пока Ля Ину удается держать когурё на расстоянии.

«Не понимаю, правда, каким образом!» — но это я уже добавил только мысленно.

Бывший мой враг и владетель города Синьду, а ныне Хранитель Длинной Реки, действительно совершал невероятные вещи. Не он сам, конечно, бойцы под его командованием. Но факт: прошло уже около получаса с момента атаки на крепости, а ни одна корейская джонка так и не смогла забросить абордажные крючья на стены крепости. Первые журавли, которыми корабли противника «пришвартовали» на безопасном расстоянии, уже горели, некоторые — распространяя пламя на соседние суда. Боясь за оснастку, корейцы старались удержаться от них на расстоянии и одновременно каким-то образом так сманеврировать, чтобы выйти на возможность абордажа.

Когда кому-то это удавалось, оказывалось, что мои бойцы уже успели отцепить било от предыдущего корабля, поднять в вертикальное положение и метко заякорить смельчака. Тут же к делу подключались арбалетчики, метатели горшков с маслом, и вскоре корабль либо начинал гореть, либо лишался всего своего экипажа.

На Правой крепости дела шли лучше, там корейцы даже перестали пытаться выйти на дистанцию абордажа. И перестрелку прекратили, напуганные небывалыми потерями, не вполне понимая, что делать дальше. На Центральную давление было самым слабым — Юлькина работа. А вот Левая, похоже, начинала сдавать.

Возможно, корейцы отправили на левый фланг самых опытных одаренных. Или защитники этой речной крепости были самыми трусливыми, а еще косыми, как зубрилы без очков. Понять это не представлялось возможным. Зато было отчетливо видно, как на каждые три залпа стрелков когурё мои арбалетчики отвечают в лучшем случае одним. И несут потери. Совсем скоро число защитников может снизиться настолько, что некому будет орудовать журавлями. Да и абордаж не потребуется — у Левой попросту не останется защитников.

На четвертом этаже горел парапет. Пока не слишком сильно, всего лишь одно возгорание, которое к тому же довольно успешно тушили, но сам факт — больше нигде противнику не удалось так продвинуться. Одно хорошо — стратегия с журавлями все еще работала и до абордажа дело не дошло.

Правда, вот-вот дойдет.

— Тигр, ответь Пирату!

— Говори.