— Предполагал, что ты, Орлов, сволочь, но не мог и подумать, насколько. Что такого плохого тебе или кому-то из твоих близких сделала Василиса Егоровна, что ты готов испортить жизнь этой чудесной женщины? В таком случае, лучше убей меня сразу! — Последняя фраза хоть и была сказана с пафосом, и звучала вполне правдоподобно, умирать я пока что не собирался. Да и Орлов ни при каких обстоятельствах не стал бы лишать меня жизни. Однако интуиция подсказывала, что сыграть роль героя, готового пожертвовать жизнью ради дорогого человека, сейчас просто необходимо.

Боярич, что называется, заглотил наживку и ощерился в мерзкой улыбочке киношного злодея. Интересно, кинематографа тут еще не изобрели, а киношные злодеи уже присутствуют. Пришедшая в голову неожиданная мысль меня изрядно повеселила, да так, что я едва не рассмеялся прям в мерзкую рожу Орлова. Слава Богу, сдержал столь ненормальный в данный момент душевный порыв.

— Ну, Воронцов, на сегодня всё, — не убирая мерзкой улыбочки с лица, констатировал Орлов, — завтра, как я и обещал, тебя снимут со столба и поместят в клетку. Лично мне тут весьма и весьма херово, несмотря на то, что мой Дар выгорел полностью. Тебе же, как одаренному, должно быть многократно хуже. Вполне возможно, что из-за боли от терзающих твою плоть гвоздей ты этого пока не особо чувствуешь, однако очень скоро ощутишь в полной мере. Тебя будут кормить, поить, чтобы Третьякова сильно не расстроилась из-за твоей худобы, после возвращения обожаемого Андрюшеньки. Гы-гы-гы!

— Так для чего меня на крест поместили? Могли бы сразу в клетку, коль результат уже известен.

— Это твое распятие скорее не для тебя, а для меня. Понтий Пилат, суть единственный евангельский персонаж, достойный, по моему глубокому убеждению, максимального уважения. Все прочие по сравнении с этим человеком обыкновенные трусливые или расчетливые ничтожества.

— Интересно, интересно, — пробормотал я, следя за тем, как в глазах юноши загорается фанатичный огонь, свойственный всякому абсолютно уверенному в собственной правоте индивидууму.

— Что тебе интересно, Воронцов?! Ты и все вы ничего не понимаете в Святом Писании! Сам подумай, Сын Божий пришел в этот мир с вполне конкретной целью показать людям их ничтожество и вовсе не факт, что, находясь на кресте, он испытывал хотя бы какую-то физическую боль, ибо тогда он вовсе никакое не высшее существо, а обыкновенный аферист. Далее рассмотрим его учеников. Один продал его за тридцать сребреников, другие отреклись, а прочие и вовсе затаились в ожидании чем все закончится. Иудейские первосвященники хоть и требовали казни, по сути преступника, поднявшего руку на исконные государственные устои, но на процесс принятия решения о дальнейшей судьбе Иисуса повлиять не могли в принципе. Лишь Понтий Пилат во всем этом действе имел возможность и принял единственно-правильное решение, изменившее дальнейший исторический процесс самым кардинальным образом.

Вне всякого сомнения, передо мной очередной придурок, вбивший в свою тупую башку невесть что. Мне стало совершенно неинтересно общаться с этим человеком. Однако я все-таки задал ему уточняющий вопрос:

— Выходит ты тут изображаешь Понтия Пилата ради самоутверждения? Если так, то ты полный мудила, обреченный всю свою оставшуюся жизнь блуждать во тьме собственных заблуждений.

Я ожидал бурной реакции со стороны Орлова. Однако не был даже удостоен ударом кулака или чем потяжелее. Боярич лишь зло посмотрел на меня, после чего удалился в сопровождении охраны.

А я остался висеть распятым на кресте наедине с самим собой и собственными планами.

«Тянь, тянь» — массивные шляпки гвоздей с нехарактерным звуком из-за содержания в атмосфере гексафторида серы ударились о камушки, разбросанные в большом количестве у основания бревна, к которому я был приколочен. Примечаю, где валяются — мне они еще пригодятся.

Для того чтобы «распилить» проклятые железяки, много сил и времени не понадобилось. Посредством весьма сложного магического конструкта небольшой объем атмосферных газов был спрессован до прочности инструментальной стали. Получился тончайший диск диаметром пять сантиметров. Затем постепенно без фанатизма я начал разгонять молекулы воздуха, находящиеся на самой его периферии. Медленно, но верно конструкция набирала обороты, тем самым превращаясь в некое подобие молекулярной остроты фрезы. Не стану описывать все трудности, которые пришлось преодолеть в процессе создания данного «устройства», тут и удержание воздушных потоков от разбегания из-за центробежных сил, и отвод избыточного тепла из зоны контакта воздуха с металлом и еще несколько немаловажных аспектов. К тому же, срез гвоздя мне нужен идеально ровный. Для чего? Потом объясню.

После того, как шляпки оказались на земле, я освободил руки. Унявшаяся было кровь вновь хлынула из пробитых насквозь запястий. Пришлось срочно залечивать кровоточащие раны. Стоит отметить, что приколачивал меня к позорному столбу, вне всякого сомнения, мастер своего дела. Несмотря на внушительную толщину десять миллиметров, гвозди не повредили жизненно-важные кровеносные сосуды, и нервные волокна практически не затронули. Крови я, конечно, потерял прилично, но, если бы мой палач оказался полным неумехой, могло быть значительно хуже.

Поработал кистями рук. Нормуль, моторика вполне себе на уровне. Небольшой дискомфорт при сгибании и разгибании пальцев скоро пройдет. Поясной обруч я разрезал в двух местах таким же образом, как и гвозди. Люблю работать с атмосферными газами, в отличие от всех прочих материальных предметов, они всегда под рукой и манипулировать ими значительно проще, нежели водой, камнем или металлами.

Наконец я стою на твердой земле. Смотрю на столб с перекладиной, так и хочется сжечь его дотла, чтобы лишь ямка в земле осталась. Нет, ничего сжигать не стану, а сделаю так, чтобы мои мучители были сильно удивлены и обескуражены.

Первым делом я подобрал упавшее на землю железо. Аккуратно совместил сначала одну головку с вбитым в дерево стержнем, с помощью опять же магии раскачал кристаллическую структуру металла в тончайшем атомарном слое, добившись таким образом взаимного проникновения материалов на означенную глубину. Получилось весьма и весьма прилично, будто предмет никогда не терял своей целостности. Затем точно так же восстановил второй гвоздь и поясной обруч. Работал ювелирно, комар носа не подточит, и вряд ли даже специалист-металлург сообразит, что железяки вообще были когда-нибудь распилены.

Вот визгу-то будет! Тут никакой ведун не разберется ибо активные магические потоки буквально на глазах «замели» все следы моих чародейских манипуляций, а тончайшие «сварные» швы вряд ли способен кто-то вообще разглядеть, Несмотря на то, что мне доподлинно известно их местоположение, даже моим магическим зрением что-либо увидеть получается с величайшим трудом.

Итак, имеем неповрежденные гвозди и обруч, но человек, коего они должны надежно удерживать, куда-то исчез. Вот вам рекбус-кроксворд, господа одаренные. Решайте на здоровье.

Свободу я получил, а вот что с ней делать дальше? That is the question, как некогда говаривал Вильям наш Шекспир устами одного из своих персонажей. Не беспокойтесь, на сей счет у меня есть парочка идей.

Во-первых, подождать, когда сюда заявятся представители клана Орловых. Как обещал Виктор Александрович, это произойдет завтра. Можно попытаться захватить боярича и под угрозой смерти вынудить охрану выпустить меня на волю. Фокус вполне может получиться, но в этом случае противник поймет, что я жив и вполне способен прилично ему нагадить. А это означает, продолжение охоты на меня с вполне предсказуемым результатом. Я, разумеется, буду отбиваться всеми доступными средствами, и, вполне вероятно, перед тем, как принять героическую смерть, прихвачу с собой на перерождение не одного врага. В общем, неплохие перспективы, головокружительные, кроме одного обстоятельства — героическую смерть (также не героическую) принимать пока что не очень хочется.