В какой-то момент, наблюдая за особо ожесточенной рубкой в квартале от центральной площади и дворца наместника, я почувствовал, что кто-то схватил меня за руку и тянет куда-то вверх. Будто мое тело тонуло, а некий спасатель тянул его на поверхность.

Вернувшись в него, я обнаружил, что почти сполз с коня, и не упал на землю лишь потому, что ординарец изо всех сил вцепился в рукав халата и, закусив от напряжения губу, держал. Рывком, который стоил мне пятен перед глазами, я вернул себя в вертикальное положение.

— Думаю, дальнейшее наблюдение будет лучше продолжить с земли, — произнес я, поразившись тому, насколько хрипло и безжизненно звучит мой голос.

Ванек тут же запел про необходимость беречь себя, разумно расходовать ци, но я отмахнулся от его кудахтанья. Да мы только потому и несем сейчас более-менее приемлемые потери, что я своевременно нахожу точки напряжения и перераспределяю усилия! Здесь защитников обойти, в спину ударить, а не гробить людей в попытках пробиться в лобовую. Там отвести воинов, чтобы лучники по площадям отработали. Притормозить Быка, чтобы он не оторвался от воинов поддержки. Перенаправить Пирата с двумя сотнями конницы, заблудившегося в хитросплетениях улочек. Дать знать Амазонке, что она ведет своих верховых арбалетчиков прямо в ловушку.

— Попону на землю, — приказал я ему.

Тот, продолжая ворчать, вместе с парочкой телохранителей быстренько оборудовал место для пикника, только корзинки с сэндвичами и зонта от солнца не хватало. Я улегся на пахнувшие лошадиным потом покрывала, подложил под голову свернутый халат, который протянул мне ординарец, и сказал, закрывая глаза:

— Ван Дин. Каждую минуту ты должен бить меня по щекам. Чтобы я не отключился. — Тот попытался спорить, но я подмигнул ему и закрыл глаза. — Зубы только не выбей, ладно?

Сражение за Куайцзи длилось уже четвертый час. Вымотались все: и мои воины, и защитники города. Однако предстоял еще один акт этой трагедии — бой за центральную площадь и дворец наместника. На подступах к нему местные собрали все, что у них осталось: и выживших в боях до этого, и свежие силы, которые до последнего держали в резерве.

«Тигр Луне. Три залпа по центру площади».

«Луна Тигру. У лучников не осталось стрел, арбалетчики почти пустые. Я отправила людей за боеприпасами, но их тоже осталось мало. Мы можем дать один, много — два залпа».

«Тигр Луне. Делай».

Со стен, окружающих город, поднялась черная туча, устремившаяся к дворцу наместника. Защитники, приготовившиеся отражать натиск подобравшейся пехоты Вэнь, попали под ливень стрел и, понеся потери, откатились под стены и крыши.

«Луна всем. Колчаны пустые».

«Принято. Тигр всем — вперед».

Пиррова победа.

Именно так я думал, слушая доклады о потерях, которые понесла моя армия, взявшая штурмом Куайцзи. Даже при более чем трехкратном превосходстве (если сложить войска Бешеной Цань и мои) я лишился убитыми и ранеными одиннадцати тысяч человек. К счастью, большая часть выбывших относилась все же к раненым, да и приходились они не только на мои силы, но и на армию царицы разбойников. Но все равно — одиннадцать тысяч человек!

Самая жесткая рубка была на площади. Противник сберег резервы и бросил их в бой, лишь когда другого варианта попросту не осталось. Владетель Чжоу лично повел воинов в атаку, в которой в конечном итоге и сам сложил голову. Стража не слишком высокого разряда, сражавшегося на ступенях дворца, попросту взяли в копья, и то потеряв при этом пару десятков человек.

Корейцы до самого конца так и простояли на рейде. Не сделали никаких попыток вмешаться, как-то помочь своим союзникам. То ли у них были на сей счет инструкции, не вмешиваться, то ли банально испугались. Победить-то тут не светило при любом раскладе, а у них, в отличие от запертых в городе защитников, место для маневра было.

Сейчас их суда по-прежнему маячили на виду у города. В достаточной степени далеко, ровно настолько, чтобы их даже дальнобойной техникой высокоразрядного Стрелка нельзя было достать, но при этом оставалась возможность наблюдать за происходящим. И, вероятно, докладывать своему нанимателю. Уверен, вскоре они получат приказ на разорение отошедших мне земель. Но два-три дня, чтобы этого не допустить, у нас есть.

— Почему город не сдался?

Вопрос я задал пожилому вояке в ранге полутысячника. Ветерана взяли в плен случайно — сдаваться он не собирался. В той резне на площади он был одним из тех, кто прикрывал владетеля. Неудачно получил топором по шлему (или удачно — тут, как посмотреть) и потерял сознание. В себя пришел, уже когда мои воины ходили среди мертвых, выискивая еще дышащих и нуждающихся в помощи.

Сейчас он стоял передо мной, слегка покачиваясь. Его еще мутило от того удара, но он умудрялся сохранять на лице упрямое и независимое выражение. Типа я тебя не боюсь или можешь убить меня, если хочешь. Понятное поведение, нормальное для представителя проигравшей стороны.

Что не отменяло моего изумления ожесточенным сопротивлением защитников. Впервые здесь с таким столкнулся. Не то чтобы раньше при моем появлении все бросали оружие и разбегались, но обычно противники вели себя разумно. Сражались, пока была надежда на победу, бежали, когда трусили, и сдавались, когда шансов не оставалось. С пленными у меня было принято обходится гуманно, ведь при некоторой психологической обработке из вчерашних врагов можно было получить новых солдат, а то и младших командиров.

Думаю — да что там, уверен! — что такая же система налажена и у других участников заварушки под названием Троецарствие. В конце концов, шла война не против какого-то внешнего врага! Не какие-то там хунну явились в благословленный богами Китай, чтобы уничтожить цивилизацию, культуру и искусство. Междоусобица, гражданская война! Если рассматривать с исторической точки зрения — одна из. Да — масштабная. Да — охватившая всю страну от северных степей до южных джунглей. Но не война в режиме «вставай, страна огромная», как это было в России в сорок первом! Тут не имелось ни правых, ни виноватых, так к чему это геройство?

— Почему город не сдался, полутысячник? — повторил я вопрос.

Пленник снова промолчал, а меня, не иначе как от усталости, понесло.

— Сколько людей могло остаться в живых! Теперь они мертвы! Ради чего? Чтобы ваш господин сохранил власть над небольшим городком в глухой провинции? Вам, простым людям и воинам, какая была разница, под кем ходить? Будто этого вашего Чжоу поставил лично Нефритовый Император!

— Какая разница, говоришь? — отозвался-таки пленник. Усмехнулся в длинные, висящие кровавыми сосульками усы. Не без труда сфокусировал взгляд на мне. — Может, для тебя и никакой! А мы вот предпочли, чтобы наши жены и дети не стали пищей для демонов!

Я даже заморгал от неожиданности. Глаза округлил, что нелегко, когда ты китаец. Выдавил из себя: «Э?» — но тут же поправился и уточнил:

— Демонов? Каких, во имя всех богов, демонов?

— Тебе лучше знать их имена, — качнул головой старый солдат. — Тех, кто дарует тебе победу за победой. Кто убивает генералов, которые отказываются склонить голову перед тобой.

Больше всего мне хотелось вскочить и выпалить в лицо этому суеверному вояке: «Че?» Но образ хоу, усталого, но мудрого, нельзя было просто так проигнорировать.

— И кто же рассказывает про меня такие глупости? — вместо этого со смешком спросил я. Неискренним, но уж как вышло.

— Можешь скрывать свой истинный лик, а тайны всегда стремятся к свету. Скажешь, Бай Гуцзин нет среди твоих мерзких союзников?

Вот тут, надо признаться, я немного обомлел. Вспомнил, как мы разошлись с леди-скелетом в рыбацкой деревеньке неподалеку. Как она хотела сожрать мою ци, чтобы получить вечную жизнь, и как мы смогли с ней договориться. Я провел видимость ритуала, чтобы демоница могла с чистой совестью отчитаться перед владыкой ада о невозможности выполнения поручения, она же обещала мне услугу уровня спасения жизни, но лишь в обмен на ци идущего по Пути не ниже шестого разряда.