Однако, к стыду своему, более всего меня обрадовал не вид оружия и средств защиты головы, а основательно набитые продуктами питания пара седельных сумок. Молодцы немчура! В своем репертуаре: «Матка, млеко, яйки давай!» Кроме двух дюжин сваренных вкрутую яиц и двух стеклянных литровых бутылей с молоком, у запасливых немцев обнаружилось большое количество лаваша и местные лепешки кутабы с начинкой из сыра и зелени, вяленое мясо, финики и еще много всякой всячины. Более всего меня удивило наличие двух шматов свиного сала с тонкими прослойками мяса. Интересно, где в преимущественно мусульманской стране они умудрились надыбать сей продукт? Хотя тут народов намешано туева хуча, куда тому Вавилону во время строительства знаменитой башни. Могли у армян или грузин местных разжиться, либо еще у каких горцев христианского вероисповедания.

Не удержался, на стволе ближайшего поваленного дерева мелко нарезал сала, вяленого мяса, сыра и всякой зелени, раскрошил пару яиц, смешал, завернул в лаваш и с удовольствием впился зубами в импровизированный бутерброд, да еще запивая молоком. У-у-у-м! Что бы там ни утверждали еврейские диетологи о несовместимости мясного и молочного, вкуснотища, словами не передать.

Пока наслаждался едой пленные начали потихоньку приходить в чувства. Первым оклемался усатый широкоплечий здоровяк внушительного роста. Его простоватое лицо с носом картошкой вполне могло принадлежать какому-нибудь крестьянину из-под Тулы, Калуги, Тамбова или еще какой российской глубинки. Очухавшись, он мгновенно осознал глубину задницы, в которой оказался. Впрочем, лежа на земле со связанными руками и ногами понять это совсем несложно. А еще, немца очень сильно удивил мой «лешак», хотя «удивил» не совсем правильное определение, скорее напугал до журчания в штанах. А не за какого-нибудь ли местного гуля он меня принял? Дескать, вылез чувак из могилы и начал охоту на гяуров с целью попить вволю германской кровушки. Когда еще такая благодать обломится? Все-таки мужик оказался довольно крепким психологически, быстро совладал с чувствами и уставился на меня, азартно работающего челюстями. Даже вопросы начал задавать:

— Вы кто? И по какому праву на нас напали?!

Ха! Да он, вроде как на меня собрался голосом надавить. Ну нет, подобного терпеть не собираюсь, подойдя к пленному, двинул носком сапога по усатой роже. Легонько так без энтузиазма, но из носа брызнуло кровью вперемешку с соплями. Нагнав на себя вящей сердитости, наклонился над немцем и буквально прошипел ему в лицо:

— Вопросы здесь задаю я. Понятно?

— Да, да, господин, я все понял, — боец побледнел, что в призрачном ночном свете выглядело особенно эффектно.

— В таком случае — имя, фамилия, звание, номер части…

Моим визави оказался гауптман Петер фон Кляйн, пруссак (да именно, не Deutscher, а Preußischer) эдакий микро-националист, считающий именно Пруссию пупом земли. Впрочем, оставим в стороне политические взгляды германца. Итак, Петер фон Кляйн, тридцати пяти лет отроду, выходец из Восточной Пруссии. Какой-то там по счету сын малоземельного барона. С раннего возраста вступил в ряды Прусской Королевской Армии. За двадцать пять лет безупречной службы удостоился многочисленных боевых наград и капитанского звания. Отправлен в запас по выслуге лет. После демобилизации подался в африканские немецкие колонии, где успешно воевал с англичанами. По заключении мира между воюющими сторонами был завербован бывшими недругами на службу в армию персидского шаха в качестве военного инструктора, год назад занял должность полкового интенданта. В боевых действиях против русских личного участия не принимал, однако, как любой немец, к работе относился добросовестно воспитал много неплохих бойцов из «тупых азиатских свиней». На данный момент является начальником службы тылового обеспечения сто пятого пехотного полка армии Надир-шаха Каджара. В окрестностях Махмудабада находится по делам службы. Его товарищ обер-лейтенант Франц Майер, после тяжелого ранения следует на родину в Германию, ждет оказию, чтобы добраться до Басры, оттуда собирается плыть в Европу по морю на каком-нибудь попутном судне.

Откровенно говоря, все эти подробности интересовали меня постольку-поскольку. Главное я узнал, что в настоящий момент в пяти верстах восточнее Махмудабада хранится куча всякого армейского добра. Помимо обмундирования, вооружения и питания, там огромное количество самых разных боеприпасов и взрывчатки, фактически сконцентрирован весь тыловой резерв наступающих войск.

Однако самой примечательной новостью для меня стала информация о наличии неподалеку от складов концентрационного лагеря, где в нечеловеческих условиях содержатся русские солдаты и офицеры. Немец утверждал, что он лично обращался к командованию персидскими войсками с требованием гуманного отношения к пленным. Так и сказал «с требованием», но его не послушались. Врет, конечно, благодаря Дару ведуна, меня очень сложно ввести в заблуждение, ибо эмоциональный фон человека прекрасный индикатор, который очень сложно обмануть. Я понимаю Петера, жить все хотят, а показать себя с наилучшей стороны перед тем, кто в данный момент является хозяином твоей жизни, наивернейший путь к выживанию.

То, что пленных содержат в скотских условиях для меня не новость, тут уж никуда не деться — Восток со своими неискоренимыми варварскими традициями. Их бы вообще не кормили, а по-быстрому продали работорговцам, однако пока не ясен результат всей кампании и наличие большого числа военнопленных может стать веским аргументом в предстоящих мирных переговорах с русскими. А в том, что они состоятся никаких сомнений, ибо любая война рано или поздно заканчивается.

Завершить разговор мы не успели, поскольку зашевелился второй пленник. Пришлось его вновь усыпить, чтобы не подслушивал.

Еще с полчаса я пытал (не подумайте чего-нибудь плохого) фон Кляйна с целью выяснения системы охраны складских зданий и концентрационного лагеря, а также прояснения всех прочих интересующих меня подробностей. Как оказалось, армейские запасы охраняются усиленной ротой охраны, численностью две с половиной сотни штыков. Персы — народ ленивый и крайне недисциплинированный, заступая дежурным по штабу части, гауптман нередко подлавливал бойцов спящими на боевых постах. В армии кайзера за подобное нарушение в военное время предполагался незамедлительный расстрел, но здесь не благословенный Фатерланд, и порядки совершенно иные, выдадут пару ударов по спине, даже не шпицрутенами, а обычными хворостинами, и дело с концом. Лагерь военнопленных окружен двумя рядами колючей проволоки, между которыми бегают злые голодные псы. Если бы охрана была на уровне складов, три сотни русских давно разбежались по окрестностям.

А еще речистый гауптман мельком упомянул о нескольких вип-военнопленных, которых держат в Махмудабаде в расположении тамошнего гарнизона. Однако собственными глазами он их не видел и никакой конкретной информацией не обладает.

По ходу допроса гауптмана и затем обер-лейтенанта я нарисовал мысленный план территории и системы охраны складов и лагеря. Франц Майер ничем особо интересным рассказ своего коллеги не дополнил. Лишь выйдя из бессознательного положения и увидев несуразную лохматую фигуру, обосрался в самом буквальном смысле. Словами не передать, как неприятно мне было общаться с этим человеком. Впрочем, осуждать не стану поскольку сам таким был еще совсем недавно, хотя и немного по другой причине.

С рассветом я уже крался вдоль дороги к Махмудабаду, мысленно прорабатывая комплекс задуманных мероприятий.