Рано или поздно мой недоброжелатель добьется успеха. Я выживу после одного, двух, даже, может быть, трех покушений, но четвертое или пятое поставит точку в карьере начинающего Стратега. В обороне войны не выигрывают — этот урок я тут уже успел выучить.

Нужен был начальник службы безопасности. Телохранители — сила, а тут требовался разум. Опытный и изощренный, способный предсказать действия врага и сработать на опережение. И у меня была идея относительно того, кто может им стать.

— Я? — недоуменно переспросил У Ваньнан утром, когда мы с ним встретились в лагере. — Но я же…

— Секретарь, — закончил за него я. — Все верно, мой дорогой. Ты Секретарь. Идущий по Пути знания, развития возможностей человеческого разума и всего того, чему в сегодняшних условиях уделяется так мало внимания. Ты идеальная кандидатура на должность начальника службы безопасности.

— Но это титул уровня гуанлудафу! — запротестовал Мытарь. — А ты, мой господин, даже не хоу!

Вот что беднягу взволновало. Я-то решил, что он испугался ответственности, побоялся не справиться с назначенным ему фронтом работ, а он, оказывается, всего лишь указал мне на несоответствие предлагаемой должности моему титулу. Короче, трудности перевода.

Дело в том, что в табеле о рангах, по которому Хань жила несколько столетий, гуанлудафу — это именно начальник дворцовой охраны. Не командир воинов, а начальник службы безопасности, как я и сказал. Только вот беда, должность гуанлудафу предполагала такую малость, как дворец и какой-никакой титул. Хотя бы хоу, что, напомню, для меня переводилось как маркиз.

А я хоу не был. Максимум тянул на нань — барона, причем дикого. Такого, у которого лен где-то в глуши, из хозяйственных построек только сторожевая башня, а дружина — разбойники, на которых все палачи окрестные следы оставили.

Но если смотреть только на размер моих владений, то обозваться можно было плюс-минус гуаньнэй-хоу — должность ханского чиновника, которому дали в кормление несколько малых населенных пунктов в рамках одного уезда, типа помещика в моей истории. Правда, мои владения находились в двух разных уездах… Короче, с титулами, званиями и должностями в древнем Китае было, как в описании одного из статусов «ВКонтакте», все сложно.

— Ваньнан, — вскинул я руки. — Дворец мы обеспечим со временем. Да и вообще, не цепляйся к названию, ладно? Смотри в суть. Мы вышли на уровень выше, привлекли внимание могущественных владетелей из-за Янцзы, и с этим теперь нужно что-то делать. Не хотелось бы запороть задание Гуаньинь только потому, что я в неподходящий момент помру.

На том, в общем, и порешили. Мытарь пообещал, что в кратчайшие сроки подготовит свои соображения по организации безопасности моей драгоценной персоны и вообще по контрразведывательной деятельности нашей фракции. После чего мы все активно погрузились в подготовку к походу. И уже на следующий день покинули окрестности Пояна. Только двинулись не на Синьду, как изначально планировали, а на Юйчжан.

Сделав это, я очень рисковал. Очень и очень сильно рисковал. Сказать по правде, пока стены Пояна истаивали вдали, я постоянно думал о том, что совершил ошибку. Так и тянуло отметить все отданные уже приказы и рвануть обратно. Самостоятельно снять осаду с Синьду, затем на плечах бегущих врагов ворваться в Куайцзи и оттуда уже потребовать вассальную присягу от потомка Сунь Цзы, сидящего в своем Северном Цзяньане.

И ведь могло получиться, кстати! План, пусть и не без недостатков, был вполне жизнеспособным. Но имел несколько слабых мест. Первое — предсказуемость такого поступка. Тот, кто стоял за наймом Бешеной Цань и целых трех «рук» кендзи мог просчитать, что я попрусь под Синьду. Суматоха войны, окрестности портового города, близость к землям нанимателя — убийцам там будет настоящее раздолье.

Другое дело — земли Желтых Повязок. Мытарь особенно выделил этот аспект, после многолетнего правления мятежников опираться в регионе убийцам было не на кого, а значит, и покушение организовать становилось на порядок более сложной задачей.

Вторым аргументом в пользу выбора данного направления был живой и здоровый Юн Вэйдун. Фракция желтых даже после столкновения с «румянцевскими терциями», которые в моей армии стали называть «ежами», все еще оставалась сильной. Я разбил, но не уничтожил ее ядро — шестидесятитысячную армию. Оставалось еще порядка тридцати тысяч воинов в разбросанных по округе гарнизонах, а также примерно половина выживших после сражения под Пояном.

Многие из них, конечно, предпочтут покончить с войной или уйти в разбойники. Но часть — и немалая — вернется в расположения войск. Мы оценивали ее тысяч в пятнадцать-двадцать.

Что означало, что под рукой Юн Вэйдуна вскоре, если дать ему на это время, соберется порядка пятидесяти тысяч воинов. В то время как я после всех потерь и пополнений вывел на Юйчжан чуть больше тридцати. Хорошо экипированных, слегка обученных новому построению, но все еще проигрывающих в численности войскам мятежников. Если они соберутся, конечно, в одну армию.

Поэтому после долгих и яростных споров на совете было принято решение сделать то, чего от нас никто не ждет. Я всеми силами иду на Юйчжан, а Бешеная Цань возвращается к своим войскам, после чего деблокирует Синьду. Недавно назначенный Страж Длинной реки Ля Ин поддержит ее небольшим флотом и своими замечательными стрелками с чо-ко-ну. И, если я не ошибся в оценке мотивов бывшей любовницы Вэнь Тая, с двадцатью тысячами Чжоу Сю они справятся без труда. А там, глядишь, до зимних дождей и Куанцзи осадят.

Я двигался в голове походного строя в сопровождении телохранителей. Где-то в середине колонны шел обоз, в котором находилась «карета» моей невесты — здоровенный дом на колесах, оббитый листами металла и посаженный на шесть осей. Чэн Юэлян настояла на необходимости отправиться на войну вместе со мной. Только в этот раз решила вести себя не как девчонка-сорванец, а подобно леди. То есть путешествовать не верхом, а в подобающих ее происхождению условиях.

Рядом со мной рысили кони двух капитанов: Пирата и Быка. Первый спал в седле — умение, которому я люто завидовал, а второй донимал меня вопросами, поднимая муть сомнений, едва-едва улегшуюся после совета.

— Зря ты поверил Бешеной, старший брат, — говорил он тихо, чтобы нас, не дай Гуаньинь, не подслушали телохранители. — Предательство — ее суть. Ты же сам сказал, она предала своего нанимателя, который приказал ей убить тебя. Как можно верить такому человеку?

Я, чтобы немного отвлечься от грызущих меня сомнений, копался в интерфейсе. Точнее, глядя на пустые иконки активируемых техник, пытался придумать, как бы получить от богини квест на нужный трактат. Поэтому ответил побратиму не сразу:

— Юй, десять раз уже обсудили! Вот что опять?

— Я беспокоюсь, старший брат!

А я, блин, нет! Да меня трясет от необходимости довериться женщине, которая прибыла в южные земли, чтобы убить меня! Но я же не лезу ко всем друзьям со своими переживаниями! Вот как, по его мнению, мне сейчас лучше стало от того, что он сказал? Я стал спокойнее, сосредоточеннее? Нет! Нахрена тогда?

«Воу-воу, горячий китайский полководец! — осадил меня Лё Ха. — Чё ты агришься-то? Бычара Цань не любит, это с первого взгляда было ясно. Твоему решению он подчинился, все же „старший брат“, но принять не принял. Вот и вываливает опасения. Все люди так делают — русские, китайцы, пендосы. Кого ни возьми и во все времена».

— Спасибо, Зигмунд Яковлевич, — сразу для обоих своих собеседников буркнул я. — Очень исчерпывающий сеанс психоанализа.

После чего решительно сменил тему разговора.

— Юй, ты же знаешь, что у меня есть нефритовое кольцо сосредоточения?

Тот покачал головой. Ну да, тайны из обладания древним артефактом я не делал, но обсуждал до этого только с Мытарем.

— В нем живет, ну, как живет, находится, дух древнего мудреца по имени Кун.