В общем, надо ещё думать. И, хорошо бы ещё посоветоваться. Одна голова хорошо, а две лучше.

Покинув веранду, я направился в комнату, которую обозначил для всех прочих своим кабинетом. Это значило, что входить туда без моего разрешения было запрещено – там я работал с полем, и гости мне были не нужны. Не дойдя до места назначения метров пять, я был перехвачен телохранителем.

Протектор выглядела так, словно только поднялась с постели: каштановые волосы пребывали в лёгком беспорядке, из одежды лишь пижама, если таковой можно было назвать шортики и майку, больше подходящую для мойки мотоциклов. Босая и сонная, она словно излучала ауру сексуальности. Тщательно подготовленный образ от начала и до конца: на часах уже было близко к полудню, а проспать столько, да ещё и в день приезда нанимателя – было бы верхом наглости. Несмотря на свой легкомысленный вид, к работе девушка относилась очень серьёзно.

– Чем планируете сегодня заняться, Игорь? – прислонившись к стене спросила девушка. Тон, которым она задала вопрос, вызывающая поза, блуждающая на губах сонная улыбка, ироничный прищур глаз – всё это позволяло трактовать вопрос вполне определенным образом. Как приглашение заняться сегодня чем-нибудь вместе. Можно даже прямо сейчас, дополнял наклон головы. В кабинете.

– Заданием святого отца, госпожа Домиани, – отозвался я нейтрально. – Вы же заметили, что он приезжал?

– Слышала звук мотора, – шаг вперёд, и ещё одна тщательно продуманная поза. Пальцы одной руки поглаживают косяк двери, другой – играют с волосами. – А это его задание не может подождать?

Будь я поглупее, поверил бы во всё это. Решил бы, что заинтересовал симпатичную итальянку. Или счёл бы её озабоченной нимфоманкой, которой всё равно на кого вешаться. Но Челия провоцировала меня с первого дня знакомства, а я не был настолько дураком, чтобы не посмотреть, что она за человек. С большей готовностью я пустил бы в свою постель змею, чем эту милашку.

Зачем она это делала? Протектору просто нравилось меня дразнить. Из любви к искусству, что называется. Она знала, что я привилегированный пленник, её раздражал Альдо, а делать на вилле было решительно нечего. Однако, я уверен, стоит мне отреагировать хоть раз ожидаемым образом, как она плеснёт мне в лицо ведро ледяной воды. Поэтому я продолжал придерживаться нейтрального рабочего тона, делая вид, что не замечаю её игры.

– Здесь так скучно… – протянула девушка и надула губки, словно готовилась к селфи. – Совсем нечего делать.

– Скука – это очень хорошо, – искренне ответил я. Решительно сдвинул Челию в сторонку и закрыл дверь у неё перед носом, добавив уже изнутри. – Не беспокоить, у меня работа. Идите с Альдо поиграйте, в конце концов – у вас прекрасно это получается.

Однажды эти двое устроили спарринг перед домом на лужайке. Убили двух зайцев сразу: провели тренировку и продемонстрировали недостижимый для меня уровень владения собственным телом. Очень прозрачное послание вышло. Я отреагировал на него звуком “пф-ф” и больше за поединками видящего с протектором не наблюдал.

Дождавшись, пока мягкие шлёпки босых ног не затихли в отдалении, я выдохнул с облегчением. Держать оборону становилось всё сложнее – месяц воздержания тоже не облегчал задачи. Что сделает эта стерва в следующий раз? Перехватит меня в эротическом белье? Надо бы как-то пресечь эти игры. Может выдать ей парочку историй из её прошлого? Пусть задумается над тем, стоит ли злить пророка. Хорошая мысль, займусь этим после литовского священника.

Активировав покров, сделавший комнату недоступной для прослушивания, я уселся прямо на пол, установил небольшое зеркальце так, чтобы оно отражало моё лицо, и зажёг ароматическую свечу. Убедился в том, что подготовка прошла как надо, и заговорил.

– Здесь тихо и скучно, что вполне меня устраивает. Пёс дал мне новое поручение. Я его выполню, чуть позже расскажу в чём дело. Есть непонимание ряда деталей. Вы уже на месте? Устроились? Надо бы поговорить.

Поднял свечу к лицу и задул её, символизируя конец связи. И принялся ждать ответа Экхарта.

С немцем всё вышло не совсем так, как считал магистр доминиканцев. Парадоксально звучит: я его сдал, но я же и помог бежать. Ну что делать – всё очень запутано в моей жизни.

Осуществленная мной комбинация была проведена на грани фола. Шесть дней назад, вывалив на святого отца информацию о предателе-иезуите, я вернулся в келью, зажёг свечу и “записал видеописьмо” для него в стиле “Миссия невыполнима”.

Я понимал, что обмануть пророка с его опытом мне не удастся. Он ещё не успел меня изучить досконально, и только поэтому моё “предательство” в отношении человека, вытащившего начинающего Ткача из ловушки папистов, прошло успешно. Будь у него чуть больше времени, не используй я импульсивное и непросчитываемое решение, ничего бы не вышло. А расскажи я ему про свой план честно и открыто, мы бы еще несколько дней переписывались, выясняя кто главнее. И неизвестно чем бы все закончилось.

Разбрасываться союзниками в моём положении, даже такими отмороженными, стал бы только идиот. А союзником Ткачём, да ещё и находящемся фактически на моей стороне, предложившим мне новый тип связи и практически неограниченные возможности для плетения – на такой поступок способен был лишь идиот клинический.

“Бегите, – говорил я в мягкий полумрак, зеркала у меня тогда под рукой не оказалось. – Я рассказал о вас и вашей деятельности магистру Ордена Доминиканцев. Очень скоро, счёт скорее всего идёт на часы, правду о вас узнает и ваше руководство. Я понимаю вас, вы злитесь, но поверьте – так было нужно мне и, как ни парадоксально, вам. Потом, будет время, посмотрите меня внимательно и поймёте, что я прав. Вы уже выработали свой ресурс, ваше раскрытие было только вопросом времени, так как методы воздействия стали привлекать внимание. Если вы действительно хотите разрушить планы Ватикана, делайте, как я говорю. Покиньте Европу и отправляйтесь к русским. Не выходите на связь, постарайтесь защититься от наблюдения других провидцев. В Благовещенске найдите Самойлова или Юсупова, скажите, что от меня. Они помогут вам скрыться так, что никакая ищейка не найдёт”.

Через минут двадцать, зайдя в его нить, я нашёл там короткий “ролик”, в котором немец секунд тридцать молча и без выражения смотрит в зеркало, после чего говорит: “Согласен”, – и гасит свечу. А утром я узнал, что провидец не просто сбежал, но и вырезал весь монастырь. Всё-таки надо что-то делать с этой его привычкой к радикальным действиям.

С тех пор мы не общались. Заходя в поле, я старался даже в сторону его нити голову не поворачивать. Просто на всякий случай. Сегодня пришла пора наладить связь с домом.

Примерно раз в пять-семь минут я заходил в поле и проверял его нить – пуш-уведомлений, как и строки поисковика, у поля не было. Наконец, на четвёртый раз, я нашёл записанное для меня послание.

Экхарт изменился. Щетина на подбородке, взгляд менее уставший, и выражение лица, как у человека, который спрыгнул со скалы и всё ещё не верит что сделал это. Вместо сутаны он был одет клетчатую рубаху. Свеча перед зеркалом ничего не освещала, поскольку в комнате и без неё было полно света. Амальгама отражала ещё и Пояркова, стоящего за спиной пророка.

“До сих пор не знаю, чего я хочу больше: убить вас или пожать вам руку,” – заговорил немец. Князь за его спиной позволил себе лёгкую понимающую улыбку.

“Переписывались” мы с Экхартом несколько часов. В промежутках я бродил по инфополю, просматривая различную информацию, в том числе вероятности ближайшего будущего литовского священника, назначенного на роль жертвы. Его нить обрывалась именно таким образом, как и рассказывал Доминик – выстрелом почти в упор. В лицо. Симпатичное улыбчивое лицо человека, который, сам того не зная, стал частью глобального замысла Ватикана. Камешком, которому предстоит стать началом лавины.