Китаец тут же изобразил легкий, почти неуловимый наклон корпуса.

— Рад знакомству. Да, мой аспект Ши. Дыхание предков, иностранцы порой называют его тленом. Это является препятствием для сделки?

Я медленно покачал головой, отгоняя настойчиво звучащий голос дяди Вани: «Увидишь носителя тлена — убей!»

— Нет. Просто неожиданно встретить носителя данного аспекта. В империи он распространен?

— Нет, господин Ан То Шин. Роды́, владеющие Ши, можно пересчитать по пальцам одной руки. Перейдем к делу?

Мы прошли наконец в кабинет и расселись в кресла. Посол тут же обратился к Ло Яо:

— Расскажите, что привело вас в мой дом так поздно?

— Я нашел вашего человека. Он живет в квартале Лотосов. Арендует два верхних этажа в башне сорок восемь. Замкнут, практически не общается с иными жильцами башни. Окружен охраной и редко покидает комплекс. Проследить за ним моими возможностями не представляется возможным.

Как я и думал! Топляк в Парке Лотосов! Черт! Конечно, хорошо, что место его жительства нам теперь известно, но дает это, прямо скажем, немного. В комплекс китайских богатеев просто так не проникнуть, да и силовая операция в таком районе обречена на неудачу — слишком хорошая охрана. К тому же устраивать разборки на чужой земле, куда приехал с дипломатической миссией, — не лучшая идея. В общем, ярчайшая иллюстрация к русской народной поговорке «близок локоть, да не укусишь»!

— Еще что-нибудь? — спросил я детектива.

— Деловые встречи он проводит за пределами комплекса — таковы правила тамошней администрации. Если его брать, то только за пределами Парка Лотосов.

Я бросил быстрый взгляд в сторону посла, безмолвно спрашивая его о том, насколько осведомлен китаец о личности человека, слежку за которым ему поручили. Покачивая головой, Снегирев пояснил вслух:

— Ван Ло знает, кто такой Топляк. И о наших намерениях в его отношении он тоже в курсе.

Вот как? По мне, не очень умно. Кто нам этот смертец? Откуда столько доверия к местному боярину, пусть бы у него и совершенно безупречный послужной список? Или у меня паранойя?

— Ясно, — произнес я без выражения. — А вам известно о том, когда могут состояться подобные встречи?

— Нет. Но я могу еще поработать над этим вопросом.

— Хорошо. Выясните все, что удастся. И докладывайте мне в любое время. Приезжать не обязательно, быстрее будет позвонить по этому номеру, — и я продиктовал ему цифры своего телефона. — Ваши услуги уже оплачены?

— Да, благодарю вас. Вы очень щедры.

— Тогда я больше вас не задерживаю.

Когда детектив ушел, мы с послом прошли на террасу, выходящую во внутренний двор посольства.

— Ему можно доверять?

— Мы давно с ним сотрудничаем по разным вопросам, — отозвался Снегирев, вглядываясь в темноту сада. — Он надежный человек и верный друг.

— Он — смертец!

— Его аспект Ши — это верно. Но это не то же самое, что восточноевропейская школа смертной магии. Не забывайте, что здешние ваны практикуют только один аспект дара. И он не смертец, а обсидиановый копьеносец.

— Это еще что значит?

— Много про них я не расскажу — просто не знаю, а Ло Яо не торопится избавлять меня от невежества, рассказывая семейные секреты. Но до реставрации обсидиановые копьеносцы составляли гвардию императора. И считались самыми сильными магами ближнего боя.

— А сейчас?

— А сейчас действующих носителей дара во всей империи не наберется и на почетный караул. С восстания копьеносцев и началась Эпоха Тридцати Правителей, — сказал Снегирев и надолго замолчал.

Когда сквозь темноту ночного сада проявилась полная света комната, я уловить не успел. Думал о своем — обо всех этих копьеносцах, смертецах, ведьмаках — и не заметил, как под руками вместо дерева перил террасы оказался полированный камень столешницы. Слева мягко светило, но все же раздражало глаз настенное бра, а в полутора метрах от лица мерцал экран ноутбука. Все пространство монитора занимало изображение головы пожилого китайца. Седые волосы, собранные в пучок на затылке, морщины на лбу, вокруг глаз, по сторонам плотно сжатого рта свисают белые усы.

Видения, будь они неладны! Я понял, что меня опять накрыло видением, когда сквозь лицо старика на экране ноутбука качнулась тень ветви сливы из сада посла. И донеслось едва слышимое покашливание Алексея Вячеславовича. Я все так же стоял на террасе представительства княжества, но разумом находился в другом месте. Как в прошлый раз, когда гостил в голове майстера Экхарта.

Было, правда, и отличие. Я ничего не знал о человеке, в которого меня закинуло. Чьими глазами смотрел, чьими ушами слушал. Также я ничего не знал о человеке, который смотрел с монитора.

— Мы не можем позволить оппозиции использовать ситуацию, — произнес китаец с экрана. И я понял, что наблюдаю за видеобеседой по аналогу скайпа. — Будущее государства стоит на кону. Постарайся, чтобы наше послание было воспринято однозначно.

— Да, отец. — Голос того, чьими глазами я смотрю, был мягок и напевен. Настолько, что будь он еще самую малость мягче и напевнее, его бы уже нельзя было назвать мужским.

— Тогда мы закончили, — сказал китаец и отключился. Изображение его лица пропало, сменившись темно-синей заставкой с какой-то эмблемой в центре экрана. Дракон вроде бы — не успел разглядеть.

Собеседник старика устало вздохнул, опустил крышку компьютера и поднялся. Взгляд его переместился со стола к окну, и я увидел плотно задернутые желтые шторы, согнувшегося в поклоне слугу в длинном халате…

— Да вы спите на ходу, Игорь Сергеевич! — Рука посла тронула меня за плечо. — Пойдемте я провожу вас в вашу комнату.

Комната с настенным бра, каменной столешницей и экраном ноутбука исчезла. Но перед тем как уже мои глаза увидели огни ночной подсветки сада посольства Благовещенска, перед внутренним взором пронесся еще один образ. На этот раз — просто картинка. Статичная, как кадр из фильма, который поставили на паузу. Промелькнувшая всего за миг, но врезавшаяся в память каждой деталью.

В центре композиции находился китаец. Другой, не старикан с сеанса видеосвязи. Молодой мужчина в черной с красным пижаме, которая у минцев идет как аналог европейского делового костюма. Лицо его было перекошено безумной какой-то гримасой, как у рестлера во время атаки на противника. Обе руки он свел вместе и вытянул вперед, а кисти развел в сторону, словно пасть чудовища. И из этой вот пасти тянулась струя белого пламени. Замершая, концом упирающаяся в окно, уже оплывающее под натиском температуры. И люди. В комнате — десяток людей. Точнее, пылающих факелов, всего миг назад бывших людьми.

— Игорь Сергеевич?

Моя рубашка промокла от пота. Сердце колотилось, как бубен шамана индейцев. Перед глазами все плыло, а разум, сбитый с толку сменой планов, не выдавал ни единой мысли. Просто замер в ступоре.

— Игорь Сергеевич? С вами все…

— Я в порядке! — отозвался я. Громче, чем хотелось. — Просто устал! Надо вздремнуть, и все будет в порядке. Покажите — где моя комната?

— Конечно. — Продолжая смотреть на меня обеспокоенно, Снегирев сделал жест к двери. — Прошу за мной.

Двигаясь как автомат, я добрел до своих покоев, попросил посла прислать кого-нибудь с письменными принадлежностями, а когда за ним закрылась дверь, рухнул поперек широкой кровати и, впечатав лицо в подушку, заорал.

«Вы же знаете, что у носителей царского дара психические заболевания развиваются в десятки раз быстрее, чем у обычных людей или даже бояр?»

«Если повторится — записывай. Во всех подробностях. Старайся ничего не упускать».

«В рамках сбережения целого можно пожертвовать его частями!»

«Пифия, ты представляешь? Но как же не вовремя!»

Обрывки фраз крутились в голове, как куски овощей в миксере кухонного комбайна. Я схожу с ума? Я же носитель царского дара, верно? Не обученный, но генетически им владеющий. Эти видения — такие были у Антошки — сына князя, до его инициации. А князь выслал ко мне доктора, а не кого-то еще. Понял, что проморгал момент с инициацией и обучением, и племянник его тронулся умом. С чего я решил, что, говоря о пифии, Поярков имел в виду меня? Он мог просто вернуться к прерванному моим звонком разговору!