Стало неловко, захотелось проститься и уйти, но я постаралась сгладить возникшее между нами напряжение.

— Вы знаете, что за чары они применили?

— Нет, не знаю, — скупой ответ прозвучал бесстрастно, но усиливающееся раздражение опекуна я чувствовала отчетливо.

— Вы говорили прошлый раз, что одна составляющая — почтовая привязка, — пробормотала я, лишь бы не молчать.

Чувствовала себя глупо до крайности и больше всего на свете мечтала вернуть отношениям привычную благожелательность. Вот только не знала, как.

Οн вздохнул, прикрыл глаза и устало потер лоб пальцами. Неожиданный жест, благодаря которому я безоговорочно поверила словам мрачного собеседника.

— Я сержусь не на вас, — выдохнул он, не глядя в мою сторону. — Я знаю, что в происходящем вы никак не виноваты. Но сложившаяся ситуация меня… — он замялся, будто подбирая правильное слово, — злит. Очень злит. Не люблю, когда не понимаю чего-то.

Я не ответила. Судя по ощущениям, внешне лишь хмурый лорд Адсид был в ярости. Хорошо, что это чувство адресовалось не мне.

— Меня настораживает поведение принца Зуара, — заговорил он.

Признание несовершенства собственных знаний, казалось, сломало какой-то барьер между нами, и собеседник решил поделиться сомнениями и размышлениями.

— Только вам он писал, и не будем отрицать, что эти послания каким-то образом оказывают нa вас влияние. Не удивлюсь, если вы стали с большей приязнью относиться к возможности выйти замуж за незнакомца по чьему-то приказу.

Я задумалась над этими словами. Но лорд Адсид был прав. Идея навязанного брака с принцем уже не казалась мне продолжением рабства и повинностью. Ректор, наблюдавший за мной, невесело усмехнулся:

— Так я и думал. Интересное изменение мировоззрения, не находите? Эти письма отразились и на вашем поведении. Вы пропускали из-за них занятия.

Это замечание прозвучало заслуженным упреком, и мне стало стыдно, что поддалась слабости и любопытству. А лорд Адсид, против ожидания, поспешил меня утешить:

— В этом тоже нет вашей вины, госпожа Льяна. Любая девушка на вашем месте с радостью пропустила бы занятия, если бы получила письмо от Его Высочества Зуара… Любая. Хотя я считал, что вам подобное поведение несвойственно.

Он переплел пальцы, оперся на подлокотники и нахмурился, размышляя. Я же с трудом прятала улыбку, радуясь случайному признанию в том, что лорд Адсид не причислял меня к большинству.

— Возможно, я ищу чужеродную магию там, где ее нет, — в голосе собеседника, рассматривающего распотрошенные письма, сквозило сомнение. — Радоваться вниманию принца естественно. Особенно, если он хорош собой, приятен в общении и умен. Никто не запрещал ему писать невестам, и он вправе оказывать особые знаки внимания любой из них. Почтовые привязки не запрещены. Чем выше статус отправителя, тем более сильные привязки допускаются. Переписку в его случае обязательно нужно обезопасить, чтобы письмо будущего монарха попало к адресату.

— Но вы сказали, чары на письмах сложные, из нескольких составляющих, — напомнила я.

— Возможно, я ошибся, — он поднял на меня глаза и показался серьезным и огорченным. — Возможно, я излишне подозрителен. Знаю только одно. Я не нашел там приворота. А все остальное — не преступление. Не вижу причины, по которой вы не могли бы ему понравиться. И нужно признать, что принц вполне мог понравиться вам. Οтсюда и ваше воодушевление, ощутимое каждый раз, когда вы получаете от него письмо.

Закономерный вывод не радовал. Быть может, из-за тона сидящего напротив уставшего мужчины, потратившего много времени и сил впустую. На поиски и исследования, которые ничего не дали. Быть может, из-за того, что восторг от писем принца Зуара казался мне самой слишком ярким, неестественно прекрасным. Быть может, из-за того, что искристое счастье от писем Его Высочества довольно быстро сменялось мыслями о неуместности этой странной переписки.

— Не думаю, что вы ошибаетесь, — признала я.

Лорд Адсид вопросительно вскинул бровь, ожидая продолжения.

— Эти письма… не знаю, как объяснить, — я пожала плечами. — Как-то странно, что он мне пишет. Много чести бывшей рабыне.

— Госпожа Льяна, — он ободряюще улыбнулся. — Вы во многом превосходите других претенденток. Это очевидно не только мне и лорду Φиреду. Но думаю, именно он направил своего принца и поощрил эти ухаживания.

Еще больше смутилась, почувствовав, как запылали щеки. Смотреть в глаза собеседнику, искренне хвалившему меня, не решалась.

— И все равно мне кажется, что с этими письмами что-то не так, — пробормотала я. — Принц Зуар с самого начала больше настораживал меня, чем привлекал. Он ещё не сделал ничего особенного, чтобы изменить мое отношение к себе.

— Тоже верно, — согласился лорд Адсид. — Я проверю эти чары еще раз и попрошу помощи у леди Арабел. Она утверждала, что сможет определить приворот и распознать его влияние. Правда, она предполагала, что кто-то из невест попытается воздействовать на жениха. Обратная ситуация до сих пор казалась ей маловероятной.

Воцарилась недолгая тишина. Я размышляла об удивительном влиянии писем на меня. Судя по выражению лица, опекун думал о том же. Он скрестил руки на груди и, откинувшись на спинку кресла, разглядывал разложенные на столе куски писем, ленты, серебряные нити…

— О чем хоть было последнее письмо? — спросила я, когда стала тяготиться молчанием.

— Приглашение на бал в посольстве Аролинга, — магистр протянул мне листок. — Такие же получили другие невесты и все королевские наблюдающие.

— А вы? — уточнила я, зная по предшествовавшим беседам, что лорд Адсид, ректор университета, не считался наблюдающим.

— И я тоже, — он усмехнулся. — Это особая история. Лорд Фиред собирался воспользоваться случаем не приглашать меня, потому что у нас с ним были разногласия. Мне не нравится его беспечный подход к безопасности девушек и эта подозрительная возня с золотыми жуками. Поэтому меня пригласил принц Зуар лично. Будь я наивней и легковерней, актерское мастерство аролингцев могло бы меня впечатлить. Но в тот момент игра «злой дракон — хороший дракон» была слишком очевидной.

— Вы не думаете, что принц пытается показать самостоятельность? Подчеркнуть, что является независимым политиком и не всегда позволяет лорду Φиреду влиять на себя?

— В это хочет верить король, эта мысль приятна и многим знатным семействам. Ведь в таком случае невеста и ее свита будут иметь больше веса в Аролинге, — нехотя признал лорд Адсид. — Пока же попытки принца самоутвердиться и его несогласие с лордом Фиредом в мелочах выглядит порой наигранным.

Собеседник пожал плечами, усмехнулся:

— Εго Высочество молод, неопытен как дипломат и прислушивается к первому советнику своего отца. Это естественно. Юношеская тяга к самостоятельности, возможно, есть. Но я уверен, что действия принца определяет лорд Фиред.

— Но почему же принц тогда пошел против советника и своей волей исключил из отбора леди Ветту и леди Рессиду? — удивилась я.

Лорд Адсид встретился со мной взглядом, лукаво улыбнулся:

— А что вы почувствовали, когда принц выставил этих девушек из оранжереи? Облегчение? Радость? Или негодование? А что, по вашему мнению, подумали другие? Особенно после проникновенной речи о том, какой Εго Высочество видит будущую жену?

— Поначалу я почувствовала удивление, — честно призналась я. — Но потом пришло облегчение и… и надежда, что принц Зуар и в самом деле ищет спутницу жизни, а не гоняется за политическим выгодами.

— Вот так простым решением добрый и справедливый красавец-принц расположил к себе оставшихся невест и Видящую, — усмехнулся лорд Адсид, покачав головой. — Уверен, этот жест был согласован с лордом Фиредом. В противном случае в их отношениях ощущалась бы так и не появившаяся напряженность. Они старались ее изобразить, но не преуспели.

— Но почему лорд Фиред так цеплялся тогда за этих девушек? — недоумевала я.