— Помнится, ещё пару дней назад вы говорили, что принц и его подчеркнутое расположение вас встревожили. Но, — он улыбнулся одними губами, — мы все со временем меняем свое представление о личностях и событиях. Это естественно.

Лорд Адсид встал, достал из шкафа плоскую шкатулку и положил к первому письму конверт с зеленой лентой.

— Ваш сопровождающий будет ждать вас в два часа дня у ворот университета, — резко поменял тему ректор. — Он будет с вами весь день. В чайной, в городе, в «Голубятне», а потом проводит вас до комнат. Доброго вам дня, госпожа Льяна.

Стало совестно, что из-за лестных и доставляющих мне радость писем Его Высочества страдают наши отношения с лордом Адсидом. Уходят доверие, дружеское расположение и удовольствие от общения. Все это меркнет, и магическое опекунство вскоре может стать для ректора постылой обязанностью, обузой.

— Лорд Адсид, — окликнула я.

Красавец-ректор закрыл створку шкафа, повернул ко мне бесстрастное лицо.

— Большое вам спасибо, — оробев под серьезным взглядом сероглазого эльфа, сказала я, с досадой услышав, как дрожит голос. — Я очень вам признательна.

— Я рад помочь, — заверил он, изобразив улыбку.

В этом искривлении губ была лишь не обремененная теплом и сердечностью дань вежливости.

Об этих переменах, об излишне деловом прощании я жалела и переживала. Спускаясь по лестнице, порывалась вернуться и постараться сгладить впечатление. Но не представляла, как.

Мысли о лорде Адсиде не шли из головы. Ни когда читала письма с предложениями работы для мамы, ни когда собиралась на встречу с леди. В итоге твердо решила купить своему опекуну подарок. Мы с ним достаточно часто общались в последние недели, чтобы можно было сделать выводы о его вкусах и предпочтениях.

Выделенный мне в сопровождающие воин оказался человеком лет сорока. Высокий широкоплечий мужчина, выполняя указания лорда Адсида, шел на некотором удалении от меня, а в чайной устроился так, чтобы не выпускать меня из виду.

Ρазговор с леди Цамей, Сарэт и их матерями оставил приятное послевкусие. Все четверо были уважительны, доброжелательны и тактичны. Однокурсницы улыбались, интересовались моим мнением, делились новостями. От них я узнала, что лорд ректор подыскивает временную замену магистру Форожу. Нельзя же вечно заполнять образовавшиеся в учебном расписании прорехи травоведением, рунами или чарами.

Беседа шла легко и непринужденно. Даже не верилось, что это те же девушки, которые полтора полугодия не упускали случая поставить мне магическую подножку, рассечь заклинанием сумку или попытаться опрокинуть чернильницу.

Мы не обсуждали Аролинг и отбор, не говорили о политике, а матери лорда Цорея очень понравилось, что я задала вопрос о нем. Ее настроению, как и общему для леди благодушию, быстро нашлось объяснение. Оказалось, лорд Такенд не зря ворошил пыльные папки в архиве. Он все же раскопал доказательства моего аристократического происхождения и рассказал об этом семейству Татторей. При этом не получалось избавиться от ощущения, что светловолосый лорд таким образом выпрашивал прощение союзного рода. Быть может, лорд Цорей не ошибся. Тогда на арене его друг вошел в раж и не ожидал, что действие склянок не суммируется, а умножится. Возможно, лорд Такенд и в самом деле не хотел никому вреда…

Хоть высокородные собеседницы и были милы, окончанию разговора я радовалась. Трудно все время ожидать подвоха, сохранять бдительность и искать второе и третье дно в каждом слове. Нужно надеяться, когда-нибудь навык общения с дворянами разовьется, станет привычным и не будет так обременять.

Почтовая карета ещё не добралась до «Голубятни», оказавшейся очень даже хорошей гостиницей недалеко от центра города. Большая деревянная вывеска поблескивала позолотой, расставленные на подоконниках цветы листьями припадали к стеклам, греясь в теплых лучах весеннего солнца. Внутри было чисто, опрятно, а яркие ленты в волосах подавальщиц, снующих по большому залу, придавали человеческим девушкам нарядный вид.

Хозяин предложил подождать в снятой для моих родителей комнате, но я хотела использовать свободное время для поиска подарка лорду Адсиду. Спросила у воина, не будет ли он возражать, если я пройдусь по ближайшим магазинчикам. Он отнесся к такому предложению спокойно и хмыкнул, что в глубине души был готов к такому повороту. Мол, девушка не может хладнокровно пройти мимо витрины с чем-угодно.

Выбор подарка оказался очень сложным делом. Трудно подобрать вещь, которая доставит удовольствие сиятельному лорду, у которого все есть. Спустя пару часов скитаний по лавочкам, я остановила свой выбор на вечно остром писчем пере. В рабочем кабинете лорд Адсид пользовался обычными, и я решила это исправить, а также поскорей забыть о том, какие немыслимые деньги стоило серебряное перо с хрустальной капелькой в последнем завитке. Наблюдая за тем, как продавец перевязывает широкой белой лентой черный футляр, я представляла улыбку на губах Шэнли Адсида и его голос. Они были дороже любых золотых.

К «Голубятне» я вернулась как раз в тот момент, когда из заляпанной коричневой грязью кареты вышел отец. Он помогал маме спуститься, поэтому меня не заметил. Бросаться с криком и неожиданными объятиями к боевому магу — верх беспечности. Тренировка, привычка быть настороже могли сказаться в любой момент, а проверять быстроту реакции сопровождающего меня воина как-то не хотелось. Поэтому я замерла у стены и просто любовалась родителями и нежностью, сквозившей в каждом их движении.

Мягко высвободившись из рук папы, мама отошла на шаг от кареты и тут увидела меня.

— Льяна! — воскликнула она, и через мгновение я была в ее объятиях.

Мама расчувствовалась, целовала меня в щеки. Рядом стоял отец, радостно улыбался и, устав ждать своей очереди обнять дочь, обнял обеих своих девочек. Я была совершенно счастлива.

Когда первый восторг от долгожданной встречи пошел на убыль, отец, поцеловав меня в лоб, отошел к вознице, принял две большие сумки с вещами. Мама, положив руки мне на плечи, оглядывала меня, хвалила новый зимний плащ и купленные уже в городе ботинки. Папа, закинув на плечо одну сумку, держа вторую за лямки, подошел к нам и спросил:

— Льяна, за нами наблюдает человек. Заметила?

Сердце екнуло. Нужно было сообразить раньше, что отец увидит незнакомца и задаст правильные вопросы.

— Конечно. Οн меня оберегает, — шепотом призналась я, предчувствуя реакцию родителей.

Папа насторожился, напрягся, будто в любой момент ожидал нападения, перехватил сумки так, чтобы можно было колдовать обеими руками. Серые глаза потемнели, между черными бровями залегла морщина, линия рта, как и вообще черты лица, стала жесткой.

За короткий миг от маминой радости не осталось и следа. Мама испугалась. Это явственно читалось в распахнутых глазах, брови взметнулись вверх, полные губы приоткрылись, будто она, бросив на отца растерянный взгляд, не решилась заговорить. Выскользнувший из-под платка завиток казался на фоне бледной щеки знаком вопроса.

— Все расскажу по порядку, — пообещала я, с досадой отметив, как дрожит мой тихий голос.

Отец вздохнул, бросил быстрый взгляд в сторону моего сопровождающего и решил:

— Пойду поздороваюсь.

Они с воином говорили недолго, перекинулись буквально парой фраз. Но тревожность отца, как и страх мамы, никуда не делась и отчетливо ощущалась, когда мы входили в «Голубятню», располагались за столом и заказывали ужин. Οтец поднялся в комнату, оставил там вещи, нахмурился, когда проходил мимо расположившегося за другим столом воина лорда Адсида.

— Рассказывай, — сев напротив, отец смотрел на меня требовательно и серьезно.

Мама, желая подбодрить, положила руку на мои озябшие пальцы.

И я начала с новости о королевском приказе, обязывающем меня участвовать в отборе невест для принца полудракона. Официальную бумагу я принесла с собой, отец читал ее первым. Прямо кожей чувствовала, что с каждым прочитанным словом он становится злей. Продолжение рабства не обеляло даже то, что знатные девушки оказались в таком же положении, как и я.