На пару минут я почувствовала себя одной из высокородной леди, которые считали ниже своего достоинства стоять в очереди. Дворянки давали указания тем, кто, надеясь и в будущем остаться при знатной девушке, добровольно становился их служанками.

Потом пришла пробирающая холодом до самых костей противная мысль о зельях и порошках, которые так легко в суете добавить в еду. Ум помнил об университетской защите от ядов, но за руками сокурсниц я следила настороженно и не выпускала из виду свои тарелки.

Сбегать от заботливых девушек было некуда. Пришлось, изображая безмятежность и радость от общения, сесть с ними за один стол. Объяснение их поведению нашлось всего четверть часа спустя.

Вредить мне девушки не собирались. Они просто прозрели позже Тамоны.

Видимо, задумались о том, что принцессе, кем бы она ни оказалась, нужна свита. Сообразили также, что я стала очень выгодной и полезной знакомой, раз кедвоские лорды ко мне присматривались. Интерес дворян к сильным волшебницам с хорошей родословной частенько заканчивается свадьбой. Поэтому сразу пять девушек пытались всячески показать мне свое сердечное расположение.

У них получалось неплохо. Будь «Наивность» моим вторым именем, я бы даже верила в их искренность. Не подозревала, что среди студенток так много неплохих актрис. И все же больше других удивляла Мейса. Девушка, гордившаяся тем, что стала личной камеристкой леди Сивины, жаловалась на капризную княжну и всячески подчеркивала, что будущая жена принца должна делать четкие различия между прислугой и придворной дамой. Она говорила об этом с горечью, с обидой, с чувством. Волей-неволей возникала мысль, что Мейса хотела бы сменить покровительницу. Разумный ход, особенно, если учитывать посещение княжной семейного алхимика за несколько часов до отравления Дрены.

Девушки, усевшиеся рядом со мной, вовсю сплетничали о дворянках, аролингцах, отборе и ставках на невест.

— Ты только не расстраивайся, пожалуйста, — заглядывая в глаза, попыталась утешить меня светловолосая Мейса. — На то, что ты выиграешь отбор, ставят многие. Но ты пока лишь на третьем месте по ставкам. Я уверена, скоро все изменится!

Я улыбнулась, заверила, что не придаю этому никакого значения. Только тогда заметила, что давно молчу. Слушаю, время от времени киваю, но своего мнения не высказываю.

Девушки обсуждали ставки, упомянули леди Цамей. Услышав это имя, я посмотрела на облюбованный знатными юношами стол.

Лорд Цорей, задумчивый и необщительный, сосредоточился на завтраке и как-то полубоком повернулся к пустующему месту лорда Такенда. Не представляла, как два бывших друга будут налаживать отношения, но знала, что им в любом случае придется это сделать. Будущие главы союзных семейств, которые могли породниться через леди Цамей, обязаны сохранять мир, что бы на самом деле ни происходило между ними.

Так делали их отцы, так много лет делали их деды.

Мелькнула мысль, что высокородные юноши в какой-то степени были рабами, вечными слугами своих семейств. На первый взгляд, они имели все, им позволялось все! Именно они принимали решения, определяющие политику родов, политику государства.

Но стоило лишь немного приглядеться, как становилось ясно, что их жизнь загнана в узкие рамки обязанностей и долга перед семьей. Вряд ли лорд Такенд или лорд Цорей могли что-то решать за себя лично, не считаясь с мнением отцов, общества, короля, придворных… Даже их ухаживания за мной определенно были одобрены родителями.

Задумавшись о том, что и Εго Высочество Зуар, наверняка, был таким же заложником двора и воли венценосного отца, пропустила вопрос одной из девушек.

— Льяна? — немного обиженно окликнула она.

Другие поглядывали на меня с удивлением. Кажется, предполагалось, что я приду в совершеннейший восторг из-за того, что ко мне проявили интерес однокурсницы, а я не оправдала ожиданий.

— Прости, я после испытаний еще в себя не пришла, — нашлась я с ответом.

Такие слова сгладили напряженность, девушки сочувственно улыбались, предполагали, что на арене всем невестам пришлось трудно, и мягко упрекали лорда Фиреда, придумавшего очень резервозатратные испытания. Я вновь кивала и помалкивала.

Из-за общительных студенток весь день пошел наперекосяк. Лорд Цорей явно хотел поговорить, но, к сожалению, не решился выдернуть меня из компании. Откуда же ему было знать, что я только обрадовалась бы избавлению от девушек? Трудно долго выдерживать тех, в правдивости каждого слова которых сомневаешься.

Черноволосый юноша ушел, ограничив общение напоминающим поклон кивком и улыбкой. А я смогла распрощаться с однокурсницами только у лекционного зала, пожертвовав травоведением ради самосохранения. Сказала, что мне нужно проведать магистра Форожа, и уговорила тут же решивших сопровождать меня девушек не прогуливать занятия.

В больничном крыле меня ждала неудача — с алхимиком поговорить не удалось. Зато он передал через сурового лекаря подробнейшие указания. Когда придет заказчик, сколько денег он должен принести, как пресекать все попытки торговаться, сколько добавить в счет предзаказа за короедов…

— Мне вам напомнить, что магистру Форожу нельзя волноваться, или сами догадаетесь? — строгий господин Иттир пристально наблюдал за тем, как я читаю список.

— Я помню, — вздохнула в ответ.

— Тогда надеюсь на ваше благоразумие, — заключил он и жестом позволил уйти.

В кабинете алхимика было тепло и тихо, но меня, кроме невыполненного заказа, там ждал еще и сюрприз — лорд Цорей подсунул под дверь письмо. Это короткое послание я перечитала дважды, надеясь избавиться от грызущей сердце досады. Не помогло. Конечно, я понимала, что юноша не думал дурного, всего лишь отметив бросавшуюся в глаза перемену в моем поведении. Он только выразил надежду, что этим вечером я буду ужинать в столовой, и нам удастся поговорить.

Я раздраженно готовила рабочее место, доставая из мешочков ингредиенты, выкладывая из ящика нож и флаконы. Создавалось впечатление, что меня пожурили за общение с лордом Адсидом, показали, как предосудительно мое поведение! Будто вообще кто-нибудь имел право вмешиваться в наши отношения!

Твердый корень на моей доске пах пряно и приятно, котелок покипывал, злость на попрек, которого, в сущности, и не было, постепенно уходила. Зато вернулась способность рассуждать здраво. Помешивая состав, я еще раз прочла письмо лорда Цорея. Он не сказал о лорде Адсиде ни слова и предполагал, что я, избегая встреч с другими участницами отбора, ужинаю у себя.

Все же ректор очень мудро поступал, скрывая меня иллюзией от слуг. Если бы о наших частых встречах в неофициальной обстановке стало известно, думаю, пришлось бы ежедневно проходить осмотр у лекаря. Причем этого требовали бы не только другие невесты, но и все возможные высокородные женихи.

Основа для краски умиротворяюще побулькивала, мои мысли занимали драконы Аролинга, предстоящая встреча с принцем и приглашения лордов Цорея и Такенда. Чем больше размышляла о сложившейся ситуации, тем сильней склонялась к тому, что свидания с лордом Цореем до окончания отбора — плохая идея. Пусть встреча с ним в чайной или в театре вряд ли могли навредить моей репутации, ведь слишком много было бы свидетелей моего целомудренного поведения. Но свидания с будущим главой одного из сильнейших родов Кедвоса привлекли бы ко мне дополнительное внимание. А я уже теперь с трудом справлялась с возросшим интересом общества.

Εще нужно было признать хотя бы самой себе, что лорд Цорей, приятный, обходительный и совестливый, мне нравился. Не хотелось привыкать к нему, привязываться, не зная, как через неделю Видящая ответит на главный вопрос года, кого изберет женой аролингского принца.

Заполненные коробки радовали глаз, список указаний магистра Форожа лежал на столе рядом с переговорным кристаллом, я заперла кабинет и пошла на практическое занятие по минералам, а потом и на лекцию по чарам. Магистр Тассий рассказывал о «Немоте», рисовал на доске формулу этого заклинания, показывал, как можно распространить действие на нескольких заклинаемых.