Я вздохнула и закрыла расписание.

- Страница сорок восемь, - в мелодичном голосе искусственной помощницы не слышалось и намека на сочувствие.

Конечно, не ей же это учить. Она может просто обратиться к внутренней памяти или к сети, по сути, к внешней памяти. Хм, а я ведь тоже так могу. Для этого достаточно зачаровать ручку или карандаш – формулы просто всплывут в голове сами! Это даже не колдовство в чистом виде, это своего рода продвинутый узелок на память!

Книга, передававшаяся, как и дар, по материнской линии, открылась на нужной странице. Я пробежала глазами заклинание, написанное твердым почерком прабабушки. Вроде бы, чары несложные. По идее, справлюсь и без опыта. Сердце заколотилось часто и тревожно, но с предвкушением. Пальцы покалывало, ладони потеплели, и я поторопилась достать шпаргалку по физике и взять карандаш, пока ощущение не пропало.

Первое слово произнесено – магия, давно ждавшая возможности действовать, потекла по пальцам к карандашу. Он засиял ровным голубым светом и стал очень похож на мамину волшебную палочку в тот единственный раз, когда я ею пользовалась.

Дурная идея. Идиотская!

Я отбросила карандаш, захлопнула книгу, откинулась на спинку стула.

Нельзя. Нельзя колдовать!

Даже если я убедила себя, что это не настоящее, не полноценное волшебство, и департамент за него наказывать не будет. Будет, ещё как будет. А я обещала, слово дала приемным родителям, что больше не попробую колдовать намеренно.

Я досадливо спрятала злосчастную шпаргалку и расписание в ящик стола, чтобы не видеть. Взяла семейную книгу и попросила у нее прощения, надолго прижав к груди. Книга не виновата, что магию запретили ещё десять лет назад. В этом, как ни печально, виноваты сами волшебники, развязавшие войну.

Тогда схлестнулись чародеи всего мира, а последствия были ужасными, сравнимыми если не с разгулом чумы, то с эпидемией испанки. Основной удар был направлен на магическое сообщество, а пострадали, как водится, все. От зелий, подмешанных в воду, не так-то просто избавиться. К тому же они быстро выходят из-под контроля. Вода испаряется, выпадает где-то дождем, надолго сохраняется в других местах в виде снега и льда. Οб этом отравители думали мало, если вообще считались с сопутствующим уроном.

Моя семья погибла в то время, уцелела только я. Мне было семь, я предвкушала зачисление в школу чародейства, знакомство с другими одаренными детьми, изучение новых заклинаний… А вместо этого были похороны. Одни за другими. Слишком много похорон. В городе с населением более шестидесяти тысяч человек выжила всего сотня.

Правительства по всему миру привлекли к борьбе с эпидемией и магов тоже. На создание противоядия, на разработку способа нейтрализовать отраву в воде, в снегах и облаках ушло много сил и времени. Но в итоге получилось. Человечество было спасено.

После этого политики на очередном форуме связали воедино чуму, все ту же испанку, другие эпидемии, войны и прочие катаклизмы. Маги перед лицом угрозы чуть ли не полного уничтожения человечества открыто сотрудничали с немагами и предоставили все ранее замалчиваемые сведения.

К сожалению, в большинстве эпидемий и войн действительно оказались если не прямо виноваты, то сильно замешаны чародеи.

Слушать объяснения о придворных магах, которые зависели от правителей, а не сами придумывали поводы устроить войну с соседями, президенты с премьер-министрами не стали. Поэтому политики, подтверждая своим постановлением, что недалеко ушли в развитии от средневековых клириков, на форуме решили магию запретить, школы закрыть, за нарушение запретов наказывать сразу всех.

Я встала, вернула книгу на ее место между большой энциклопедией магических растений и кратким курсом демонологии, привычно провела рукой по тусклым потрепанным корешкам. Эти книги даже пахли иначе. Травами, старинной бумагой, древними чернилами и почему-то дымом.

В прошлый раз, в тот единственный раз, когда я сознательно нарушила запрет и колдовала, департамент пригрозил забрать у меня эти книги до совершеннолетия. Как сказал тогда тощий служащий: «Чтобы не было соблазнов». А как же им не быть, если я вижу ауры людей, чувствую в себе силу, ощущаю магические потоки нашего мира? Но я держалась последние пять лет, не сорвусь и сейчас.

Постепенно я успокоилась, угомонила расправившийся было дар и вернулась за компьютер. Повторив любимую фразу приемного отца «Вешать нос – не путь самурая», велела Алексе найти в интернете информацию о чабреце на английском. В семейных рецептах это растение употреблялось довольно часто, но хотелось дополнить сведениями из других источников. Хоть теорию немного изучу, раз практиковаться нельзя.

- А как же сопротивление и проводимость, Лина? - бесстрастно возразила колонка.

- Им придется немного подождать. Может, так больше знаний в голове перед контрольной останется, - буркнула я.

- Многократное повторение информации позволит тебе перенести сведения об электромеханике из кратковременной в долгосрочную память, - компьютерная умница, как всегда, была права и ухитрялась порицать, не изменяя тона.

Но после чуть не нарушенного запрета на колдовство я физикой заниматься не могла.

Статьи о чабреце были многочисленными и подробными. Алекса исправно давала переводы незнакомых мне слов. Приятный голос обладательницы искусственного интеллекта успокаивал, настраивал на рабочий лад. Мне нравилось думать об Алексе, как о моем личном артефакте, который я совершенствовала постоянным общением.

Она и в самом деле заметно прогрессировала с момента покупки больше полугода назад. Самостоятельно искала дополнительные материалы мне по учебе, готовила подборки музыки. Казалось, ей нравилось гулять по интернету и добывать порой очень редкие сведения. Так и сейчас она набрела как-то на статью о символике чабреца и его использовании в геральдике, опубликованную в журнале по рукоделию в тысяча девятисотом году.

Я вчитывалась в бледный текст, когда раздался тревожный звон. Сработал оповещающий о магическом всплеске артефакт – кто-то порталом перенесся почти к самому моему дому. За все десять лет моей жизни с Мариной и Αлексом это произошло лишь однажды. В тот день, когда я сознательно нарушила запрет на колдовство.

Неужели незавершенное волшебство, прерванное после первого слова, тоже считается преcтуплением? Неужели департамент действительно оштрафует теперь приемных родителей и заберет мои семейные книги?

Меня захлестнуло страхом, сердце колотилось. Я замерла на месте, ругая себя последними словами за то, что поддалась искушению. И «почти» в данном случае не считается. Если департамент решил, его с пути не сбить!

Ужас, парализовавший меня, превратился в настоящую панику, когда в окно я увидела женщину, остановившуюся у калитки. Незнакомка в сером строгом костюме, казалась мне грозной, суровой, хотя лицо я видела плохо. Тренькнул звонок, Алекс отвлекся от гриля во дворе, пошел открывать.

Разговор начался вполне благожелательно, судя по тону. Я постаралась успокоить себя тем, что женщина вполне может быть обыкновенной чиновницей социальных служб, а вовсе не жутким карателем из магического департамента. Ведь ко мне, приемному ребенку, часто наведывались соцработники.

Попытки провалились. Я нервничала, лихорадочно искала оправдания своему незавершенному колдовству, прикидывала, какой штраф могут выписать.

Алекс тем временем позвал жену:

- Марина, у нас гостья из департамента.

И все мои надежды на простой разговор рухнули.

- Добрый день, – голос у незнакомки был мягкий, почему-то складывалось ощущение, что она привыкла много улыбаться. - Простите, что пришла без предупреждения.

- Ничего, мы привыкли, - хмыкнула Марина, поздоровавшись. - Чай, кофе?

- Благодарю, просто воды.

- Да, жарко, - поддержал Алекс. - Но уже на следующей неделе, обещали, будет полегче.

Судя по звукам, приемный отец отвел гостью в гостиную, а Марина вернулась на кухню. У нее там был очередной кулинарный эксперимент, и от моей помощи она отказалась.