«Если скажет, что разговаривал и получил от него приказ, значит соврёт», — решил я про себя, так как никого ещё не обучал способам общения с мирами.

— А сказали, что ты выздоровел. Как с ним разговаривать? С миром? Может, ты ещё с Богом трещишь на завалинке под тыквенные семечки? — обиделся на моё недоверие пятый.

— Тихо ты, — начал я успокаивать брата. — Верю, что ты не шпион и оказался среди нас не совсем добровольно. Только все должны усвоить, что и с мирами, и с их мамкой разговаривать можно запросто. Даже с Богом. Пусть мне сейчас никто не поверит, но скажу, что этим каждый день занимаюсь и вам всем советую. С Богом, конечно, редко, но калякаю. С мировой мамкой… После выздоровления ещё не говорил. А так, она меня несколько раз подлавливала. В гости пару раз приглашала…

— Вы видели? Он же малахольный! — взвизгнул один из напарников. — Да-да. Это я, который одиннадцатый. Хватит нам косички заплетать. Мы не тупые девчонки.

— Братка, ты что это? Ты же со мной во втором круге был, — опешил я от коварной подножки, а, вернее, того самого выстрела в спину, которого ожидал с самого утра. — Ты же вместо меня анализы на ангела сдавал. Справку шизофреника для меня получил. Знаешь, как она мне помогла! Не ожидал от тебя такого. Сам же Дашке косички плёл. В… В двадцать третьем мире дело было.

— Бредишь? Я там всего пару дней побегал, а потом ты явился. Взрослый, толстый, с метлой в кулачке, — огрызнулся бывший дружок.

— Так, коллеги. Этот субчик обработан его миром до неузнаваемости. У него память украли, а потом не знаю, что в голову засунули. Решайте, кто из нас с вами останется. Он или я? Лично я на всё согласен. Меня долой, и сами тут веселитесь, как умеете, или его взашей, чтобы не портил вшей.

Пусть к четвёртому с восьмым отправляется. Они тоже заплесневели. И пока родные миры их всех не разморозят, побудут в опале. Меня в четвёртом и восьмом даже затормаживают во времени. В их мирах и снегом стреляются до боли, так что… Думайте без меня. Я пока на свой Фортштадт выскочу. Там вашего решения обожду.

Только… Третий. Выйдешь ко мне и скажешь, чтобы я о вашем решении узнал и по своим делам отправился.

После монолога обиженного третьеклассника, я мигом выскочил из пещеры, прицелившись в римскую двенадцать. «Пусть повзрослеют. Устроили старообрядческий раскол. Как же можно сестёр присоединять к нашим рядам, если братья-миры сами такие…» — не успел я додумать, как позади зашуршала ракушка.

— Айда обратно. Мы за тебя горой. Все восемь человек, — доложил Александр третий. — Полчаса верещали друг на дружку, но здравый смысл и банановые ящики помогли сориентироваться, кто из вас прав.

Но сам представь, если бы тебе кто-нить такого наплёл? Кровь на ангельский анализ сдавать. Ха-ха-ха!

— Между прочим, так всё и было. Он… Вернее, у него такие анализы брали, а после в дурдом отвезли. Оттуда он вернулся со справкой вялотекущего шизофреника. Очень востребованной вещью оказалась.

Ну, пошли. Придётся вам всё с самого начала рассказывать. Неправдоподобно, на грани здравого смысла, но для ваших будущих путешествий, ой как пригодится.

Я перестал почивать на сомнительных лаврах победителя и засеменил в пещеру, увлекая за собой своего заместителя-весельчака.

* * *

— Извините за истерику. Я от него такого не ожидал. Точнее, от его мира, — начал я командирскую речь в гробовой тишине и таком же полумраке. — Кто из вас включит ЭВМ? Потом, с вашего разрешения, продолжу. Кстати, у неё можно и о моих сказках запросто спросить. Она не даст соврать.

— Давай сам. Мы вчера почти все своими молниями её мучили и терзали, да пытали-истязали, — предложил заместитель. — И начни с короткого вводного слова. Ну, кто она, откуда взялась, зачем с нами разговаривает.

— Об этом и сам бы хотел узнать. Но, да ладно. Я пару дней тому назад перепрыгнул в другой конец нашей галактики. Это я уже свою сказку рассказываю. Вводное, так сказать, слово. Не вру, не шучу, не приукрашиваю. Слово… Честное слово.

Так вот, там точно такая же пещера, только без цифр и иероглифов. Сижу я в ней, значит, думаю, что оказался во сне или в мороке. Кто-нибудь был в мороке? Ну, ладно. Захотите рассказать или спросить – пожалуйста. Продолжаю.

Сижу, ничего не делаю, жду, когда проснусь или кто-нибудь заговорит и объяснит, что же я там делаю. Объяснили. Вежливо так, с полировкой. «Включи пещеру», говорят. «Как?» спрашиваю. Никто не объясняет. Сижу, дремлю дальше. Не боюсь, не печалюсь. А зачем? Сон ведь.

Вижу человеческий гуманоид идёт. Синий, лысый, глаза… Больше коровьих! Чёрные. Но, всё равно, вроде как, ненастоящий.

Вышел он на средину пещеры и ручки свои вверх задрал. Материться начал по-своему. Но я-то хоть и в мороке, а всё равно соображаю, что он специально для меня показывает, как пещеру включать.

«Зах Дженн!» кричит. И на, тебе! Включилась родная. А он, голубчик, адресок свой, оказывается, диктовал. Пещера доброй оказалась и включила ему буковку на стенке, несмотря на то, что он синий и давно мёртвый. «Ступай с Богом», — сказала и отключилась. А Зах Дженн утопал до дома. Или в могилку, кто знает.

Встаю я, значит, тоже кричу пещере: «Сим-сим, откройся». Включилась. «Чего тебе надобно, старче?» спрашивает. Я ей, так, мол, и так. Хочу домой. Я, оказывается, не спал вовсе. В самом деле там оказался и ушами, и потрохами.

«Пожалуйста», отвечает пещера и букву на выходе рисует. Я прощаюсь, слезу утираю, мол, как ни печально, а всё одно до свиданья. Мчусь головой в стену и… Застреваю. Пропуска-выпуска у меня же нет. Требую аудиенции у местной Стихии. По новой включаю пещеру.

Едет из потолка баба Яга в ступе. Точнее, в цилиндрическом лифте. Страшная, аж… Старая. Куда ей до нашей красавицы, которая всем Жучкам нравится.

Так и так, объясняю. До дома охота, там вся моя пехота. Все бойцы-близнецы. Будущие дядьки и отцы.

«Щенка привезёшь?» спрашивает. «Ещё как, привезу. Хочешь кабанчика, а хочешь козу», отвечаю-обещаю. «Подставляй руку. Сейчас же пропуск впаяю», приказывает. Пришлось подставить. Домой же добираться надо. Кстати, кто знает, где наши пропуска вживлены?

— В руке, где же ещё, — в недоумении ответили бойцы.

— Кто на себе покажет?

— Кто упомнит? Давно вставляли. Ещё в детстве, — попытался оправдаться за всех третий.

Я снял куртку и ткнул пальцем в то место, которое обожглось от тридцати шести уровневого пропуска.

— Мой вот тут. Запекло выше локтя, когда она его вставила. Видать, немаленький. Я теперь с ним везде вхожий, не смотря, что с неумной рожей.

В общем, поблагодарил я эту бабульку и отбыл. Но не всё так просто, оказалось. Пришлось четыре попутных пещеры включать, чтобы ещё и у них до дома проситься. Везде ЭВМ вежливые оказались, и никаких заминок не было. А сейчас я вам нашу включу.

Я влез на банановый сугроб, вытянул руки к потолку и во всеуслышание объявил:

— Я Александр из первого мира первого круга. Старший посредник за номером двенадцать. Прошу о включении Образа.

Пара беззвучных молний взмыла к потолку, меньше секунды повиляла, подёргалась и пропала. Сразу же во всё пространство под потолком объявился наш родной Млечный Путь собственной сверкавшей персоной.

Я спрыгнул с ящиков и продолжил командным голосом:

— Доложите о готовности!

— К диалогу готова, — вежливо отозвалась тётенька ЭВМ. — Включить третий обучающий режим?

— Пока не надо. У моей команды вопросы появились. Да, ещё среди нас десятый посредник из третьего мира первого круга. Наверно, придётся кое-что повторить.

— Назовите критерий общения. Возможны профессиональные, общеобразовательные, частные. Анализы событий, прогнозы событий, и прочие варианты.

— Вы знаете, где у нас Ближний Восток? — моментально среагировал я на общеобразовательный критерий. — Извините, что мы двух слов связать не можем, поэтому включите нам всё разом. Вдруг, пригодится.

— Критерий опознан. Команда принята к исполнению. Объясняю название «Ближний Восток», — Образ выключила Млечный Путь, а вместо него включила фотографию или, скорее, голографию нашей земли, которая приблизилась к нам кусочком искомого мной юго-запада, где я собирался разыскивать Босвеллию, а ЭВМ, тем временем приступила к нашему общему образованию: — Это название региона в северной Африке и западной Азии данное европейцами. Население – арабы, персы, турки, курды и прочие национальности. Большинство исповедует Ислам, однако Ближний Восток является колыбелью иудаизма и христианства.