— Трёхглавый. Одна огнём дышит, другая морозом, а третья снежками плюётся, — похвастался я, не зная, куда деть пакет со льдом.

— В Чжун-Го таких не бывает, — очумел китаец и закивал головой, пытаясь избавиться от видения Горыныча о трёх головах.

— Зато на Криптоне их пруд пруди, — продолжил я похваляться.

Наша перепалка привлекла множество посторонних глаз и ушей, в основном таких же китайских, которые собрались у входа в магазин, но заходить внутрь боялись, наверное, услышав разговор о невидимом трёхголовом подручном. Я совсем забыл, кто я, зачем зашёл в этот магазин, и продолжил драконовские фантазии.

«Скефий, может так над ними подшутить? Ты побудешь невидимым драконом, а я твоим другом?» — спросил согласия или, скорее, одобрения у мира.

— Фу-у-ух! — выдохнул в меня факелом из еле заметного пламени новоиспечённый Горыныч.

— Не жгите! Не жгите! — заверещал продавец благим матом. — Берите всё, что пожелаете, но не жгите!

— Ты за кого нас принимаешь? — обиделся я на оскорбительные подозрения. — Мы за всё заплатим. И жечь ничего не будем. Обещаю.

— Не надо денег, — продолжил причитать китаец. — Бесплатно берите.

— А ты, случайно, не знаешь, чем драконы питаются? А то мой проголодался, как зверь. Уже с тонну бананов слопал, а ему всё мало. Пепси-колой его напоить, что ли? — попытался я перевести разговор на шутку.

— Рыбу. Рыбу кушают, а не людей, — ничуть не расслабился продавец. — Если хотите его пепси напоить, она вся ваша.

— Ладно тебе. Шуток он не понимает. Сейчас Горыныч поможет мне с деньгами, а потом я решу, чем его накормить и напоить, — вернулся я к болезненному денежному вопросу и сосредоточился на раздвоении.

— Дядя Супермен. А мне можно на вашего дракона посмотреть? — послышался за спиной детский голос.

— Кто тут ещё? — буркнул я и обернулся.

За спиной оказался мальчишка лет семи, той же китайской национальности, но или от страха он временно перестал быть азиатом, или уже таким родился в самой Америке, было не ясно.

— Как зовут? — не растерялся я. — По-китайски или по-американски?

— По-китайски Ли-У, а по-английски Джимми, — доложил мальчишка, не обращая внимания на махавшего руками родителя.

— «Подарок». Так это в твою честь папка магазин назвал? — перевёл я на неизвестный язык, потому как не знал, что с моей интерпретацией сделает Скефий.

— Да. В мою честь и мамину. Так покажете? В Китае только простые водятся, с одной головой, но и тех я, конечно, не видел, да и вряд ли когда увижу, — вступил в диалог Подарок.

— Фу-у-ух! — высказал мой факельщик тёплое согласие, опередив меня и в этот раз.

— Ты осторожней, — обратился я сначала к миру. — А ты тоже хорош. Папка тебе уже двумя руками машет, чтобы спрятался куда подальше, а ты ни ухом ни рылом.

— Это мой дядя. А папку… Нет у меня папки. Погиб, — опечалился мальчишка.

— Почему мне так на сироток везёт?.. Или им со мной? — начал я причитать. — Ладно, Ли-У. Подарочек китайский. Я сейчас попрошу трёхголового кое-что размножить. И больно мне будет нестерпимо. Так что, держи лёд. Сразу же его мне подашь, как только попрошу. Договорились?

— Дуй-дуй. Yes-yes. Да-да, — посыпал Подарок согласиями на всех языках.

— Так и сделаем, — резюмировал я и собрался приступить к раздваиванию лысого дядьки с одной стороны монетки и травоядной птички с другой. — Такие деньги у вас в ходу? Или одолжи на минутку такие, какие надо?

— Доллар с президентом Эйзенхауэром и эмблемой Аполлона-11! — восхищённо выдохнул семилетка, разглядев блестевший кружок на моей ладони.

— Он для оплаты сгодится? — уточнил я, разочаровавшись и в лысеньком, и в птичке-Аполлоне.

— Ещё как! Это же новый доллар. В честь умершего президента и высадки астронавтов на луну.

Я хотел высказать своё сомнительно-восхитительное «да ну», но передумал, побоявшись очередных мирных искажений в переводе с китайского.

— С моего суперменского прошения, с твоего драконовского разрешения, дозволь удвоить эту американскую монету, — выдал я мудрёную русскую присказку и приступил к дружеским объятьям американского доллара.

Зажав в правом кулаке монетку 1972 года, которая ещё не утратила своего заводского блеска, я приступил к её приумножению, обняв кулак левой ладошкой. Нахлынули болевые воспоминания о процессе прошлых чеканок, и я не сразу заметил, что мой мигом сросшийся воедино кулачок затрясся в конвульсиях с такой силой, что размазался в воздухе, превратившись в мутное облачко.

Подарок ахнул и присел. Дядька и его продавец-помощник заверещали что-то нечленораздельное и начали запирать магазин изнутри, а зеваки и несостоявшиеся покупатели, утратив интерес к магазину, начали расходиться. Почему всё это произошло, я не догадывался, пока не закончил раздваивание.

— И р-раз! — крикнул я и с силой раздёрнул руки в стороны.

А вот то, что случилось дальше, так до конца и не понял. Кулаки мои сами непроизвольно разжались, а из ладоней брызнули фонтаны из сверкавших монет с изображениями птичек и президентов. Да так бойко брызнули, так продолжительно, что через полминуты и я, и мой знакомый Джимми-Подарок, уже стояли чуть ли не по щиколотку в монетках.

— Ёжики-дикобразы! — только и смог я вскрикнуть от удивления, но появившееся на ладонях жжение напомнило об окончании болезненного процесса. — Лёд. Лёд давай!

Но куда там. По выпученным детским глазкам и открытому рту, стало понятно, что никто никакого льда мне не подаст, а дикие и нечленораздельные звуки, издаваемые где-то за прилавком, о следующей порции льдинок ничем не напоминали.

— Может, хоть ты в меня снежком запустишь? Волдыри же вскочат! — обратился я к главному американскому чеканщику.

— Чмок! Чмок! Чмок! — получил в полное распоряжение три снежка, но не по темечку, а, слава Богу, в руки.

— Вот это по-человечески. По мирному. По-драконовски, — высказался я одобрительно и о долларах, и о снеге. — И себе на память несколько штук возьму.

Я отсчитал пятнадцать долларов и засунул их в плавки. Потом еле-еле выбрался из россыпи претяжёлых монет и проследовал к кассе. Никто на деньги, рассыпанные по полу, не позарился, что меня несказанно удивило, потому как ничего не знал ни о китайских драконах, ни о традициях общения с ними.

— Надеюсь, на ящик пепси-колы хватит? — вежливо спросил я у замершего над кассой дяди-продавца.

— Здесь на много ящиков хватит, — согласился он.

— Подержи, — отдал я ему охлаждавший компресс в виде снежного шара, а затем продолжил. — Тогда нам кое-что из овощного отдела. Фрукты, ягоды, арбузы, и так далее. Что не жалко. У нас сегодня праздник, и друзей хочется чем-нибудь удивить и побаловать. Договорились?

— Как вы всё это понесёте? — засомневался в суперменской силе китайский товарищ.

— Верхом на Горыныче. Не переживай. В ящики всё упакуй и на улицу вынеси. А мой комнатный змий… Точнее, дракон. Он всё сам погрузит, — по-деловому распорядился я на счёт внеплановых американских покупок.

— Меня покатаете на нём? — заново прицепился ко мне Подарочек.

— Значит долларовое извержение тебя не напугало? Полёта с подводными погружениями захотелось? — попытался запугать семилетку.

— Ага. С погружениями, — тут же согласился он. — Нате ваш лёд.

— Опоздал ты малость, но спасибо. А не испугаешься? Он же у меня трёхголовый. И на ваших, на китайских ни грамма не похож. А как он под водой летает! Торпеда! Пуля!

— Вы сейчас куда? Из Чайна-Тауна в какую сторону направитесь? — пристал Джимми.

— Через океан, а дальше направо, — отмахнулся я.

— Можно мне с вами до Брайтон-Бич? — начал канючить Ли-У.

— Не знаю я туда дорогу. И к вам только по велению Горыныча прилетел. Это он всё знает. Говорить только не желает, — высказал я сомнения насчёт какого-то бича.

— Я знаю, — не отстал мальчишка. — Если по морю, то через Аппер-бэй до моста Верразано-Нарроус, а дальше налево. Потом через бухту, а за ней будет этот песчаный пляж, куда меня папа возил.