Сюррен, чаще других телохранителей бывавший в пустоши, утверждал, что до этого особняка не больше четырех дней пути. Человека явно удивлял внезапный интерес хозяина к развалинам, лежащим довольно далеко от Амосгара. Но Сюррен вопросов не задавал и говорил о том, как проще туда добраться. Он хмурился, с явным недовольством постукивая пальцем по перекрестку, на котором ранее выбранный тракт перекрещивался с пятью другими.

— Чем он вам так не нравится? — спросил лорд Адсид.

Сюррен вздохнул, откинулся на стуле, задумчиво водил пальцем по пробившейся на подбородке щетине.

— Раньше, до падения империи, на торговых трактах, таких вот, как эти, стояла магическая защита от животных. А потом появились сумеречные твари, питающиеся магией. Они гнездятся у перекрестков. Особенно их много у больших перекрестков. Там охранные чары были хитрые.

— Да, самостоятельно подпитывающиеся. Сумеречные твари подкармливаются этой энергией, — мрачно дополнил лорд ректор.

— Вот-вот… Если надо попасть в поместье, придется объезжать, а это крюк, — Сюррен пальцем показал возможный путь. — День-полтора пути, не меньше.

Лорд Адсид помрачнел. Возможность перехватить Льяну ему очень нравилась, обнадеживала, дарила приятное ощущение, что он хоть как-то будет способен повлиять на происходящее. Желания биться с несколькими десятками крупных хищников, подпитывающихся за счет атакующих и защитных заклинаний, как и зря рисковать жизнями спутников и собственной, у него не было никакого.

Ректор с минуту рассматривал карту.

— Нужно ехать к «Недотроге», а потом повторить путь леди Льяны.

— Похоже на то, — кивнул Сюррен. — Там местность довольно спокойная, насколько я знаю.

Видмар с вопросами ждать не хотел. Думаю, на его месте я бы тоже требовала хоть каких-то объяснений. Все же больше девяти часов наблюдать, как кто-то стоит без движения в облаке радужных осколков, — сомнительное удовольствие. К этому нужно добавить совершенную невозможность вмешаться или хотя бы убедиться, что спутник в порядке. На месте Видмара я бы с ума сходила от беспокойства и неопределенности.

Но ответить на десятки вопросов мне было нечего. Во-первых, это дело его не касалось. Во-вторых, рассказывать о даре Пророка я совершенно точно никому не собиралась. Сославшись на то, что после долгого волшебства плохо себя чувствую, устроилась у костра спать. Видмар, кажется, обиделся, но такую цену за возможность привести в порядок мысли я готова была платить.

Не думала, что усну после всего увиденного, но усталость оказалась сильней. Мне снился дедушка, уходивший из Аролинга в пустыню в сопровождении черных драконов. Они шли вместе к «Недотроге» чуть больше недели и позволяли Пророку вести себя. При этом он честно признался, что не видел точно место, которое избрал целью.

Дни совместного путешествия существенно изменили отношения эльфа и чужаков. Деловая скованность уходила, превратилась в дружеское расположение. Меня, как и Нальяса, порадовало, что лорд Старенс и его супруга переживали об Амаэль. Они трижды за прошедшие годы навещали ее и родителей Нальяса. Значит, встреча Мирада с сестрой была лишь делом времени. Меня это воодушевляло, а дедушку успокаивало.

То, что Нальяс в видении так доброжелательно относился к драконам, вторгшимся в наш мир, поначалу казалось неправильным. Воспоминания о Вещи и причинах падения империи Терон были слишком свежими и болезненными. Поэтому связь судеб, соединяющую Нальяса с четырьмя драконами, я заметила не сразу.

Она формой напоминала мою связь с Зуаром, но не ощущалась бременем, повинностью. Эти цепочки казались драгоценностями, невесомыми ювелирными изделиями, обогащающими и украшающими своих носителей. Не знаю, видел ли дедушка эти связи, но они совершенно определенно влияли на его мировоззрение и отношение к черным драконам. Уверена, что из-за этих цепочек он доверил судьбу Мирада леди Диале и лорду Старенсу.

Вспомнились слова Удьяра. Ворон сказал, что драконам суждено было появиться в нашем мире, он подчеркивал, что такова судьба сопряженных миров. Эти слова в свое время помогли Нальясу принять существование драконов как данность и не видеть в чужаках кровных врагов. Эти же слова, превращающие драконов в орудие в руках непостижимой силы, позволили мне примириться с их ролью и вкладом в судьбу мира, понять отношение дедушки к пришлым.

В моем сне черные драконы щедро отдавали силу, помогая Нальясу заглянуть в будущее, сравнить судьбу с даром Пророка и без него. Они приняли его решение, хотя для них оно означало огромные затраты энергии и многодневный ритуал, а само намерение отказаться от магии и вырвать воспоминания драконов потрясло. Наблюдая за тем, как иномирцы готовятся к ритуалу, поймала себя на мысли, что эти трое драконов были Нальясу по-настоящему мудрыми друзьями. Они искренне переживали за него и пришли на помощь даже не по просьбе, а после намека сам-андруны.

В видении черные драконы окружили «Недотрогу» и Нальяса, положившего руки на торчащие на сколе кристаллы. Воздух дрожал от напряжения, а под пальцами черноволосых чужаков поблескивало многоцветное незнакомое заклинание. Оно плотным коконом оплетало скалу с кристаллами памяти и фигуру эльфа. Тот с головой ушел в транс и не замечал вообще ничего. При этом Нальяс полностью доверял драконам, всецело полагался на них.

Во сне я видела окончание многоступенчатого ритуала, чувствовала, насколько истощены все четверо. Нальяс выглядел больным и беспомощным. Εго дар, утративший привычный бирюзовый цвет и чудесные синие спиральки, превратился даже не в собственное жалкое подобие, а в бледную тень былой силы. Казалось, достаточно порыва ветра, чтобы снести ослабленного эльфа с ног. Глядя на него, я задавалась вопросом, как же ему в таком состоянии удалось добраться до Кедвоса живым. Ведь до границы было не меньше шести дней пешего пути!

Видение дало ответ и на этот вопрос. Да, драконы не должны были показываться Нальясу на глаза, чтобы не остаться в его новых воспоминаниях. Но это не означало, что они собирались оставить его без поддержки. Так леди Диала оплела дедушку защитным заклинанием, похожим на те, которые используют для больных новорожденных. Чтобы магия целителя оберегала дитя и постоянно подпитывала. Лорд Старенс и лорд Санборн последовали за эльфом, при этом очень стараясь сделать так, чтобы наблюдательный Нальяс их не заметил. Они довели его до самой границы, оберегали от хищников и не вмешивались, когда его поймали охотники. Лорды знали, какую судьбу избрал Нальяс.

Драконам было исключительно трудно не вступиться за молодого эльфа. Я чувствовала это очень ярко, потому что в моем сердце бились такие же ярость и злость, когда я наблюдала за действиями циничных людей. Для них мой дедушка был обыкновенным доходягой, за которого можно выручить немного деньжат.

Я проснулась в слезах. Хмурый Видмар сидел у костра и черкал по земле прутиком. Украдкой вытирая щеки, наблюдала за человеком и снова вспоминала ключевые моменты видения и воспоминаний дедушки Нальяса. Его уважительное отношение к черным драконам больше не казалось удивительным, а их помощь и даже забота отзывались благодарностью. Оставалось надеяться, что Шэнли поладит с леди Диалой, когда они встретятся у «Неотроги». Я же знала, что не могу их ждать здесь. Клятва вела меня дальше, тянула за руки, подталкивала в спину. Стараясь не представлять снова порабощающую связь судеб и воняющую гнилью нить клятвы, встала и пошла к Видмару.

— Что говорит помолвленная клятва? Сколько у тебя ещё есть времени? — напряженно бросил человек.

Я прислушалась к ощущениям.

— Дней пять.

— Какое совпадение, — он нервно потыкал землю прутиком и отбросил его в костер. — Куда она тебя ведет?

Я махнула рукой.

— И то хлеб. В одну сторону…

Он замолчал, насупился. Я села рядом, взяла палочку с нанизанными грибами.

— Ты что с утра такой злой? — осторожно спросила я.

Он вздохнул, потер лицо руками: