— Я думала, — она опустила глаза, — у тебя много своих проблем. Тебе сейчас не до нас. Думал, что мы справимся сами.

— Справимся, — Владимир взял ее за руку, — но традицию тоже придется соблюсти.

— Традицию… — Перевел я взгляд на Владимира, — почему тебе так важно это? Пойми, я не хочу оскорбить как-то твой род, но не вижу в этом ритуале никакой необходимости. Даже напротив. Он может быть вреден. И даже опасен.

— Чем же? — Посмотрел Владимир сначала на меня, потом на Вику. Девушка опустила глаза.

— У меня много врагов, Владимир, — сказал я серьезно, — очень много. Ты сам это знаешь. Я уверен, что Вика тебе кое-что рассказывала.

— И что?

— А то. Что их целью могут стать мои близкие, — я смотрел Владимиру прямо в глаза, но дворянин выдержал мой взгляд, — и уже прости за прямоту, ты не сможешь защитить ее, если это вдруг будет необходимо. А если Вика будет жить на другом конце города, то я могу не успеть прийти на помощь вовремя. В Предлесье она в безопасности. У тебя дома — нет.

Владимир вздохнул. Потом проговорил:

— Приход Невесты очень важен в культуре моего дома. Да. Я потерял дворянский титул сейчас. Да. Брак с Викой будет неравным. Но, у меня есть родственники, которые вполне являются дворянами. Например, двоюродный брат.

— И что это значит? — Спросил я.

— Ритуал Прихода Невесты пошел в нашем роду, когда мана стала покидать некоторые дома. Глава рода сам одобряет каждую невесту и благословляет брак молодых. Так старались избежать брака с женщинами, от которых родятся пустые дети. Как ты понимаешь, — намекая на себя, проговорил он, — это не всегда работает.

Я не ответил, внимательно слушая, что скажет Владимир дальше.

— Но по обычаю невеста все равно должна пожить в доме жениха до свадьбы сорок один день. Если по окончании этого периода глава рода признает ее достойной, то брак состоится.

— Так, — вздохнул я, — сейчас, из всех твоих слов следует, что этот ритуал вообще не имеет смысла. Ты же пустой.

— Верно, — он кивнул, — но я не зря упомянул своих родственников-дворян. Понимаешь ли, если моя невеста не пройдет ритуал, то ее не признают родственники. И детей не признают тоже. А это значит, что все имущество, что есть у меня, после моей смерти перейдет родственникам. Ведь признанных родом наследников у меня не будет.

Вика посмотрела на меня, и в ее грустном взгляде читалась немая просьба.

— Законы империи говорят обратное, — мотнул я головой, — имущество переходит просто по праву крови.

— Но не в нашем случае. Я не первый пустой в нашем роду, — Возразил Владимир, — троюродный брат уже пытался оспорить завещание, которое глава рода заставил его подписать. Суд сослался на прецедент и силу обычая. Ничего у него не вышло. И у меня тоже не выйдет. Я могу потерять мой дом.

— Я могу потерять сестру, — возразил я, — ты — невесту. Я повторяю: у меня слишком много врагов, чтобы я мог спокойно выпустить моих родных из-под защиты. Переезд Вики к тебе, даже на срок один день — это уход из-под моей защиты. Я не могу на это пойти.

— Может… ты хотя бы подумаешь? — Спросила Вика, — прошу, не руби сплеча.

— Я не могу так рисковать тобой, — посмотрел я на нее, — пойми, я не против свадьбы. Даже наоборот. Но не сейчас время слишком сложное.

Владимир вздохнул, опустил глаза. А потом резко поднялся и вышел из гостиной. Я спокойно проводил его взглядом.

— Я знаю, что так надо, Игнат, — проговорила Вика, — но не могу его оставить.

Девушка встала и пошла следом за женихом.

— Вика, — окликнул я ее. Она обернулась, посмотрела на меня блестящими глазами, — только прошу, не сделай глупость.

— Не сделаю, — сказала она и вышла за дверь.

В этот момент в имперском аэропорту Екатеринодара

— Мальчик, ты что, потерялся?

Дениска услышал приятный мужской голос и поднял заплаканные глаза. Это был высокий дядя с белыми волосами. Он смотрел добродушно и улыбался. Мальчик тут же встрепенулся. Принялся утирать глаза ладошками. Ведь разве может девятый сын Дома Павловых плакать? Ладно когда один, когда наедине с собой. Но теперь, когда на него смотрит высокородный дворянин (а что он дворянин, у Дениски не было сомнений), плакать было недопустимо.

— Нет, — тряхнул Дениска головой, — не потерялся!

— Но ты один здесь, в зале ожидания, — мужчина опустился, и Денис лучше рассмотрел его карие глаза, — так-так. Дом Павловых, верно?

— А откуда вы знаете, господин? — Удивился Денис.

Незнакомец улыбнулся. А потом ткнул Дениса в грудь пальцем.

— Белый медведь на черном поле. Герб дома Павловых на твоей униформе. Павловы — цвет империи. Один из знатнейших и лучших домов России. Именно такие, лучшие из лучших, будут править миром в будущем. Очень близком будущем. Скажи, каким из сыновей леди Вольги, главы дома, ты приходишься?

— Меня зовут Денис. Я девятый сын.

— Хм. Девятый из тринадцати. И как же тебя умудрились забыть?

— Я… Опустил глаза Денис, — я сам виноват. Мой Зубастик потерялся. И мне пришлось выйти из строя, чтобы найти его.

— Зубастик?

— Он моя карманная виверна.

— Что ж, — незнакомец встал, откинул плащ, схваченный золотым шнуром на груди, посмотрел на часы, — я видел твой родовой самолет. Он оторвался от земли десять минут назад. Наверняка, твою пропажу уже заметили. Чтобы сделать круг и вернуть борт на полосу, им потребуется еще минут десять. Так что…

— Что?

— Мы успеем найти твоего Зубастика. Где ты видел его в последний раз?

— Зубастик! Вон он! — Крикнул Дениска, — А что это у него в пасти?

— Кажется, крыса. Твой питомец решил поохотиться.

— Фу!

Маленькая, не больше кошки, виверна в красной чешуе сидела на поручне остановленного эскалатора и смотрела на Дениску. В зубах дракончик держал большую черную крысу.

Чтобы найти Зубастика, они зашли далеко. Сначала, они увидели порящую невысоко, над посадочным полем виверну. Господин попытался было схватить ее магической хваткой, но Денис знал, каким шустрым может быть Зубастик.

Зубастик был одним из птенцов Сереброкрылки — виверны, которую мама Дениса, Вольга, использовала на соколиной охоте. И Сереброкрылка справлялась с этим не хуже, а то и лучше любого сокола.

Тогда Зубастик ускользнул от них. Денис видел, как он залетел в пустое окно дальнего нового блока аэропорта, который все еще строился.

Они проникли туда легко. К удивлению Дениса, Господин не поучал его, не говорил, что лезть на стройку опасно, как это сделал бы любой другой взрослый. Господин просто наколдовал им обоим невидимость. Наколдовал легко. Одним взмахом руки. Денис удивился, что он не использовал проводник.

— Ну все, — проговорил Господин, — теперь Зубастик точно наш. Только не спугни.

Господин дернул золотой шнур на груди и стянул плащь. Отдал его мальчику. Сам же подкрался к эскалатору.

Зубастик смешно склонил голову. А потом, как ни в чем небывало, принялся заглатывать крысу целиком. Когда в его пасти остался только хвост, Госпадин выбросил руку, выкрикнул заклинание.

Блеснуло. Затянутая в белую перчатку ладонь озарилась светом. Воздух заколебался вокруг Зубастика. Виверна встрепенулась, заглотив и хвост. Расправила перепончатые крылья. Она хотела, было взмахнуть ими, но не успела. Застыла, как статуя.

— Поймался! — Крикнул весело Госпадин. И побежал вверх по эскалатору.

Денису наравился Господин. Он был простым и веселым. И совершенно не походил на других взрослых, которых мальчик знал. Было в нем что-то иное.

— Вот, — принес он Зубастика, — где твой клобучок?

Денис похлопал по карманам мундира и извлек из внутреннего маленький кожаный клобук. Господин снял заклинание, только когда Денис надел его на голову Зубастика, закрыв тому глаза.

Зубастик смешно завертел головой. Принялся по-змеиному пробовать воздух на вкус.