— Ярээ! — целитель выругался, осматривая раны. — Недавний бой. Часа три или четыре назад. Но бились не здесь. Когда подходили, я запаха человеческой крови не учуял.

— Сними отмершую плоть на теле, — сам же указываю на шею Итана. — Я вот отсюда выведу дрянь, которая его духовное тело разъедает. Потом займёмся «Сращиванием костей». Сам понимаешь. Сейчас его даже переносить нельзя. Слишком много травм.

Распределение ролей не случайно. Власти в две целых и три десятых единицы, наверняка, нет даже у Долгоруковой на ранге ветерана [2]. А у меня есть. Потому мне легче будет выловить и вытащить из духовного тела Итана эту дрянь.

Моя аура до предела насыщенная Властью вошла в духовное тело пациента и тут же вступила в ожесточённую борьбу. Яд, будто живой, отбивался, пытался уползти в другие части тела. Находящегося в беспамятстве Итана начало трясти. Всё тело покрылось липким потом.

— Борется, боец! — Рюхей улыбнувшись пояснил Светлане увиденную ею картину.

— Ага! Ещё как борется, — до меня дошло, что японец тоже понимает что к чему и старается успокоить девушку. — Есть! Подцепил… тяну наружу.

Из раны вылезла хрен-пойми-какая чёрная клякса размером в три ладони. Она вся извивалась, будто живой организм. Отшвырнув её подальше, прикопал сверху землей. Почва тут же почернела, пуская в небо столб дыма.

Лучше никому не говорить, что даже при моём заоблачном родстве с пневмой и высокой власти, мне лишь чудом удалось побороть эту дрянь.

За следующие полчаса мы с Рюхеем выложились по полной. Удалось восстановить основные духовные энергоканалы, чтобы мана восстановила свой естественный поток. Затем стабилизировать и укрепить физическое тело пациента.

Стерев пот со лба, первым поднимаюсь на ноги. Рюхей от усталости плюхается на пятую точку. Сразу видно, кто начал проходить через телесную трансформацию, а кто нет.

— Теперь жить будет, — смотрю на нервно топчущегося Адама. — Мы погрузили разведчика в целебный сон. Ходить он сам сможет в лучшем случае через сутки.

От греха подальше мы практически сразу тронулись в путь. Тот, кто оставил тухлятинку Итана доводить до готовности, скоро должен будет за ней вернуться.

Путь в двадцать километров до плацдарма Куба оказался не из лёгких. Пришлось трижды обходить крупные группы нежити, возглавляемые вурдалаками [2], и один разок наткнуться на кадавра [3].

Многорукое и многоногое создание, истекающее сальным потом, пировало своими менее умными собратьями. Матёрая тварь! Подобно воину плоти [4], встреченный кадавр оказался не из рядовых и проходил начальную стадию телесной трансформации. На это указывают и выделения, и то, что часть ног уже видоизменилась, став поджарыми, словно там появились мышцы бегуна.

Почти три часа спустя мы встретили первую группу безбашенных абитуриентов. Три огневика, один выжатый досуха целитель, тройка навьюченных трофеями ремесленников и старшекурсник… ещё один не блещущий умом индивид. Долгорукова на всякий случай рассказала про кадавра [3] и стаи, возглавляемые вурдалаками [2].

Наконец, мы вышли на равнину некогда бывшую болотом. Именно отсюда четыре здоровенных прожекторных установки бьют лучами в небо. Десятки хмурых охранников держат оружие наготове. Полевой лазарет на сотни коек развёрнут практически под открытым небом. Видя, что мы кого-то принесли, к нам вышел усталого вида мужчина с графическим планшетом. Судя по форме, он один из инструкторов Куба.

— Номер команды?

— J-7, — Долгорукова вышла чуть вперёд.

— Так-с, — инструктор глянул в планшет. — У вас числится четверо пропавших без вести. Один из них?

— Мы и есть пропавшие….

В этот момент пара плечистых санитаров аккуратно забрала у нас Итана и потащила в лазарет.

— Вот значит как⁉ Объявились. — на лице инструктора появилась злая усмешка. — Даже спрашивать не буду, кто из вас решил протащить артефакт или скрыл родовой дар. Всей четвёрке начисляется двести штрафных баллов! На одного виновного или на всех разделить, решайте сами.

— На всех, — делаю шаг вперед, не давая Долгоруковой ляпнуть какую-нибудь аристократическую хрень.

Оборачиваюсь к своим.

— Парни, вы согласны?

— С тобой. Согласен, — Рюхей криво улыбнулся. — Ты тогда правильно сказал. Дерьмо случается.

— А я чё⁈ — Максвел пожал плечами. — Я вообще на факультете разведки учиться буду. У нас косяки и проколы через раз случаются. Так что на будущее. Если накосячу, вы меня тоже не сильно бейте.

Инструктор презрительно фыркнул.

— Тогда минус пятьдесят баллов каждому.

Долгорукова опустила глаза, прекрасно понимая — не поступи мы так, ей бы пришлось крайне туго. За скелетов и зомби дают по четверти бала. За развитых особей уже по полбалла. За гулей и вурдалаков уже по балу, но с ними можно биться только если толпой накидываешься на одного. По боевой мощи эти твари сравнимы с ветераном [2]. У них и доспех духа есть. Потому экзамен изначально и имел групповой, а не индивидуальный характер.

Инструктор уже потерял к нам всякий интерес, собирался отойти, но тут мне стало кое-что интересно.

— Погодите! А за спасение человека нам баллов разве не дадут?

Мужик опешил, выпучил на меня глаза.

— Молодой человек… — инструктор возмущенно указывает на переполненный лазарет. — Вы понимаете, что вашему коллеге по команде бесплатно оказывают целительскую помощь? А вы за это ещё и баллов что-то просите.

— Для начала сбавьте тон! — Светлана гневно задышала. — Тот, кого мы принесли, разведчик Куба, а не какой-то там будущий студент. Шеврон ДРПО вы, видимо, не разглядели?

Инструктор пожал плечами. На его морде так читалось всё, что он думает о притязаниях Довлатовой.

— Пятьдесят баллов… кому-то одному.

— За всё? Жалких пятьдесят баллов? — тут уже у меня кровь стала закипать от гнева. — НЕуважаемый! Вы хоть имя назовите, чтобы я знал, на кого проклятье насылать? Верни нам НАШЕГО разведчика, а баллы засунь себе туда, из какого места вы их достаете. Мы нашли его в глуши, закопанным в земле! Понимаешь? В земле! Мы практически труп оттуда вытащили. Вывели из критического состояния, слили в ноль резерв двух лучших целителей летнего лагеря Куба. Потом четыре часа тащили его сюда! Арр… Как же ты меня бесишь!!! Мы семнадцать километров его тащили…

— Довлатов, — Светлана нервно улыбнулась. — Может не надо…

— Пусть скажет своё имя! — рычу от гнева. — Я ему потом глаза на задницу натяну! Мне дед показывал, как это делать надо.

Рюхей положил мне руку на плечу.

— Довлатов-сан…

— Лучше молчи! — во мне всё клокочет от нарастающего гнева. — Этот ни разу не мудрый человек оценил жизнь учителя [3] в жалких пятьдесят баллов. Я лучше такого пациента сам на ноги поставлю! А потом порву ж%;' этому уроду и буду в своём праве. Пятьдесят грёбанных баллов? Пятьдесят!

Инструктор, как бы невзначай, прикрыл бейджик на груди своим планшетом. Сглотнул нервно, явственно ощутив что шутить никто с ним не будет.

— Семьдесят баллов…

— Верни! Мне! Пациента, — гнев становится сильнее, аура факелом вырывается наружу. — Кто ты такой, чтобы оценивать мои усилия? Тем более в жалких пятьдесят баллов. Пошли! Давай-давай, проводи нас в лазарет. У меня есть лицензия целителя, так что с какой стороны у тебя будет глаз, а где зад, как-нибудь разберусь. Заодно спросить у других целителей, так ли всё ужасно, как я тебе описываю⁈

— С-сто баллов! Послушайте, это максимум… — инструктор затравлено смотрит на меня, потом на Долгорукову. — Девушка! Вы не могли бы удержать своего коллегу от поспешных действий.

— Зачем? — лицо Светланы неуловимо изменилось. — Довлатов в своём праве. Вы нанесли ему оскорбление, даже не пытаясь разобраться, кого мы принесли.

Инструктор сглотнул, стал торопливо тыкать в своём планшете.

— Послушайте, система штрафов и наград фиксирована Советом Попечителей Куба, — на бейджике хама блеснуло имя Рудольф Уизерспун, младший инструктор. — Даже за выданные вам сто баллов мне придётся писать объяснительную и приложить к ней отчёт из лазарета.