– Верно. А Мьюринг, стало быть, умер. Кстати, а сколько ему было лет?

– Не то под тридцать, не то за тридцать, я точно не помню.

– А отчего он умер?

– Да заболел, и все… Зачем ты спрашиваешь?

– Я лекарь. Мне следует знать, чем хворают люди… и от чего умирают.

Но магистр о смерти ни говорить, ни слушать не желал.

– Однако, вернемся к доктору Лозоику. Я предполагал, что после победы он останется при сиятельном своем покровителе. Это естественно – он оказал принцу столько услуг, и тот его весьма жаловал. Но впоследствии я узнал, что доктор выбрал академическую стезю, и преподает сейчас в Тримейнском университете. Мне для подобного недостает силы характера. Увы! В Эрденоне у меня нет научных противников, но и соратников тоже нет.

Фредегар вернулся к излюбленной теме – своей тяжкой доле. Зная, что рассуждать о сем предмете магистр может до бесконечности, Джаред совсем перестал слушать. У него было ощущение, что он услышал нечто важное. Может быть то, зачем он явился в герцогство Эрдское. А своим ощущениям он привык доверять. Но что именно? То, что относилось к Вальграму и Мьюрингу, он, в общем, знал и раньше. Неужто дело в том тримейнском юристе? Но тогда при чем здесь Кайрел? Возможно, они как-то связаны… В университете Кайрел не учился, это Джаред из общения с ним знал точно. Да и невместно человеку высокого рода протирать штаны на университетских скамьях… Но они могут позволить себе нанять учителей. И Кайрел для военного неплохо знает законы. С другой стороны при его нынешней должности он обязан их знать…

Размышления Джареда прервали Диниш, Матфре и Дагмар. Глава труппы о чем-то спорил с помощником, Дагмар, по обыкновению, помалкивала.

– А если нам вломят? – озабоченно спросил Матфре.

– С чего бы вдруг?

– А не вдруг! Вот скажи, – обратился он к Джареду, и в упор не видя сидящего рядом Фредегара, – лекарю, который состоит, к примеру, при короле, простонародье лечить запрещается?

– Верно. Иначе он лишится места.

– А то и головы!

– Насчет головы не слышал, – сказал Джаред. – Врать не буду.

– Ну хорошо, то есть плохо. Мы увеселяем его светлость – и притом работаем для каких-то мясников! Попрут нас после того из дворца в три шеи, и ладно еще, если горячих не всыплют.

– Во-первых, не так часто мы его светлость увеселяем. А во-вторых, не улавливаешь ты, Матфре, духа времени. Гильдиям и цехам нынче герцог покровительствует. И в том, чтоб представлять для них, поношения нет.

– О чем вообще речь? – осведомился Джаред.

– Приходил, пока мы обедали, старшина гильдии мясников. У них праздник в день святого Мартина. Будет шествие, ряжения всяческие. Потом они быка выставляют городу. Представляешь – гоняют его по улицам и каждый горожанин, взявши дубинку, может бычару бить. Пока не забьют совсем. А после жарят.

– Милый обычай.

– Какой есть. И они всегда нанимают актеров, чтоб представляли для города – в их честь. Гильдия мясников – одна из самых богатых. И теперь они хотят нанять тех комедиантов, что выступают при дворе. так им чести больше будет. И готовы за это платить.

– До дня святого Мартина почти два месяца…

– А мясники – люди основательные. Заранее обращаются, чтоб других найти, если мы откажемся. А Матфре бухтит… договор срывает. И ведь будут еще праздники других гильдий. И церковные! И, как ее светлость, даст Бог, счастливо разродится, тоже будут увеселения. А уж на святках-то как мы развернемся! Нет, в Эрденоне, кабы не зимы эти омерзительные, жить очень даже можно. Кстати, – Диниш уронил, наконец, взгляд на Фредегара, – нам может понадобиться что-то новенькое. Магистр, вы никогда не думали о том, чтоб сочинить миракль, пастораль или что-нибудь в этом духе?

Фредегар сделался весь негодование. Даже стоя, он был бы по плечо комедианту, сейчас же Диниш и вовсе возвышался над ним. Поэтому ученый муж напыжился, как умел.

– Я – служитель истины, и не унижаюсь до вымыслов, которые тешат грубую толпу!

– И очень зря, – сказал Диниш голосом мягким и проникновенным, каким обычно вещал с подмостков.

Фредегара аж передернуло. Он покосился на Джареда, ожидая поддержки. Не дождался. Поднялся на ноги и гордо сказал:

– До свиданья, ученый собрат. надеюсь в другой раз застать тебя в более достойном обществе.

– Смешной он, право, – молвил Диниш вслед удалявшемуся магистру. – Надо будет изобразить такого в фарсе. Мы тут к одному торговцу собрались. Такая история: бывает, знатный господин по завещанию платья свои слугам отпишет, а им носить нельзя, закон не позволяет. Вот они этому торговцу и сбывают… Хотим посмотреть, не найдется ли нам что подходящее для представлений. Ты идешь? – обратился он к Дагмар.

– Нет, пожалуй. Сами разберетесь.

– Ну, как хочешь. Лекарь, присматривай тут за моей женой, чтоб она глупостей не натворила. – Посмеиваясь, Диниш в сопровождении Матфре двинулся прочь. Дагмар и Джаред остались вдвоем. И окна гостиницы жадно смотрели на них, и двери скалились. Во всяком случае, так казалось Джареду.

Дагмар была в том же ветхом платье, в каком танцевала час назад, разве что башмаки обула. Прямо поверх обмоток. Наверное, не было на свете женщины, которую так мало волновало бы, как она выглядит.

Потому что ей это не надо.

Почему он не в силах объясниться с ней? Не мальчик ведь. Да и она не наивная девица, не понимающая, чего хотят от нее мужчины, и что ей самой от мужчин нужно. У этих людей, изрядно битых жизнью, все просто. И только он сам все запутывает.

– Дагмар, – сказал он, – откуда ты родом?

Ну вот. Хуже было бы только «как ты думаешь, будет ли сегодня дождь?»

– А какая разница?

– Понимаешь, Диниш вроде бы говорил, что ты из Эрда. И я тоже из Эрда, из Нантгалимского края. Хотел узнать…

– Ты из Эрда, тебя зовут Джаред, ты лекарь, и, наверное хороший человек. А я никто, и звать никак, – она произнесла это без вызова и самоуничижения, но под взглядом ее светлых глаз Джареду стало не по себе. Будто бы она, нимало не вникая, знает о нем все. А он о ней – ничего.

Дагмар ушла, и стало ему холодно. Наверное, он слишком долго сидел во дворе. Солнце вводит в обман, но сентябрь уже, не июнь..

При чем тут июнь?

В июне он впервые столкнулся с «Детьми вдовы», когда шел в Тримейн, а они – навстречу. Тогда он впервые увидел Дагмар – во сне, в ее сне…

Кто мешает сделать это снова, если дан ему такой дар – проникать в чужие сны? Тогда он сможет понять почему Дагмар – такая, какая есть. Ведь помнится, в тот раз он подумал – человек, который видит этот сон, болен. И нечего откладывать. Сегодня же. Ночью.

Комедианты занимали три крайних комнаты в левом крыле, на втором этаже. Джаред жил наискосок от них. Поэтому ему было более-менее слышно, что там происходит.

Диниш и Матфре вернулись от торговца, когда начало темнеть, волоча охапку какого-то барахла. Остальные с топотом примчались смотреть приобретения, причем братья шумели не меньше, чем Зика. Суета вокруг тряпок продолжалась до вечера, потом Зика забрала все к себе – перешивать. Рукодельницей в труппе была она, Дагмар хватало лишь на то, чтоб чинить прорехи и ставить заплаты. Мужчины спустились вниз – промочить горло, а заодно, как было обговорено с хозяином – спеть что-нибудь, благо в запасе у «Детей вдовы» хватало и героических песен и похабных куплетов, или, ежели угодно посетителям, разыграть короткие дурашливые сценки. Диниш вернулся раньше остальных – слышны были шаги в коридоре и стук двери. Ему, как главе труппы, не подобало быть все время на виду, да и устал, наверное, возраст сказывается.

Джаред ждал. Ему нужно было, чтоб Дагмар крепко спала. А если она успела задремать, то приход Диниша ее разбудил. Может быть, после того, как он лег, она снова заснула. А может, и нет… Что тут странного – Диниш ее муж, имеет на нее право. Все эти дни Джаред старался о таком не думать, но тут деваться было некуда.

Когда к полуночи все стихло, Джаред достал из сумки черные камни. Свечу зажигать не стал, хотя немного света было необходимо. Но с него хватит отблеска луны, проникавшего сквозь щель между ставнями. Он положил камни на столе так, чтоб оба были в поле зрения. Гишер слева, обсидиан – справа. В принципе, порядок не имел значения, но Джаред так привык. Лунный луч отражался от глянцевой поверхности, заставляя камни жутковато отсвечивать. Чтобы человек заснул, ему достаточно смотреть на один из камней, но чтоб сновидцу войти в нужное состояние, необходимо видеть оба .