Сигвард не знал, кто эти люди, и было не до расспросов. Враги есть враги, главное – знать, на что они способны и какое у них оружие. Мастерства они были среднего, зато ярости и напора имели предостаточно. Вооружены они были палашами. Что-то с этим оружием недавно было связано… черт, позавчера в Орешине перед ним валялась отрубленная рука с палашом… он сам ее отрубил.

Стало быть, не грабители. Так просто не отделаться. Что ж, тем важней убить их.

Охранники Куаллайда – если это были они, – продолжая отбиваться, отступили назад, к берегу, где оставался их сотоварищ, который вполне мог успеть перезарядить оружие.

Но сейчас оставаться в укрытии не было смысла. Противник уже разобрался, что к чему, сменит позицию и расстреляет их под водопадом. Следует опередить его. Только бы Кружевница не вздумала палить с того берега. Еще не хватало оказаться меж двух огней.

Где он, пятый… то бишь уже третий? Ага, вон там, притаился за валуном. Видно дуло мушкета. Что ж, надо сделать так, чтоб не оказаться на линии огня. А вот пусть противник там будет.

Шпага Ингоза и меч Сигварда не знали отдыха. Ингоз особенно рвался на берег – драться на скользкой гальке было неудобно, а на твердой почве у карнионца при его ловкости будет несомненное преимущество. Ему уже удалось пару раз полоснуть противника дагой, и у того рукав и пола кафтана были запятнаны кровью. Но нападавший оказался крепок, и раны не вывели его из строя. Ингоз мог помотать его в ожидании, пока тот истечет кровью и ослабеет, но терпения на это у карнионца не хватало.

Сигвард, тесня «своего» выходца с рудников, не забывал и том, который засел в камнях. Тот медлил с выстрелом, опасаясь попасть в сотоварища. Но до бесконечности это продолжаться не могло. Грянувший выстрел не был фатален ни для кого из сражавшихся, но пуля зацепила противника Сигварда. Он, ругнувшись, инстинктивно обернулся, чем позволил Сигварду вогнать клинок ему в бок.

Незадачливый стрелок с проклятием выскочил из укрытия. Мушкет он схватил за ствол, намереваясь использовать тяжелое оружие как дубину. Устремился он не к Сигварду, а к Ингозу, который все еще не управился со своим противником. Нужно было двигаться на помощь карнионцу. И Сигвард подоспел раньше, чем приклад мушкета опустился на голову Ингозу. Но и парень с мушкетом обернуться успел и весьма удачно замахнулся, – Сигвард парировал удар в последний миг, но мушкета не выбил. Нет, пора с этим заканчивать. Сигвард отступил вниз по тропе, сделав обманный финт. Если б нападавший дрался палашом, как прочие, прием, может, и не сработал бы. Но при такой позиции соблазн раскроить череп врагу очень силен. Он, сжимая ствол обеими руками, занес мушкет над головой, полностью открывшись, и острие клинка вошло ему под подбородок.

– Сзади! – раздался вопль от реки.

Кричала Сайль. Нарушила все-таки приказ, вернулась. Сигвард поспешно выдернул клинок из оседавшего тела и развернулся.

В лицо ему смотрели человеческий глаз и дуло пистоля. Причем дуло выглядело привлекательней. Глаз располагался на жуткой физиономии, наполовину замотанной тряпками, пропитанными сукровицей. Между бинтами багровели волдыри.

Гархибл. Значит, выжил. Ждал в засаде, дождался. Он выстрелит раньше, чем Сигвард доберется до него.

Это понял Ингоз, уделавший наконец своего противника, и дернулся в сторону Гархибла. Но Сайль упредила его.

Она стояла по колено в воде неподалеку от берега. Сигвард не разглядел, что именно она бросила. Но в лоб Гархиблу ударил какой-то предмет, и по лицу начальника рудничной охраны потекла какая-то густая темная жидкость, распространяя острый, почти аптекарский запах.

Если она хотела отвлечь внимание Гархибла, то добилась своего. Он перевел прицел на нее. Сигвард приготовился вышибить пистоль из рук Гархибла, но тут произошло такое, из-за чего Сигвард невольно отшатнулся.

По лицу Гархибла, по грязным повязкам и заляпанной темной жидкостью одежде побежало пламя. Огонь точно преследовал этого человека. Сначала Сигвард ударил его горящей головней, потом его опалило при взрыве, и вот теперь он непостижимым образом превратился в живой факел. Он с воем кружился на месте, пытаясь сбить пламя, а Сигвард с Ингозом, оцепенев, глядели на него. Потом он побежал к реке. Всякий предположил бы, что Гархибл бросится под водопад или просто упадет, дабы пламя смыло водой. Но ярость этого человека была равна его живучести. Как ни пытался он потешить злых духов или собственную жестокость, до сих пор ему не удавалось убить никого, кроме мирных жителей поселка. Но сейчас ему представился случай отомстить за причиненную боль, и ради этого он готов был пожертвовать собственной жизнью.

Кружевница, увидев, что Гархибл бежит на нее, поспешила прочь, к краю отмели, однако Гархибл догнал ее и облапил, словно в порыве страсти. И это была действительно пламенная страсть – страсть убийства. Кружевница пнула его под колено. На берегу это вряд ли бы возымело последствия. Но они были в реке, на скользких камнях, в опасной близости к обрыву, и Гархибл вместе с Кружевницей плюхнулись в воду.

Взлетевшие брызги, шипение пламени, обратившегося в дым, руки и ноги, бьющие по воде, короткий вскрик – и все. Зацепиться было не за что. И Гархибла и Кружевницу потащило течение. Они перевалились через обрыв, в нижний водопад, и поток увлек их вниз. Сигвард, подбежавший к обрыву, уже ничего не увидел.

– Сайль! – крикнул он. И не получил ответа.

– Все, – сказал Ингоз. – Конец. – Он уселся на камень, вытер пот – или водяные брызги – с лица. – Жалко девку. И чего она вечно лезет… лезла. – Затем он встал. – Уф, нечего рассиживаться. Дел полно.

– Да. – Сигвард снова выбрался на берег. – Пойдем искать. Тут невысоко. Вряд ли она разбилась.

– Невысоко… а внизу камни. И течение сам видел какое. Нет, капитан. Спешить нечего. Мы ее, конечно, найдем и похороним честь по чести. А пока нужно осмотреться. Вдруг еще кто здесь прячется? Опять же, не пешком же они сюда пришли, если нас обогнали?

В болтовне Ингоза имелся определенный смысл. И все же бросать Кружевницу, живую или мертвую, в холодной горной реке…

– Эй! – окликнул их Перегрин с другого берега. Он вернулся, когда крики и выстрелы прекратились. Разумная осторожность. – Что у вас тут?

– Кружевница и Гархибл, – сказал Сигвард и указал вниз.

Лицо Перегрина выразило скорее раздражение, чем огорчение, но он произнес:

– Я пойду поищу.

– Вы по тому берегу, я по этому.

– Вот! – подхватил Ингоз. – А я тем временем разведаю, как и обещал. Должен же кто-то и о безопасности подумать! Опять же и мертвяков из воды вытащу. Нам эту воду, между прочим, пить – больше нечего. Хотя им-то повезло: смерть от железа – она быстрая, чистая…

Это далеко не всегда обстояло так – уж Сигвард на войне навидался. Но смерть от огня, конечно, хуже. Впрочем, возможно, Гархибл успел до того захлебнуться или убиться о камни.

А Кружевница? Впору было согласиться с Ингозом – зачем она вмешалась? И почему не стреляла? Ах да… порох отсырел. А в эту безумную башку скорее придет мысль воспользоваться каким-то адским зельем, чем попросту насыпать на полку порох из пороховницы.

Он спускался тем же путем, каким они поднимались не так давно. Река бежала вниз – шумела, словно издевалась. Нигде ни признака тел – ни мертвых, ни живых. Убил бы эту проклятую девку своими руками! Если она не разбилась о камни, то могла просто утонуть. Вряд ли Кружевница умеет плавать… умела. А если даже умела – вода в горных реках ледяная даже летом, а сейчас осень… судороги скрутят и хорошего пловца.

Несмотря на столь веские доводы в пользу того, что Сайль не могла остаться в живых, Сигвард отказывался повернуть назад, и упрямство его было вознаграждено. Первым увидел Кружевницу он. А не Перегрин, хоть она и была на другом, пологом берегу.

Кружевница не только не погибла – она даже не удосужилась потерять сознания. Она сидела на берегу, скинув башмаки и обхватив колени руками.