К вящему расстройству Сайль, он извлек из своего багажа одеяло, сложил его и пристроил вместо седла. Нашелся и ремень на место подпруги.

А поскольку Кружевница всем своим видом являла сомнение по поводу устойчивости этой конструкции, Сигвард просто подхватил ее, поднял и усадил на мула, благо животина ростом была поменьше лошади.

– Ну ты гляди! – Ингоз не преминул съехидничать. – Кружевница нынче путешествует как знатная дама. Господа офицеры и ученые маги ей прислуживают. Еще бы рожу умыла хоть раз – была бы прямо принцесса!

– От принца слышу, – буркнула она, сжимая поводья.

Этот день, в отличие от предыдущего, столь насыщенного событиями, выдался удивительно мирным. Разве что дождь пошел, но был он несильным, а ехали они под деревьями, так что останавливаться и искать укрытия не стали. С пути не сбились. Как и обещал Ингоз, вскоре он вывел их к реке, узкой и быстрой. Лучше было бы переправиться, но здесь берег был высок, и с лошадьми это не представлялось возможным. За весь день признаков погони не замечалось. Некоторые неудобства возникли только под вечер, когда сырость все же дала знать о себе, несмотря на то что дождь прекратился. Чтобы согреться, нужно было развести костер, а это никак не удавалось сделать. Ингоз принялся ныть и сетовать на судьбу. Казалось, угроза простуды удручала его больше, чем вчерашняя смертельная опасность. Сигварду за почти пятнадцать лет военной карьеры приходилось ночевать и в худших условиях, Сайль, согласно ее утверждениям, не знала, что такое холод. Можно было ожидать, что Перегрин, нередко поминавший свой почтенный возраст, обеспокоится о дряхлеющих костях и суставах. Но нет – это его как будто совсем не волновало. А вот Ингоз, вроде бы привыкший к местному климату (достаточно мягкому, по правде сказать) и по образу жизни совсем не неженка, вдруг вспомнил, что он вообще-то карнионец, а в Карнионе сейчас тепло, даже жарко, и полная благодать, не то что здесь.

Он попробовал было подольститься к Перегрину:

– Мэтр, а вот говорят, что есть люди, способные добыть огонь из воздуха…

– Есть, – спокойно ответил Перегрин. – Некоторые его даже изрыгают. Они называются – ярмарочные фокусники.

– А что, магия такого не может?

– Может. Но ее не растрачивают по мелочам.

– Какие мелочи, если мы тут простудимся, заболеем и умрем?

– Говори за себя, – заметил Сигвард.

– Ну и что? Куда вы без проводника? Кто вас до места доведет? Кружевница?

– Задолбал уже! – Кружевница с кряхтением поднялась на ноги и не без труда доковыляла до своего заветного тюка (не зря отказывалась она ехать). Порылась там, извлекла флягу.

– Вот это дело! – обрадовался Ингоз. – Не ожидал от тебя…

– Заткнись. – На негнущихся ногах Кружевница подошла к печально дымящему костру и плеснула на него из бутыли. («Совсем девка спятила», – прокомментировал Ингоз.) Закупорила бутыль, убрала ее в карман безрукавки, взамен достала кремень и кресало, добыла огонь и подпалила сухой хворост. Пламя побежало по веткам, словно никакого дождя в помине не было. Вскоре костер пылал высоко, с треском, не хуже, чем вчера в Орешине.

– Однако! – заметил со своего места Сигвард. – Это и есть зажигательная смесь, о которой ты упоминала?

– Заготовка для нее. Одна из возможных.

– Что-то вроде греческого огня? – уточнил Перегрин. – Я читал о нем.

– Я тоже. Фигня ваш греческий огонь, хлопот от него больше, чем пользы. Рецепт мой собственный, прост и дешев.

– Пахло как будто аквавитой, – глубокомысленно произнес Ингоз.

– Имеет место быть. Сама получаю; зря, что ли, перегонный куб пришлось соорудить. Но пить все равно не советую – туда кое-что примешано.

– Ну, я еще не настолько простыл, чтоб аквавиту пить. Это Пандольф может, в Эрде, при морозах тамошних, еще и не то лакать приучишься, чем эту настойку аптекарскую. А ты, капитан, пил аквавиту?

– Пил. Немцы и голландцы нынче вовсю пьют ее вместо вина. Хорошо согревает. Да и в Тримейне кое-кто не пренебрегает.

Ингоз на некоторое время впал в задумчивость, терзаемый смутными сомнениями – то ли утянуть бутылку у Сайль и попробовать согреться изнутри, то ли все же внять предостережениям.

Перегрин тоже внес свою лепту в обсуждение:

– Во Франции мне доводилось пробовать виноградное вино двойной перегонки. Божественный напиток! Не чета тому, что нынче проникает и в Тримейн. Но тамошние виноделы держат способ его приготовления в строжайшей тайне. Если бы Сайль удалось эту тайну раскрыть, можно было бы заработать большие деньги.

– Эх, мэтр, не травите душу! – вздохнул Ингоз. – Вино! Может, господа заводчики тут его и пьют, и то сомневаюсь. Пиво, пиво, сплошное пиво. А ведь в Карнионе не зря говорят: «Пиво пить – все равно что покаяние приносить». Я тут покаянья принес лет на десять вперед. От Кружевницы, конечно, толку никакого…

– Гляди-ка, он уже не мерзнет. – Сайль плюхнулась на землю. – Пакости говорить начал, стало быть, простуда миновала.

– А все-таки хорошо, что ты вчера свой тюк до пожара вытащить успела. – Ингоз пригрелся у костра и стал добрее. – У тебя ж там не только аквавита с добавками. Ты быстро сработала. И еще жратвы прихватила. Хотя мало, конечно, – тут же добавил он, спохватившись, что переборщил с похвалами. – Еще день – и придется снова еду добывать. Рыбу, что ли, начать ловить?

– Зачем ловить? Можно гранату в реку бросить, рыбы наглушить, – предложила Крудевница.

– А что? – оживился Ингоз. – Так быстрее будет.

– И заодно всем сообщим, где мы. Мало вам Орешины? Ну ладно Сайль, но ты бы, Ингоз, должен соображать, – сказал Сигвард. – И как вашу лавочку раньше не расхлопали?

– Но-но! Где бы ты был, если б не «лавочка»? – возмутился Ингоз. – На виселице болтался бы.

– Короче. Идем прямо к цели, не задерживаясь и не отвлекаясь.

– Правильно! – поддержала Сигварда Кружевница. – Взорвем, что надо, к чертовой матери – и по домам.

– Если взорвем, – уточнил Ингоз.

– Неважно. Не взорвем – так замеры сделаем. Вон господин Перегрин все прежде писал что-то – так пусть и это себе запишет.

Согревшись, можно было смириться с непогодой. Огонь, еще вчера являвший омерзительную угрозу и сопровождавший сатанинские игрища, сегодня воплощал некое подобие уюта. И даже подозрительные зелья Кружевницы, выпустившие пламя на свободу, не мешали этому.

– Вот что, – неожиданно предложила Сайль. – Пандольфа нет, давайте я тоже посторожу.

– Никак совесть проснулась? – патетично вопросил Ингоз.

– Нет, просто ноги болят.

– Хорошо, – согласился Сигвард. – Твой черед – первый, затем Ингоз, я и Перегрин.

– Ладно. Хотя, по правде, не понимаю я, зачем нужны эти игры со стражей. Мы не на войне.

– Мы – хуже чем на войне. Там обычно ясно, чего ждать. И раздолбаи в солдатах долго не живут.

Сигвард вообще-то метил в Ингоза, но Сайль приняла «раздолбаев» на свой счет.

– Да я же не отказываюсь!

– Герой! – хохотнул Ингоз. – Заставить Кружевницу сторожить – это уметь надо. Только что она будет делать, если на нас нападут? Пока она будет рыться в своем тюке, нас прирежут.

– Я просто подпалю тебе пятки, чтоб ты всех распугал своими воплями.

Ингоз счел шутку вполне добродушной.

– По нынешней сырости я бы, может, и не возражал. Не у всех такая рыбья кровь, как у тебя. Порядочным людям тепло надобно. Лучше бы от солнца, а нет его – и от костра.

– Верно, Святой Трибунал заботится, чтоб люди согрелись. Особенно те, кто на кострах.

После этого замечания Кружевницы Сигвард искоса посмотрел на нее – и перехватил взгляд Перегрина.

А Ингоза это не покоробило. Он принялся укладываться поближе к огню, приговаривая:

– А ты сиди, сиди, смотри по сторонам. Если только не отчебучишь чего, чтоб не заснуть. Вон как вчера мы решили, что ты непременно в записки мэтра бы заглянула, если бы не пожар.

– А я и заглянула. Однако хитер твой мэтр. Ни черта не разберешь в его записях. Язык неизвестный. А может, шифр. Короче, не поняла я.