Первым делом он посетил Кружевницу и провел с ней беседу. Удивительно, но уговаривать ее не пришлось, и на то, что ее отвлекают от предыдущей задачи, она не жаловалась. Наоборот, новая задача показалась ей интересной.
По правде, Воллер, считая, что Сайль заблудится, едва отойдя от дома, заблуждался сам. Ей довольно много пришлось ходить по окрестностям – в поисках пропитания, а также испытывая свои устройства. Так что не пропала бы она в лесу. А вот в горы ей забираться не приходилось. Не было такой необходимости. И уж конечно, не забредала она в Междугорье.
Трудность была в том, что не только Сайль, предпочитающая безвылазно торчать у себя в мастерской, – никто из тех, кто работал здесь на Воллера, туда не ходил. Но, по крайности, хоть кто-то должен был знать, что находится в том направлении. Об этом Фелимид поговорил со своими доверенными – Ингозом и Пандольфом. Заодно узнал свежие новости с Дороги из Тримейна. Услышанное оказалось весьма кстати. Новоприбывший вполне мог пригодиться в задуманном предприятии. Даже наверняка.
Но оставалась еще одна заноза. Перегрин. Фелимид ни разу его не встречал, но слышал о нем. Перегрин не прибегал к услугам Дороги Висельников, что было довольно странно. По всей империи с большим или меньшим рвением преследовали колдунов и ведьм. Перегрина же Святой Трибунал не беспокоил. Может, у него были могущественные покровители. Или маг, каковым считался Перегрин, стоял выше простых колдунов? В Фораннанском университете, правда, уточнили бы, что Перегрина следует именовать ученым словом «спекулятор» – так обозначаются маги, способные предсказать будущее с помощью зеркал или кристаллов, но Фелимид от академических кругов был далек.
Воллер не видел, в чем, по большому счету, разница между Перегрином и ярмарочными гадалками. И тот и те зарабатывали на жизнь, предсказывая будущее. Но Перегрина принимали во дворцах князей и прелатов и платили ему золотом. Желавшие сохранить свое общение с магом в тайне – а среди них, говорят, были и титулованные дворяне, и богатые купцы, и прекрасные дамы – не брезговали дойти до Перегрина сами. Обитал он по преимуществу в Скеле, но иногда срывался с места и разъезжал по империи, а то и отбывал за границу. Имея славу провидца, Перегрин никогда не занимался врачеванием, не изготовлял зелий и талисманов, не вызывал духов, не проводил никаких магических ритуалов, чем отличались другие известные чародеи. Может быть, поэтому его имя не было замешано ни в одном скандале и власти были склонны закрывать глаза на его деятельность.
Воллер, будучи человеком практичным, ни в какую магию не верил и Перегрина почитал за безусловного шарлатана. Что нисколько не умаляло его уважения к прорицателю. Перегрин был, без сомнения, шарлатаном очень высокого класса, не опускавшимся до пошлых фокусов. И головы клиентам он дурил более умело, чем торговцы любовными зельями и заклинатели духов. Был у него стиль, что ни говори. Воллер не сомневался, что именно Перегрин подтолкнул Роуэна к решению взорвать проклятый мост. Роуэн принадлежал к тому самому кругу, с которого собирал денежную жатву скельский предсказатель. Что ж, каждый добывает деньги как может. Но то, что хитрый старикашка (а Перегрин должен быть старикашкой, он морочил голову людям не первый десяток лет) собирался вмешиваться в дела Дороги и собственные дела Воллера, совсем Фелимиду не нравилось. Черт побери! Сколько ни бывал Воллер в Открытых Землях, ни разу не слыхал ни про какой мост, ни про связанные с ним ужасти. Наверняка про него все сто лет как забыли, один Перегрин еще помнил. А страшные истории выдумал и наплел Роуэну, чтоб его подогреть.
Может, и нет там никакого моста, а все затеяно, чтоб задурить Роуэну голову. Хотя… Роуэн же рассказывал, что сам его видел, чуть ли не руками трогал. Точно – на полное и беспардонное вранье Роуэн бы не клюнул. Какие бы тараканы у него в голове ни водились, он же не дурак.
Ну ладно, притащится Перегрин в Открытые Земли, чтобы держать промышленника под контролем и соблюсти свою выгоду. Но на кой ляд ему понадобилась Дорога? Высокие покровители изменили и маг заранее готовит пути к отступлению? Или просто хочет поделить сферы влияния? Хорошо, коли так. Если Перегрин с помощью магических штучек собрался влиять на Дорогу, тут уж не легкой формой безумия, как у Роуэна, пахнет – это форменным сумасшедшим надо быть. А нам сумасшедшие ни к чему, у нас свои есть. Кружевница, к примеру.
Если бы не Перегрин, Воллер бы ограничился указаниями своим людям и отбыл в Карниону. Но он не хотел оставлять никаких неясностей и потому задержался, дабы лично проводить исследовательскую партию в рейд.
Сбор был назначен не у Роуэна. По мнению Воллера, Джиллиард, сделав заказ и уплатив аванс, выбывал из игры до следующей выплаты.
В жилище Кружевницы непроверенных людей тоже тащить было ни к чему. Но в Открытых Землях у Воллера было несколько убежищ. И одно из таких убежищ, как ни странно, было вполне официальным.
Вскоре после того, как поселения в Открытых Землях стали хотя бы отдаленно напоминать города, появился и первый в этих местах монастырь. Говаривали, правда, что в баснословные времена были здесь какие-то скиты, но кто знает, кому в этих скитах поклонялись?
Покровитель, точнее, покровительница новопостроенного монастыря была известна. Обитель возвели во имя святой великомученицы Евгении. Когда она жила на свете и кто ее мучил, Фелимид имел представление смутное. Гораздо важнее было то обстоятельство, что монастырь был карнионского устава и обладал правом убежища. При первых своих визитах в Открытые Земли Воллер встретился с настоятелем, отцом Джеремией, и побеседовал с ним задушевно.
Настоятель поведал, что, согласно обычаю, монастырь обязан предоставлять убежище всем, кто его просит. И посетовал на то, что иные люди понимают право уж слишком широко, полагая, что благодаря ему могут безнаказанно грабить обитель и обирать монахов. Монахи готовы дать им отпор, но, увы, они немногочисленны и почти безоружны, так что приходится терпеть бесчинства разбойников и беглых каторжников.
Фелимид понял настоятеля совершенно правильно. И пообещал обители защиту и, по возможности, материальное подспорье. Взамен монастырь должен был предоставлять приют людям Дороги – что, в общем-то, он и так обязан был делать. Но так или иначе за несколько лет у Святой Евгении успели понять, что услуги, оказываемые Дороге, вовсе не обременительны в сравнении с пользой, которую приносит это сотрудничество.
И на сей раз отряд, направляемый к приснопамятному мосту, Воллер намеревался сформировать в монастыре. Туда должны были прибыть все, кто ожидался, – по разным тропинкам, вливавшимся в Дорогу.
Кроме того, Фелимид не преминул сообщить настоятелю о вероятном переходе Открытых Земель под управление тримейнского назначенца. Отец Джеремия ответил, что обратится к императору с прошением, дабы сохранить за обителью право убежища. Его величество в делах веры известен своим добросердечием, так что вероятность благоприятного ответа довольно велика.
Что ж, как говорится – все раскроено, осталось только сшить. У Воллера были еще кое-какие дела в Уриарке, а по возвращении он сразу направился в монастырь. Там ему сказали, что один из гостей уже прибыл. Это был как раз тот, кого доставили из Тримейна. Согласно полученным Воллером отчетам, это был офицер, которого угораздило вляпаться в темную историю с наследством, куда вдобавок примешалась инквизиция. Единственное, что в нем интересовало Воллера, – это его воинские навыки, ибо на данный момент он из клиента становился человеком Дороги.
Означенный Сигвард Нитбек оказался мужчиной лет под тридцать, с обветренной физиономией, серыми глазами и русыми волосами – прежде коротко остриженными на карнионский манер, но успевшими несколько отрасти. Явно не из столичных гвардейцев, которые великолепно дуэлируют на площадях и перекрестках Тримейна, но в Открытых Землях бесполезны. Это несколько успокаивало. Что настораживало – так это его спокойствие. Конечно, люди всякие бывают, но мало кого оставит равнодушным потеря состояния, положения в обществе, не говоря уж о смертельной опасности. А этому вроде было что терять. Но, казалось, это его совсем не волнует. Так что он либо в совершенстве владеет искусством притворства, либо ему в высшей степени наплевать на свою и чужую жизнь. Неизвестно, что хуже.
