– Счастливая земля, – вздохнул Пьер. – Я бы хотел побывать там.

– Может, когда-нибудь и попадёшь. А пока давай хоть немного просушим одежду и закусим.

Мы немного просушились и подзаправились.

– Ну что? Передохнем и пойдём?

Пьер был не против, только спросил:

– Жрать-то что будем? В болотах ничего нет!

– Протянем.

Накопленной нами энергии должно хватить надолго. Можно дать желудку команду, и он перестанет посылать в мозг голодные сигналы.

Но я полагал, что до этого дело не дойдёт. Я прикидывал, что при нормальном ходе дела мы задержимся в болотах максимум на неделю. А столько варркан может спокойно обойтись без пищи.

– Файон, – Пьер валялся рядом со мной, задумчиво глядя на моросящее небо. – Я знаю, что ты не такой, как мы, варрканы. И я знаю, что тебе известны вещи, которые мы, варрканы, отвергаем Кодексом Чести. Что значит любить?

Болезнь Пьера начинает прогрессировать, если он способен задавать такие вопросы. Если Шимес настолько сильно поразила его сердце, то будет опасно находиться рядом с ним, когда мы, наконец, доберёмся до этой ведьмы.

– Вот ты, например, – продолжал Пьер, что ты чувствуешь, когда любишь свою Илонею?

– Чувствую? – я вскочил на ноги и заорал: Конечно, я чувствую! Я чувствую, что твоё сердце начинает бешено колотиться, едва ты вспоминаешь Шимес! Ты влюбился в неё по самые кончики ушей! Ты предаёшь Аматия! Как ты можешь любить эту женщину?

– А как ты любил Илонею в любых её образах? – Пьер резко поднялся.

– Да! Но она… она…

Я весь кончился. Пьер был прав. И чего я взбеленился? Человек влюбился вопреки главному своему закону, а я лезу со своими нотациями. Чем я лучше его!

– Вот видишь, Файон. Ты начинаешь понимать, что я обыкновенный мужчина, а Шимес обыкновенная женщина.

– Так ты действительно влюблён? – пыл мой угас, и теперь я пытался разобраться в чувствах друга.

Варркан пожал плечами.

– Не знаю! Я только могу сказать, что с тех пор, как я увидел её образ в твоём сознании, мне приятно о ней думать. Я понимаю, что она наш враг, что она опасна, но не могу ничего с собой поделать.

М-да. Это слишком серьёзно, чтобы я мог понять эти чувства. А-а, ну и чёрт с ним, пускай любит, может быть, всё закончится как надо.

– Ладно, хватит расплываться. Пора идти.

Единственное, что я тебе могу обещать, Пьер: когда мы выловим Шимес и обезвредим её, я попрошу Аматия оставить ей жизнь. А там разбирайся сам.

– Значит, ты не станешь убивать её?

– Я постараюсь воздержаться от этого. Она всё-таки дама. А теперь пошли и не будем больше поднимать эту тему.

Затушив костёр и развесив на себе амуницию, мы, поплевав на мокрое небо, перешли границу, отделяющую нормальный мир от болота Чёрных Облаков.

Это название недаром имело такой гнетущий оттенок. Говорили, что именно в тёмных облаках, висящих почти у самой земли, зарождаются нелюди. Отсюда и название соответствующее.

Болото ничем не напоминало мне ту водяную грязь, в которую я попал во второе пришествие. Болото Чёрных Облаков было более сухим, и довольно часто нам попадались относительно чистые участки. По ним мы и старались двигаться в глубь территории. Где-то там, за Сухим Лесом, лежала конечная цель нашего рейда.

А пока нам приходилось постоянно быть наготове. Болото Чёрных Облаков не то место, где можно спокойно идти и насвистывать арию варяжского гостя. Здесь в любую минуту нас могла подстерегать опасность.

Я замкнулся в себе. Для меня пропали все ненужные мысли. Только одну щёлку оставил я в своём замкнутом мире. Сознание сцепилось с сознанием Пьера и держало нас вместе. Ноздри старательно ловили малейшие изменения в воздухе. Глаза выхватывали подозрительные тени и посылали их в мозг, где они тщательно изучались, и, соответственно, давался ответ, подымать тревогу или спокойно двигаться дальше.

Пока всё шло нормально. Пьер был в таком же состоянии, как и я, и его органы чувств точно так же шарили вокруг. Иногда наши сознания натыкались друг на друга, и я чувствовал мягкое пожатие и улыбался.

Раньше мне почему-то казалось, что варрканы, путешествующие вместе, приносят друг другу только лишние неудобства. Но то ли я был неправ, то ли Пьер был хорошо притерт ко мне, я, наоборот, чувствовал надёжность нашего спаянного союза. И надеялся, что варркан чувствует тоже самое.

Я уже почувствовал что-то странное впереди и только собирался предупредить Пьера, как он сам разорвал наше молчание.

– Впереди, шагов двести, сведений нет.

Нормальным языком это означало, что впереди показался объект. Расстояние до объекта около двухсот шагов, и Пьер не имеет в своём мозгу матрицы, содержащей описание этого существа. Попросту он ни разу с таким не встречался.

Я имел немногим больше. С существом, которое в данное время торопливо приближалось к нам, я тоже не встречался, но в моём мозгу было его имя. Гемор. Коренастое существо человеческого роста, с нечеловеческими возможностями. В отличие от остальных нелюдей весьма неохотно нападает на людей, предпочитая более лёгкую и спокойную добычу в виде мелких грызунов.

В каком-то роде он был даже мне симпатичен. Несомненно, гемор приносил определённую пользу и его с большим трудом можно было считать нелюдью. Но тем не менее именно нелюдью он и был. В минуты раздражения гемор становился неуправляем и весьма опасен для людей.

Человеческое мясо он не употреблял. Похоже, он откручивал головы ради спортивного интереса. Для нас, варрканов, он был не опаснее любого оборотня, но меня заинтересовало другое.

Гемора было очень трудно вывести из сонного состояния, в котором он находился всю свою жизнь. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее.

Тем временем гемор уже был достаточно близко, и если я не хотел ходить с оторванной головой, то должен был позаботиться о своей защите. Пьер уже выхватил своё оружие и терпеливо поджидал в защитной стойке.

Как и все нелюди, гемор обладал отвратительным телом и не менее отвратительной мордой, усеянной мелкими острыми зубами. Создатель, наверное, отвлёкся, когда лепил его. Такими зубами можно откусить разве что головку сыра. Но зато создатель вовремя спохватился и приложил все своё умение, делая гемору лапы. Я бы даже сказал, что это были лапищи.

Мощные горы мускулов, заканчивающиеся плоскими лопатками ладоней с короткими, но толстыми пальцами. Все это дело венчали когти, больше походившие на ножи для разделки мяса. Вот такое симпатичное было существо.

Моя физиономия понравилась гемору больше, и он, мгновенно переменив направление, ринулся ко мне.

Когда на тебя движется такая туша, то главное – нанести всего один удар и сматываться в сторону.

Всё произошло, словно заученный урок. Меч с лёгким свистом вылетел из-за спины, метнулся к шее гемора, коснулся его и уже на излёте хватанул по лапе, которая тянулась ко мне. После этого шаг назад и в сторону. Меч, пропев свою песню, замер до следующего раза.

Гемор на какую-то секунду замер, затем по инерции проскочил немного вперёд и рассыпался на три равные части: туловище, голова и кисть. В местах, где побывал "Лучший", засеребрилось голубое пламя.

– Недурно! – Пьер носком сапога перевернул голову и посмотрел на срез. – Ты всегда так работаешь?

– Когда есть стимул, то всегда.

– Я рад, что в тот раз, когда мы с тобой сошлись на кулаках, я не выбрал меч. Можно мне посмотреть твой? Ведь именно из-за него ты исчезал на две недели. Можно?

Можно! Чего же нельзя.

Я вытащил "Лучший" и, перехватив за погасшее лезвие, протянул Пьеру.

Варркан взял его в руки, причмокнул, соглашаясь, что меч действительно хорошо сидит в руке, потом подошёл к небольшому деревцу и с моего позволения попробовал его на удар.

Я усмехнулся, наблюдая, как меч, неглубоко войдя в сухую древесину, застрял в ней и Пьеру стоило некоторых усилий вытащить его обратно. Недоуменное лицо варркана вызвало новые приступы смеха, и только нежелание обижать гордость варркана удержало меня от того, чтобы не расхохотаться.