Уже поступало предложение, со стороны бабушек, чтоб солдатики тут и оставались. Мол, огороды всех прокормят, а с такой оравой работяг, им всяко сподручнее будет, нежели, самим везде копаться. Да и почти взвод, вооруженный и даже с бронетехникой, это ж целая армия по нынешним меркам. И некоторые даже почти согласились, но суровый старшина построил личный состав перед проведением банных мероприятий и довел крайние инструкции.
— Местным доверяем, но, блять, проверяем, — негромко объяснял он, буравя суровым взглядом особо слабовольных молодых пацанов. — Мы не дома. Где теперь наш дом, хуй его знает. Оставаться на территории, непонятно кому подконтрольной, опасно. Поэтому экипажники, ночуете в технике. Броню загоняем в один двор. Ставим растяжки на подход, личный состав будет расквартирован по периметру, чтобы в случае нападения или какого иного кипиша, коробки смогли подойти одинаково быстро ко всем. Если потребуется, забор танком снесем. Связь поддерживаем через станции с ППРЧ, станция обязательно должна находиться у дежурной смены. Мы с лейтенантами дежурные, доклад от постов раз в пятнадцать минут. Если не доложили, ждем три минуты и врываемся в дом, делая пролом в стене выстрелом с орудия танка. Булки не разжимаем, это еще не тылы, просто кратковременная передышка.
То ли авторитет Попова был настолько высок и непоколебим, то ли остатки группы действительно вникли в суть инструкций, но больше с бабками никто особо не говорил. Помогали конечно, кому воды натаскать, кому дров нарубить, а кому и просто порядок навести и какой сарай разобрать. Может оно и правильно, да и я бы, скорее всего, на месте старшего прапорщика, так же бы распорядился, но отчего-то неприятное, гадкое ощущение зыблется. Вот и делай добро, помогай сынкам, чтоб они потом на стариков с подозрением косились, ох, ебена мать, ну и времена. Того и гляди, даже к деду-одуванчику будут подходить с автоматом наготове. И будут правы.
Пока ребятушки расквартировывались, оставшиеся в поселке мужики да бабы, так же взяли их под контроль, на случай если вояки что удумают. Да, ружья против автоматов ничего не значат, однако на стороне местных численный перевес и знание застройки. Устраивать бойню никто не собирался, но все были готовы. Даже мне пришлось переложить пистолет в карман поближе, чисто на всякий случай.
Благо, что ночь прошла без проблем. Лишь под самый рассвет, всех вдруг разбудили гудки машин. Попов разбудил всех, вновь организовав построение личного состава, для пересчета и перераспределения по машинам. Выяснилось, что за ночь одному из бойцов стало плохо. На лицо, отравление химией.
— Сука, я ж говорил, команда газы, — злобно рычал старшина, растерзывая медицинскую сумку и высыпая рядом с раненым гору полупустых зеленых коробков. Противохимические комплекты нового образца. Ребята явно вмазывались из аптечек всем, чем только могли.
— И чем ж его так? — негромко спросил я, присаживаясь рядом на корточки.
— По дороге был разбомбленный участок, туда какую-то дрянь скинули. У нас датчики в химрадио заражения в танке аж зашкалили, мы, собственно, только за счет этих датчиков и ехали. Если б не они, перетравились бы нахрен. Все федералки разхерачены и нашинкованы, двигаться можно только по проселке или по малым. Да и те, не факт, что целы, — недовольно поморщился Попов, доставая из сумки запечатанный коробок. — Дерьмо конечно, но помогает. Хоть и не долго. Хотя бы мучаться не будет.
Он извлек из коробка какой-то шприц тюбик с большой ампулой на пять кубов. Мне даже стало страшно. Такие объёмы, при резком введении… Но нет, старшина умело обнажил плечо пострадавшего и поставил внутримышечный укол, постепенно выдавливая содержимое из тюбика. Примерно на середине ампулы, боец отключился.
— Те самые секретные супер-стимуляторы для армии? — удивился я, глядя на то, как медленно, но верно, отравившийся приходит в норму. По крайней мере лицо уже не такое бледно-желтое, а потихоньку розовеет.
— Ага, анаша, героин, крэк, все в мелкой ступке перетерто и разбавлено в промедоле, — хмыкнул Попов, но увидев мой непонимающий взгляд, уточнил. — Шучу, дед, не проснулся еще что ли?
— Шесть утра, ирод, а ты всю округу перебудил, — недовольно проворчал Жижа, съёжившись от утреннего холода. — Спасибо, хоть, гимн не поете.
— Нечему петь, — хладнокровно ответил старшина, убирая коробки обратно в медицинскую сумку. — Нет больше страны, если ты еще не понял. Развалилась страна. Сначала большой общий замес, потом серия замесов поменьше. Хоп, кто-то нажал на кнопочку в чемоданчике судного дня и полетело все. Вообще все, что было. Даже то, чего давно уже официально не было. Мы ловили перехваты пацанов, которые встряли под большой рекой, так у них вообще хлор рванул. Старые снаряды времен первой мировой. То ли с беспилотника скинули, то ли еще откуда, но пацаны там несколько дней тупо умирали в муках. Нашим еще повезло, что на них что-то современное скинули. А по дороге очаг по контуру объехали, так что выкарабкаемся. Но один хрен, миру пришел конец. Цивилизация закосплеила змейку и наткнувшись на собственный хвост, умерла. Придется перезапускать, а перезапускать некому. Крупные города стерты, а поменьше…
— Стоп, в смысле стерты? — удивился я, с непониманием уставившись на старшину. — А как же там, ну, бомбоубежища, гражданская оборона, системы ПВО и ПРО.
— Хана тем системам. У противника вся информация на них была. И не из-за того, что какие-то солдатики с телефончиками гуляли, нет. Просто сфотографировали со спутника расположение, вбили координаты в программу корректировки огня и отработали первыми залпами. Ну а потом накрывали города, всаживая целенаправленно по жилым массивам. А все эти многоэтажки стали братскими могилами. Вон, в Питере и Москве жизнь теплилась дней семь, Киев вымер за пять. Ереван за четверо суток. Пока закрытая связь еще функционировала, мы ловили донесения, а потом борт заземлили, и даже закрытая пропала, — Попов ехидно усмехнулся. — Причем, судя по всему, наши и заземлили. Так что, может быть, где-то там, в закрытом бункере, с тоннами жратвы, воды и наложницами, сидят султаны, евреи и масоны, да поглядывают на карту мира, размышляя, где они еще не нагадили. А рептилоиды с Нибиру, наблюдая за этим из космоса, чисто по приколу начали сбивать спутники. Мы ж пока ехали, видели парочку упавших. Реально, словно и в космосе месились, настолько метал поебаный.
Далеко не самые приятные новости. Осознание конца пробирало. И если ранее в душе теплился огонек хоть какой-то надежды на возвращение былого порядка, то теперь… Теперь все куда мрачнее. Если крупные города уничтожены, как и скорее всего основные энерго-узлы, то нас всех ждет очень глубокая жопа. Казалось бы, все выживальщики знают, что можно укрыться в поселке и держать его до талого, вот только… Скоро, ну, относительно скоро, закончатся медикаменты. Нормальные медикаменты. А теперь рассмотрим ситуацию некого Васи. Вася был умным выживальщиком. Он подготовил себе землянку, куда натащил кучу лекарств, еды, одежды, инструментов и прочего. Но вот, в какой-то момент, у Васи заболело горло. Как профессионально подготовленный фельдшер, он диагностировал у себя, ну, например трахеит. Это воспаление трахеи, как правило из-за сезонного заболевания или ОРВИ, начинается с носа, переходит на горло, а там, при отсутствии своевременного лечения, может развиться в пневмонию или бронхит. Так вот, Вася, лежит в поту, у него дикий кашель, хрипота и боли в горле. Из последних сил, он лезет в огроменный ящик с медициной и обнаруживает, что запасы ингаляторов, жаропонижающих и прочего, попросту закончились. И все, Вася умирает в муках от пневмонии, потому что просто помазать горло медом, поприкладывать горячее полотенце и пожрать лечебные корешки, не поможет. Организм современного человека привык к радикальному лечению. А на фоне бабушкиной медицины с отварами и вдыханием паров с картошки, даже простой комплекс витаминов по типу Гексавита или поливитаминки из сухпайков, уже считаются крайне радикальными средствами.
