В общем, вчера я полежал некоторое время, послушал её вопли, после чего влил в руки оранжевый аспект и аккуратно снял девчонку с себя. Ещё некоторое время подержал её за плечи, извивающуюся как змея, а когда понял, что успокаиваться она не собирается, закатил ей пощечину. Хлесткую, но без применения силы. Инка вытаращилась неверяще – тоже мне принцесса! – и разрыдалась. В таком виде я и передал её монахам, с интересом наблюдающим за сценой, но не делающим попытки вмешаться. Буркнул: “Довели девку, дуболомы!” – в ответ на вопросительный взгляд Доминика и ушёл в келью.

Попытался читать, но строчки плыли перед глазами, отказываясь выдавать вложенный в них смысл. Несколько раз пытался обратится к дару, однако тот продолжал меня игнорировать, словно я и его чем-то обидел. В итоге провалялся в постели до конца дня, размышляя о случившемся и строя идиотские планы побега.

Ночью поговорил с двойником, который ничем помочь не смог, а поведение индианки охарактеризовал иронично: “Понравился ты ей, подменыш! Не ищи логики в поведении женщины!” Тот ещё помощник, другими словами!

И только на рассвете, когда я безо всякой надежды скользнул в поле, оно соизволило отозваться. Да и то – не давая мне никакого выбора затянуло в нить Самойлова! В общем, я, вроде, и рад был возвращению поля, но и злился на него. Точнее, не так – пытался понять как вообще к нему относится. Считать его разумным или всё-таки себя – идиотом? Обе версии набрали одинаковое количество эсэмэсок в онлайн голосовании.

А ведь была ещё одна странность – реакция поля на кипу…

Продолжая валяться в постели, я восстановил в памяти узор. Пробежался внутренним взором по узлам, отмечая, что понимаю вложенный в них смысл, и в который уже раз чертыхнулся. “В око-пака их ждёт лишь бесконечный холод и голод…” И что всё это должно значить? Цитата из священных текстов инков? Предупреждение? Ни фига не понимаю!

Очевидно, чтобы во всём разобраться, мне нужно заставить бешеную инку начать со мной разговаривать. Чёрт с ней с дружбой – врагами не будем, и то хлеб!

– Альдо! – крикнул я в стену, зная что мой надсмотрщик бодрствует и всё слышит. – Я хотел бы встретиться с отцом Домиником.

За стеной скрипнула кровать, и через несколько секунд на пороге появился видящий.

– Магистру нездоровится, – уведомил он меня. – Если у вас ничего срочного, лучше не беспокоить его сегодня.

Ага, щас! Буду я тут валяться и накручивать себя до полной потери адекватности, пока доминиканцу, видите ли, нездоровится! Не-не-не, я не сплю – никто не спит!

– Это связано с его заданием, Альдо. Ему будет интересно. Давайте навестим больного. Апельсинов ему по дороге нарвём.

Шутки итальянец не понял, но спорить не стал. Отвел меня к саду и с удивлением наблюдал, как я заворачиваю цитрусовые в подол рясы. Лучше бы, конечно, в пакетик, но откуда у них? Дикари!

Тень провёл меня через монастырскую территорию, остановился у неприметной дверки в стене основного строения и постучал. Молча кивнул на меня, когда дверь открыл пару раз виденный ранее монах. Дождался, когда тот кивнет в ответ – обет молчания у них обоих, что ли? – и сделал приглашающий жест, входи, дескать.

Падре лежал в комнате, чуть большей по размерам, чем моя келья. Чистенько, но бедненько. Зато здесь даже полноценное окно было с занавеской, не то что бойница под потолком в моей камере. Центр помещения занимала большая кровать, на которой, белый на белом, лежал магистр ордена. Выглядел он очень плохо. Так, словно все его годы внезапно подкрались и напрыгнули на старика. Сердечный приступ?

– Что с вами стряслось, падре? – спросил я, приблизившись к ложу. С искренним беспокойством, между прочим! А ну как ещё помрёт, болезный! От этого я хотя бы знаю чего ждать, а вот каким будет его сменщик? Может я тому и не нужен буду. Скажет Тени – кончай его, Альдо. Вот хохма будет! Все планы насмарку!

Доминик слабо улыбнулся, будто прочитав мои мысли. Вялым движением кисти пригласил подойти ближе. Прошелестел едва слышно:

– Попытался получить ответы от инки…

Я вскинул брови, демонстрируя непонимание, хотя, кажется догадался, что пытался провернуть старикан. Подсадить в голову девчонке тот же блок, что и мне! Да только не вышло у него ничего, похоже. Инка оказалась тем ещё подарком и дала магистру отпор. Держа на лице сочувственное выражение, я мысленно простил девчонке вчерашнее нападение.

– Производственная травма, выходит… – с серьёзным видом покивал я. И добавил с лёгкой укоризной в голосе: – Может, всё-таки, с ней по доброму попытаться?

– Как вы, Игорь? – растянул губы старикан.

Туше!

– Зачем вы пришли? Мне тяжело говорить.

– Ночью было видение, подтверждающее тот факт, что у девчонки есть нужная мне информация.

– Действительно?

А ты проверь!

– Да. Я хотел бы ещё раз поговорить с ней. Попробую сыграть на том, что я тоже пленник. И ещё есть идеи.

– Не боитесь?

Вот язва старая! Издевается!

– Справлюсь, – без выражения ответил я. – Знания у девчонки есть, иначе бы поле не показывало её мне с такой настойчивостью.

– Что вы видели, Игорь?

– Сложно так объяснить падре. Относительно девчонки поле работает не как обычно… Разрозненные образы и тому подобное. Я скорее догадываюсь о чём-то, чем понимаю.

– Кровавый дар, – прикрыл глаза Доминик, будто это всё объясняло. Хотя, может это и правда всё объясняло? Всяко католики про инков знали больше, чем мой двойник, не помнящий ни дат, ни имён действующих в той истории лиц. – Попробуйте, Игорь.

Когда я положил на тумбочку возле кровати зелёные апельсины – ну нет тут других! – брови старикана взлетели вверх.

– Что это?

– Апельсины.

– Зачем?

– Чтобы вы выздоравливали.

– Как это поможет?

– Витамины, святой отец, витамины! – я наставительно поднял указательный палец, потрепал больного по плечу и вышел. Ничего-то они в своих Европах не понимают!

Благословлённый на подвиг, я отправился в сарай к инке. Которая, как ни странно, встретила меня не столь агрессивно, как вчера. Сидела безучастная ко всему на свете на неразобранной постели, будто и не ложилась этой ночью.

– Поговорим? – предложил я, на всякий случай усаживаясь подальше, чтобы девушка не смогла добраться до меня одним прыжком.

Куава даже голову в мою сторону не соизволила повернуть. Крутила в руках клубок ниток и молчала.

– Ты вчера назвала меня предателем. Почему?

Этим всё-таки я привлек её внимание.

– Ты моха-ане, – отрезала она. Тем же тоном, что и отец Доминик, когда говорил про инков и какой-то их “кровавый дар”.

– Я не понимаю, что это значит.

Девушка повернулась ко мне. В её взгляде мелькнул интерес.

– Ткач, – “очень понятно” пояснила она.

– Пророк? – уточнил я. Ну мало ли, вдруг у нас тут сложности перевода?

Инка отрицательно качнула головой.

– Ткач, – повторила она. – Ты не знать кто ты?

– Теперь уже не уверен, – на русском, потому что для себя, пробормотал я.

Вот чем она меня пугала, так это реакциями. Казалось бы, над чем тут можно так весело хохотать? Инка, между тем, так и сделала – рассмеялась, словно я ей неприличный анекдот рассказал. И ещё в её смехе было облегчение.

– Показать, – наконец успокоившись, проговорила она. – Я показать. Ты понимать.

Девчонка что-то задумала – с чего вдруг такая готовность к диалогу? С другой стороны – что она способна мне сделать? Инка не одарённая, а я как раз наоборот. Да и Альдо рядом – стоит за дверью, проинструктированный врубать глушилку, если почувствует опасность. Так что можно и рискнуть.

– Показать, – невольно подстроившись под её манеру говорить ответил я.

Куава протянула мне кипу, которую до этого времени крутила в руках.

– Взять рука. Два рука. Держать. Не отпускать.

В душе шевельнулось неприятное предчувствие. Подозрительно это было: то кидается и глаза выцарапывает, то такое сотрудничество. Но дар молчал, не сигнализируя об опасности, так что я решил, что просто дую на воду. Осторожно протянул обе руки и с некоторой опаской прикоснулся к нитям.