Согнав возникшее на лице выражение разочарования, благо никто на меня не смотрел и его не заметил, я ровным голосом произнес:

— Конечно, Николай Олегович. Ждем вас в кабинете.

И, подхватив под локоть итальянца, отправился наверх. Наставник княжича следовал за мной.

— Все уже? — удивился Самойлов, едва я переступил через порог княжеского кабинета. Следователь удобно расположился за столом для совещаний и опустошал вазочку с орешками. — А дядя Ваня где?

— Выгнали меня, — ответил я честно.

— Царский дар свидетелей не терпит, — посочувствовал Глеб.

— А дядь Ваню оставили, — почти пожаловался я. Все, на что меня хватило, это произнести фразу ровным тоном.

— Ну слепок-то у него в голове, не у тебя, — резонно возразил он, закидывая в рот очередную пригоршню орехов.

Ведьмак отправился к скромно сидящему в уголке целителю, наставник княжича, со своей повязкой на глазах, застыл посреди кабинета мужской версией статуи правосудия, а я устроился рядом со следователем и тоже принялся за орехи. Попутно рассказывая ему про бегство Арцебашева. Самойлов тут же ввернул «я же говорил», хотя говорил он про возможное бегство мерчантэ, а не адвоката. Прикидывая варианты и лениво переругиваясь, что уже стало входить у нас в привычку как стиль общения, мы провели минут двадцать. За это время я успел узнать, что новостей от Алмаза нет, кроме короткого сообщения, что отследить звонок из Ватикана в Благовещенск он не сможет, даже если задействует все мощности управы.

К моменту появления князя в компании с сыном и нашим дядей Ваней мы сожрали все орехи в кабинете. Нервы!

— Нашли? — первым делом спросил я.

Поярков кивнул, но ничего не сказал. Усадил Антона, выглядевшего настоящим сомнамбулой, в кресло, опустился на колени подле него и подозвал целителя:

— Айсен Суедерович, посмотри мальчишку.

Целитель тут же оказался рядом с наследником и повел руками от головы к ногам.

— Токи ровные, часть каналов изменилась и стала шире. Эмоциональные каналы истончились…

— Это нормально, — откликнулся князь с явным облегчением. Ясно, что его в этот момент заботило не местонахождение ватиканского палача, а здоровье сына. — Должны восстановиться через месяц-другой.

— Я понаблюдаю, — отозвался лекарь. — Но уже сейчас могу сказать, что инициация прошла штатно. Поздравляю, Николай Олегович.

Скупой на эмоции князь возложил руку на плечо якуту и чуть сжал ладонь. Потрепал сонного Антона по щеке и поднялся.

— Итальянец только что зашел в турагентство «Жар-птица» на Игнатьевском бульваре. Кстати, жены-покойницы Арцебашева фирма… Неликвид, от которого он никак избавляться не хотел… Я уже отправил туда дружинников во главе с Евсеевым.

— Думаешь, справятся? — спросил я, ощущая охотничий азарт.

— Хочешь помочь? — Увидев мой резкий кивок, князь благосклонно наклонил голову. — Езжай. Понимаю, что по-тихому вряд ли получится, но постарайся квартал не снести. И еще, в приемной Михаил ждет, возьми с собой.

— Понял! — уже устремляясь к выходу, отозвался я, но был остановлен репликой княжича, произнесенной безо всякого выражения. Будто автомат говорил, а не восьмилетний мальчишка, переживший инициацию, что бы это ни значило:

— Он не хочет уходить. Ему приказали. Он не хочет. Желает до конца все сделать. Больше всего этого хочет.

Я бросил взгляд на дядьку — может он пояснить слова сына? Но тот лишь головой качнул отрицательно. Да еще одними губами сказал «иди».

— Что за история с женой воеводы и турфирмой? — спросил я уже в «москвиче», сознательно переключая внимание с последней реплики Антона на Арцебашева. А то ведь прозвучало как пророчество — лишенный интонаций голос мальчишки, его полуприкрытые сонные глаза… Брр! Вот чего мне не хватало перед выездом на схватку со смертецом — пророчества от малолетнего оракула!

Ведущий машину Глеб лишь головой качнул — не отвлекай, мол. Дядя Ваня тоже промолчал, не знал, наверное. А вот сидящий на заднем диване рядом с ним Мишико откликнулся:

— Была история, да. Лет пять, наверное, назад. Померла жена Михайлы Генриховича. Красавица такая и молодая совсем — пятидесяти не было! Какая-то болячка редкая, за полгода сожрала, и целители помочь не смогли.

А вот тебе и мотив! Озлобился на целителей, которые жену спасти не смогли. Ага, и в отместку решил помогать в похищениях мирянок! Антошин, ты себя слышишь вообще? Сову на глобус натягиваешь! Блин, ну вот зачем было мальчишке это шоу с пифией устраивать?

— А турагентство? Почему неликвид, Миш… Михаил?

— Ее была «Жар-птица», да. Раньше — самый известный продавец туров. А как жена Арцебашева померла, тот фирму запустил, один только Сиам и продает, перебивается с воды на хлеб. Но и избавляться не стал, в память о супруге, да.

В этом месте я услышал позади сочный шлепок — будто кто комара прихлопнул. Резко обернувшись, увидел, что лицо дяди Вани закрыто ладонью — она, видимо, и произвела этот звук. А еще разглядел сквозь заднее стекло идущую за нами, словно приклеенную, голубую машину целителя. Вот же блинство! Я забыл оставить их с ведьмаком у князя, а он, продолжая выполнять полученную от меня прежде команду, ехал за нами на схватку с палачом.

— Сиам! Турфирма! Перед глазами же было?

Я не сразу сообразил. Надо сказать, последние часы я делал это все хуже — сказывалось напряжение последних дней и накопленная усталость. Мозг постоянно отходил на перекуры, оставляя вместо себя разного рода мыслительные зарисовки о природе, смысле жизни и вообще.

— Брачные аферисты? — подал голос Самойлов.

— Ну да! — отозвался дед.

— Ну ясно тогда. Меня когда закрыли, решили перестраховаться и похищения за пределами страны проводить. Тут и пригодился актив Арцебашева.

Мишико вместе со мной мотал головой от Глеба к дяде Ване, не в силах сообразить, о чем разговор. Ему-то неизвестно было о расследовании отставного наставника.

— И он вот так подставился? — недоверчиво протянул я. — Собственный актив отдал под преступную деятельность?

— Ну, во-первых, чего преступного в организации туров в Сиам? — Самойлов притормозил и плавно вошел в поворот. В этот раз он ехал не как бешеный, хоть и нарушая скоростной режим с возмутительной удалью. — Во-вторых, чтобы связать одно с другим, надо было знать про Арцебашева в деле. И в-третьих, все преступники, которым долго удается водить жандармов за нос, начинают незаметно для себя охреневать. И допускать ошибки.

Еще раз крутанув руль, он сообщил:

— Два квартала до «Жар-птицы». Приготовились.

Я тут же воззвал к дару, убедился, что он по-прежнему с готовностью откликается, и немного успокоился. Приблизительно я уже решил, как буду действовать во время схватки.

Воображение под натиском голливудских штампов рисовало картину оцепления района жандармами. Должны были гореть мигалки на крышах жандармских авто, люди с пистолетами целить в сторону входной двери «Жар-птицы», а целая куча зевак — снимать все это действо на камеры смартфонов.

Последнее, кстати, меня всегда вымораживало. Чем думают эти люди? Задницей? Полиция с пистолетами наголо — это же сигнал любому здравомыслящему человеку: беги отсюда, кретин! Основной инстинкт же, блин, и это я не про продолжение рода! Задеть могут, даже если не в тебя стреляют. Но нет! Стоят, снимают, смеются! Идиоты какие-то!

У турфирмы, к моему облегчению, ничего такого не наблюдалось. Ни заграждений, ни жандармских машин, ни даже самих людей в форме. Подступы к зданию, в котором находилась «Жар-птица» — я сразу увидел вывеску, — перекрывали с двух сторон всего четверо людей в штатском: двое заворачивали автомобили, двое — пешеходов. И те, и другие послушно меняли маршрут. Возле турфирмы вообще никого не было.

«Регулировщик» на дороге узнал меня и рукой показал, куда ехать — к трем «Ладогам», стоящим в сотне метров от здания. Странно, но их я сперва не заметил, хотя смотрел прямо в ту сторону. Только когда переодетый жандарм указал на джипы, увидел. Высунувшись из окна, я сказал ему, что идущую за нами следом голубую машину нужно задержать. Нечего тут гражданским шататься!