— Очень приятно, — автоматически откликнулся я и пожал протянутую руку. Которая оказалась совершенно обычной: стариковской, мозолистой и слегка подрагивающей. Никакой скрытой силы.

— И мне. Никогда, веришь ли, с пришельцами не общался.

— Я не пришелец!

— А кто, мил-друг? Чужой ты в этом мире. В теле этом — чужой. Вот и выходит, что пришелец. Хоть незлонамеренный, и то хорошо. Как же тебя за целый день-то никто не раскусил?

Я пожал плечами и высказал волновавший меня вопрос:

— А вы как?

— Аура у тебя другая, Игорь. Я хоть и в отставке, но наставник, не забывай. У настоящего тугая спираль из трех цветов — решительный парень… был. И маг сильный, с пацанов у меня в обучении. А у тебя будто каракатица щупальца во все стороны тычет. И дар тлеет так глубоко, что присматриваться нужно.

Иван Павлович пальцами показал, как выглядит моя аура. Сидел расслабленно и явно не торопился бежать и ставить князя в известность о подмене. От прежней строгости на лице не осталось и следа, теперь со мной соседствовал добродушный старичок, заглянувший в гости на вечерний чай. Его, казалось, полностью удовлетворил мой рассказ. И он хоть и находил его необычным, все же не настолько, чтобы пытать меня о том, куда я дел прежнего насельника. Но я тем не менее поинтересовался его планами.

— Дядя Ваня… — Тьфу ты, как пацан какой! — А вы про меня теперь кому-то расскажете?

Тот повернулся ко мне, не вставая. Морщинистое его лицо выразило полное недоумение.

— Зачем бы? Ты человек неплохой и не злой, просто в оборот попавший. Кому польза будет, если я про тебя расскажу? Тебе точно не будет.

— Ну как же! — неизвестно отчего стал я играть роль адвоката дьявола. — А если я сюда со злым умыслом отправлен? Князя извести! А вам сейчас вру, чтобы бдительность усыпить!

«Антошин, ты чего несешь, кретин? Ты вообще чей друг — мой или медведя?»

— Да ну! — отмахнулся наставник высшей квалификационной категории. — Глупости не городи. Тоже мне — злоумышленник! У Николая Олеговича дар на порядок сильнее, ты ему ничего сделать не сможешь, окромя как разозлить. К тому же Игорев-то дар в тебе спит. Ты сейчас, мил-друг, хомо ординарус! Куда тебе супериорам вредить!

Это он, как я понял, на латыни заговорил. Ординарус — это обыкновенный, а супериор — тоже все понятно.

— Но если ты тревожишься, то давай я тебя попытаю. Чего делать собираешься? Какие планы в новом мире?

Я беспомощно развел руками.

— Не знаю. Попытаюсь выжить и разобраться, как назад вернуться.

— Достойный план, — кивнул старик. — Нелегко тебе придется. Попади ты в человека попроще — и не заметил бы никто. А так… Все же правая рука князя…

— …И третий по силе боевой маг княжества! — закончил я за него и заржал. Целый день хотел это сделать.

— Чего смешного-то? — недоуменно каркнул дядя Ваня. — Так и есть где-то. Я, конечно, за таблицами уже год как не слежу, но да. Третьим Игорь был.

Давя приступы смеха, я попытался объяснить соседу соль шутки. Про магов, точнее, их полное отсутствие в моем мире, про сказки-фэнтези, в которых они обычно фигурируют. Это пояснение впечатлило Ивана Павловича куда больше истории про переселение сознаний.

— Вона как… — протянул он. — Совсем людей с даром не рождается?

— Ага. Есть всякие бабки-ведуньи, целительницы и экстрасенсы, но это шарлатаны.

— Как же вы тогда… — Старик казался сбитым с толку. — А кто правит тогда людьми? И на каком основании?

Теперь вопроса не понял я.

— Что значит «на каком основании»? Правит… ну Россией — президент.

— Всей, что ли? — Дядя Ваня открыл рот и продемонстрировал прекрасные протезы. — А князья не против?

— Так нету князей!

— Как так — нету?

Пришлось делать отступление и вкратце обрисовывать Ивану Павловичу принципы административного управления и политической системы современной России. К концу рассказа на старика было больно смотреть.

— Вот ведь ересь-то, Игореша!.. — протянул он обескураженно. — Как вы там живете-то?

— Да нормально вроде…

— Да где ж нормально-то! — вскричал старик. Мой ликбез явно его разозлил. — Владетель не просто так владетелем зовется! Свое право стоять над прочими он силой доказывает! Сможет ли защитить свою землю и людей, живущих на ней, в случае чего? Хватит ли силы рубежи оборонить и врагов не пустить? А? Как он это сделает без личного дара и без дара присягнувших?

— Да не кипятитесь вы, дядя Ваня, — успокаивая собеседника, поднял я руки, но вспомнил, что этого жеста он не увидит. — У нас есть армия, современное вооружение…

— Детские игрушки! — отмахнулся тот. — Как ваша армия Пламень небесный остановит? Или современное вооружение с Шестой казнью справится?

— Так нет у нас такого! Ни Пламени, ни Казней!

— А, ну да, — будто опомнился старик. Злость его разом схлынула, оставив на песочке растерянность. — И вправду… Но до чего же чудно вы живете, Игорь!

— И не говори, дядя Ваня, — хмыкнул я, думая совсем о другом. О том, в частности, что начинаю творящийся со мной бред воспринимать серьезно. Всех этих магов-колдунов, князей и их карликовые страны. Даже соседа своего, учителя магов, способного видеть чужую ауру, я воспринимал вполне нормально. Естественно. И это немного пугало.

С дядей Ваней мы просидели на балконе до наступления темноты. Я жадно впитывал все, что старик говорил о своем мире, он живо интересовался тем, как обстоят дела с тем или иным предметом в моем. Проговорили бы и за полночь, но осенняя прохлада загнала нас в дом. В мою квартиру. Где на кухне мы и продолжили разговаривать.

В конце концов, раз уж пошла такая откровенность, я решил вывалить на своего собеседника события сегодняшнего дня. И попросил совета.

— Ну в целом мысли-то у тебя правильные возникли, — сообщил дядя Ваня, когда я сказал ему о своей догадке измены Игоря князю. — Переезд для боярина его уровня — это измена.

Не сговариваясь, мы стали говорить о настоящем Игоре в третьем лице.

— Но я, как и ты, не могу придумать достойной причины, которая бы оправдала такое. Понимаешь, боярские роды у нас князю служат поколениями. Князь с присными — это уже сам по себе род. Нельзя в него просто так войти, и тем более — нельзя выйти. Так что причина должна быть очень веской.

Я тут же выдвинул свою теорию про потерю дара. Старик ее разрушил одной фразой.

— Вчера с ним на балконе беседовали. Все с ним в порядке было. Нет, тут что-то другое.

— А убийство? И триада? Это же как-то связано с его изменой?

— Как-то связано, тут спорить не стану. Но как — не вижу. Надо бы тебе этот вопрос хорошенечко изучить.

— Да я же не сыщик!

— Теперича сыщик, — отрезал дядя Ваня. — Хочешь выжить и домой вернуться — ищи разгадку. Не просто так это твое перемещение произошло. У Господа Бога ничего запросто так не происходит!

— Это что же — он меня сюда? — пошутил я.

— Сам-то — вряд ли, — не принял тона старик. — Есть у Него кому частными вопросами заниматься.

Он, похоже, уже ответил для себя на вопрос, как я оказался в теле его воспитанника. Свалил все на Творца, что свойственно людям старшего поколения. В некотором роде я понимал такой подход, хоть и не разделял его. Хорошо иметь такую не прошибаемую ничем веру.

Всегда подобным людям завидовал. Про себя я могу сказать, что верю во что-то. Во что-то, стоящее над человеком. Некий Высший Разум или вроде того. А попытки придать этому непознанному характеристики человеческие, типа Христос или Аллах, считаю обычными спекуляциями. Моя мать, в смысле моя настоящая мать, называла такой подход «всуеверием», то есть верой во все: и в Создателя, и во влияние черной кошки.

Но вот дядя Ваня помянул Бога не как некую Силу, что было присуще большинству моих знакомых, а как личность. Как часть своего мира и его порядка. И при этом не выспренно, без малейшего мистичного оттенка. Как… Я не знаю — князя! Да! Как князя! Правителя, которого большинство людей никогда вживую не видят, но при этом ни капли не сомневаются в его существовании. Это… вызывало уважение!