Британское посольство и Начальник Тайного сыска — моих рук дело. Тронешь Машу и детей, никаких переговоров со мной вести не получится, сдохнешь как Иуда Аверченко. Пока живи, Твоё Величество.
По причине душевного расстройства, Государь не придумал ничего лучше, как зачитать вслух содержимое послания бывшего боярина, ныне государственного преступника, в дополнение ко всем прочим своим преступлениям, только что признавшегося в совершении им дополнительных злодеяний.
Столь показная наглость и откровенность вселила леденящий ужас в сердца присутствующих в кабинете людей. До сознания каждого дошло, что следующим после покойного Николая Спиридоновича может стать он, и никакая полиция, ни личная гвардия не способны защитить его от неотвратимой гибели от руки распоясавшегося террориста.
Как результат, в кабинете воцарилось полное и изумленное безмолвие, которое в иной реальности назвали бы гоголевской немой сценой.
* * *
Несколькими часами позже описанных выше событий Богопомазанный монарх Великобритании Альберт Третий Пембрук, сидя в удобном кресле, пытался успокоить разбушевавшиеся нервы посредством очередной порции скотча и сигары, изготовленной умелыми руками чернокожих рабынь с далекого острова Куба. Однако, ни великолепная выпивка, ни ароматный табачный дым не были способны восстановить душевное равновесие Его Величества. Причиной тому, неутешительные вести из далекой холодной России, поступившие полчаса назад по каналам магической связи не напрямую из посольства Великобритании, а опосредованно из дипломатической миссии союзной Франции, подтвержденные немногим позже секретариатом Министерства иностранных дел Российской Империи. Сам министр Васильев Сергей Григорьевич из-за экстренного вызова в Кремль не смог пообщаться со своим британским коллегой для окончательного прояснения ситуации.
— Бедный Оливер, — печально вздохнул король и, макнув кончик сигары в бокал с выпивкой, затянулся глубже обычного бодрящим сигарным дымом, отчего тут же разразился тяжелым кашлем хронического астматика. Когда приступ унялся, Его Величество, протерев носовым платком глаза и щеки от выступивших слез, в очередной раз посетовал на «тупых лекарей», неспособных избавить своего государя от бронхиальной астмы: — Им лишь бы канючить насчет моего преклонного возраста и необходимости избавления от, якобы, вредных привычек. Да я лучше сдохну, чем откажу себе в удовольствии выпить капельку этого золотистого напитка и насладиться дымом ароматной сигары. — Впрочем, король не стал дальше муссировать тему тотальной некомпетентности своих придворных эскулапов. Обративши взгляд прояснившихся глаз на своего личного секретаря, мужчину весьма пожилого возраста сказал: — По твоему загадочному виду, старина, Джозеф, несложно догадаться, что у тебя есть еще кое-что, способное удивить Наше Королевское Величество.
Джозеф Уилсон, отслужив на посту личного секретаря Альберта Пембрука более полувека, знал своего патрона как облупленного. Поэтому, доложив о гибели посла в России, не спешил огорошить короля очередной неприятной вестью из Владимира, дабы не вызвать у босса очередной припадок эпилепсии, болезни напрямую связанной с хроническим алкоголизмом монаршей особы. Впрочем, и сам старина Джеф был не прочь умыкнуть из закромов босса очередную початую бутылочку «Old barrel» двадцатипятилетней выдержки и ароматную «la Habana dorada» чтобы после рабочего дня предаться пороку пьянства и курения табака. Король был в курсе проделок своего секретаря, но относился к этому вполне снисходительно. Несмотря на старания придворных визардов, старость неуклонно подтачивает здоровье этих двух весьма пожилых людей и ничего с этим не поделать. А какие радости могут быть в жизни пожилого человека после того, как в чреслах угасло былое влечение к противоположному полу, а весьма увлекательные в былые годы придворные интриги вызывают лишь тоскливую зевоту? Остается лишь бокал, веселящего душу напитка и очищающий дух ароматный дым тлеющего табака.
— Практически одновременно с печальными событиями, имевшими место в посольстве нашего государства, во Владимире, произошло покушение на нашего большого друга господина Аверченко…
— Кто таков? Не припомню.
— Ваше Величество, это тот самый человек, который помог нашей российской агентуре воплотить в жизнь план «An accident»[45].
— Ах, да, что-то припоминаю. Там, вроде бы какие-то накладки случились.
Секретарь саркастически усмехнувшись позволил себе передразнить монарха, впрочем не очень явно:
— Скажете, Государь, накладки! Если бы не Аверченко, весь наш план по ликвидации вашего «глубоко уважаемого» кузена упал бы, как выражаются русские: «козие в триешшыну». — Русский язык, своей красотой, певучестью и особенной замысловатостью, нравился Джозефу Уилсону. В свое время он приложил определенные усилия для его изучения. В результате, худо-бедно освоил. Говорил хоть и с ужасным акцентом, но вполне внятно. Особое предпочтение он отдавал разного рода пословицам и поговоркам.
— Это что ты сейчас такое молвил? — король недоуменно уставился на секретаря.
Пришлось пожилому полиглоту объяснять значение старинной русской поговорки:
— In the pussy of a goat. Your Majesty.
На что король, поморщившись, сказал:
— Дичь какая-то.
— Это на нашем языке звучит дико, а по-русски, скажу вам, вполне гармонично. Ха-ха-ха!
— Ладно, оставим лингвистический диспут на потом, докладывай, что случилось с этим Аверченко?
На что веселое настроение с морщинистого лица секретаря моментально испарилось
— Смею напомнить Вашему Величеству события четвертьвековой давности во владимирском ресторане отеля «Англетер». Если точно, загадочную гибель двух наших агентов, напрямую сотрудничавших с патриархом боярского рода Орловых…
— Разумеется, помню, даже на фотографиях то, что от них осталось, выглядело крайне неприятно. Это случилось еще до тех печальных событий, когда Великобритания потеряла практически весь свой боевой флот, а трусливые европейцы так и не рискнули поддержать нас атакой на суше!..
Из опасений, что вспышка монаршего гнева может привести к припадку эпилепсии, пришлось секретарю в срочном порядке успокаивать своего патрона:
— Ваше Величество, вам не стоит так волноваться. На данный момент ситуация в дикой России под нашим полным контролем. А былой позор со временем будет забыт, наши пропагандисты и политиканы приложат к тому все необходимые усилия. Лет через сто весь цивилизованный мир будет в полной уверенности, что тогда Россия проиграла нам вчистую. — Дождавшись, когда Альберт Третий Пембрук восстановит настроение глотком успокаивающего нервы напитка и сигарным дымом. — Также в сообщениях наших друзей мелькало имя одного нашего недруга, а именно, опального боярина Воронцова.
— Опять этот! — гневно воскликнул король и попытался подняться со своего рабочего кресла. При этом, не удержав равновесие, сверзился на пол. Оно вроде бы и ничего, подобные казусы в последнее время довольно часто случались с пожилым монархом. Однако на этот раз королю фатально не повезло. Во время своего падения тот умудрился удариться виском об угол рабочего стола. Тонкая кость треснула, из проломленного черепа хлынул поток королевской крови вперемешку с мозговым веществом. Справедливости ради, стоит отметить, что, вопреки расхожим утверждениям, кровь Альберта Третьего Пембрука оказалась не голубой, а вполне обычного красного цвета.
Вызванный в срочном порядке дежурный маг-целитель не смог помочь Его Величеству и в конечном итоге вынужден был констатировать гибель, человека, стоявшего у кормила Британской Империи более полувека. Следующим на высший пост британской иерархической лестницы заступил средний сын от первого брака короля Альберта пятидесяти двух летний Эдуард Четвертый Пембрук.
Народ скорбел, народ ликовал, поскольку в силу вступил подмеченный в давние годы наблюдательными галлами закон: «Le Roi est mort, vive le Roi!»[46].
