— Азамат, — выглянув в коридор, Мустафа негромко окликнул одного из своих горцев. Явившемуся на зовстройному черноокому юноше с орлиным взглядом довольно быстро объяснил на родном гортанном языке, что именно нужно сделать.
После того, как смердящий горшок и не менее вонючие тряпки были удалены из помещения и воздух более или менее очистился, я все-таки закрыл окно, из опасений застудить пациента. Лишь форточку оставил приоткрытой. Затем посмотрев на вайнаха с улыбкой произнес:
— Ладно, рассказывай, чувствую надыбал что-то интересное, пока я тут генерала от ядов избавлял. Говорить можешь в полный голос — Дмитрия Аркадьевича сейчас пушкой не разбудить.
— Кароч, одын из поварых, каторый Нюрка Лыкова пилядью оказалас, — от волнения горец заговорил, ужасно коверкая русскую речь. — За двэ тыщы рублэй этот сука согласылас отравыт майра[43] Пафнутова.
— Ну да, именно что-то подобное я и предполагал, либо повара, либо кто-то из подавальщиц, более никто доступа к хозяйской еде в этом доме не имеет. Насколько я понимаю, травили определенные блюда, которые готовили специально для хозяина. — А теперь, Мустафа, расскажи-ка, кто самый главный «босс» во всей этой неблаговидной истории?
— Чито? Кито такая босс? — уставился на меня недоуменным взглядом Исламов.
М-дя, переборщил я малость с терминологией компьютерных игр своей первой реальности.
— Ладно, шучу, брат. Кто деньги давал этой самой «пиляди» Нюрке?
На что горячий горский мужчина сжал до хруста пальцы рук в кулаки, и, гневно сверкая глазами, в крайне импульсивной форме поведал мне интересную историю. Как оказалось, год назад в поместье Пафнутова зачастил сосед Кузьмин Григорий Венедиктович, отставной полковник от инфантерии. Мужчина лет пятидесяти, приятный в общении. Разговоры под рюмочку крепкого вина вели с Пафнутовым, партийку-другую могли сгонять в шахматишки, иногда Мустафу приглашали третьим в преферанс. Короче говоря, ни в чем криминальном гость замечен не был. Так вот, втершись в доверие хозяину и обслуге, Кузьмин стал практически своим в этом доме. Около полугода тому как, по словам гражданки Лыковой, означенный типус подкатил к ней с конкретным предложением — повариха кладет каждое утро по одной грануле размером с маковое зернышко в традиционно подаваемую хозяину на завтрак просяную кашу с изюмом до тех пор, пока тот не склеит ласты. А за это он выдал бабе аванс в тысячу рублей, после смерти генерала обещал заплатить еще столько же. Ну это я с матерно-эмоционального, ко всему прочему, изрядно ломаного на понятный язык перевел, потому как, большая часть речи чеченца состояла из попадающих под цензурный запрет слов и фразеологизмов: пилядь, сука, письда небритый, я их мама и папа ипал, братья сестры ипал, ну и всю остальную родню до седьмого колена, вместе с домашней скотиной имел со страшной силой. Вот такие дела.
Свою горячую речь он завершил в традиционном горском духе:
— Э-э! Андрэй, нада этот шакал рэзат, как можно срочний.
На что я с улыбкой ответил:
— Погоди резать, Мустафа, Нужно взять в плен и хорошенько допросить. Неужели тебе не интересно узнать, с какого такого бодуна он решил отравить генерала столь изощренным способом? Короче, для всех Дмитрий Аркадьевич серьезно болен, к нему никого из посторонних пока не подпускать, буди то хоть сам царь-батюшка. За пределы поместья никого из обслуги не выпускать, как минимум сутки. Вечерком наведаемся к господину Кузьмину и зададим ему много всяких интересных вопросов. А потом твои нукеры прикопают его и Нюрку в одной могилке, где никакая пилядь их не сыщет.
— Уйдёт сука! — никак не мог угомониться горец. — Нэ нада на вэчер отклыдыват!
На что я с иронией в голосе разложил ситуацию по полочкам:
— Мустафа, ты думаешь, что Кузьмин травил Дмитрия Аркадьевича из личной неприязни? Так вот, я в этом глубоко сомневаюсь. Кому-то в столицах твой Майра серьезно мешает одним своим существованием. Осознал?
— Да понял я, понял, Андрей Драгомирович, — на этот раз без малейшего намека на горский акцент ответил Мустафа, значит, успокоился и в себя пришел. — Что ты предлагаешь?
— Кузьмина нужно взять по-тихому, чтобы никто из его окружения какое-то время ни о чем не догадывался. Так что вечером, когда основная масса народа в его доме заснёт, аккуратно захватим его тепленьким прямо из постельки, отвезем в ближайший лесок и выясним имя конкретного заказчика. А далее будем действовать по обстоятельствам.
— Ладно, ты тут главный. Вечером, так вечером.
Убедившись в том, что Мустафа не отправится сгоряча мстить за своего покровителя и друга, я успокоился. Наверняка Кузьмин в своем поместье не один, а с приличной группой прикрытия обосновался. Не хватает в этом захолустье войнушку устроить. Не мы уж лучше как в анекдоте про двух быков, пойдем медленно-медленно… ну и так далее, с известным результатом. Только, фигурально выражаясь, иметь всё стадо нам без надобности. Хе-хе-хе!
— А пока, Мустафа, распорядись насчет поесть. Оно хоть для завтрака поздновато, а для обеда рановато, но жрать хочется, будто неделю не евши. Уж очень затратным в плане энергии оказалось лечение генерала.
— Сейчас все организую. — Чеченец мухой рванул в коридор. Недолгий разговор с кем-то из бойцов на непонятном для меня наречии. Вскоре Мустафа вернулся обратно. — Полчасика потерпи, Андрей Драгомирович.
— Полчаса можно и потерпеть. Ты пока парнишку посмышленее подбери, пусть здесь подежурит. Я же после перекуса вздремну. — Столь сложные медицинские случаи сильно изматывают. Вообще-то я хотел пообщаться с криминальной поварихой, однако, подумав, понял, что ничего конкретного более, чем мен уже поведал горец, от нее не узнаю. К тому же, подробности её вербовки коварным искусителем Кузьминым мне, по большому счету, не интересны. Единственное, что сейчас мне нужно, плотно поесть и хорошенько выспаться перед запланированной операцией.
Проснулся ровно в шесть, от «пронзительного звонка» своего внутреннего будильника. Выглянул в окно. Закатное солнце подсвечивает багряным расположенные на территории генеральского поместья здания. Самого небесного светила не наблюдается, поскольку окна выделенной мне для спанья комнаты выходят строго на восток. Первым делом потянулся сознанием к больному. Впрочем, какой Пафнутов теперь больной? Организм изрядно истощен ядами, к тому же мои утренние манипуляции не прошли для него даром. Однако потихоньку-помаленьку восстанавливается, теперь уже за счет активированных мной внутренних регенеративных процессов. Тэ-экс, судя по наполненности желудка пациента, его по моей рекомендации периодически кормят куриным бульоном с мелко нарубленными кусочками птичьего мяса. Иначе исхудавшему за время воздействия ядов организму строительных материалов взять просто неоткуда. Ничего, скоро я его заставлю выпить остаток вонючего лекарства, и еда надолго не задержится в его желудке, будет кушать много и разнообразно. Не забыть сказать Мустафе, чтобы дал кухарке соответствующие указания. Ну всё, осмотр больного завершен, теперь можно и собой-любимым заняться.
Через час я отдохнувший, накормленный и завернутый в огромный, даже для моих впечатляющих габаритов, овчинный тулуп лежал на мягкой подстилке из сена на влекомых двумя лошадками дровнях. На «водительском» месте Мустафа тоже в тулупе, лихо орудует вожжами, при этом периодически покрикивает на нерасторопных животных. Тяжеловато им приходится, та еще работенка тянуть сани по смешанной со снегом и льдом полужидкой грязи. Ничего, часа через два тут все подмерзнет и обратная дорога не будет для лошадей столь утомительной. А пока помог, чем мог, выбивающимся из сил животинкам, направил в их ауры изрядную порцию магической энергии. Эвон как взбодрились, получив чародейский «допинг».
По словам Мустафы, до поместья Кузьмина километров двенадцать. Для наших лошадок езды чуть больше часа. Именно так и оказалось. Не доезжая до сельца Клыково, неподалеку от которого располагалась усадьба «отставного полковника» мы притормозили в березовой рощице. Оставив лошадок хрумкать овсом из притороченных к оглоблям торб, мы с горцем двинули по-тихому в интересующем нас направлении. Предварительно я все-таки прощупал окрестности на наличие поблизости хищников — не хватало остаться без транспорта. Волков, медведей-шатунов, рысей и прочих потенциально опасных тварей в радиусе пяти километров мною обнаружено не было. Пара лис угрозы лошадям не представляли. Впрочем, засиживаться в «гостях» мы не собирались.
